Следует вспомнить, как сам писатель формулировал проблематику «На дне»: «Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука? Это вопрос не субъективный, а общефилософский...» На страницах «Государства» Платон не раз обращается к проблеме «полезной лжи». И решает ее так: «Словесная ложь, не бывает ли иной раз для чего-нибудь и полезна, так что не стоит ненавидеть? Например, по отношению к неприятелю и тем, кого мы называем друзьями? Если в исступлении или безумии они пытаются совершить что-нибудь плохое, не будет ли ложь полезным средством вроде лекарства, чтобы удержать их?» Платон вменяет в обязанность правителям государства «пользоваться ложью не только против неприятеля, но и ради своих граждан - для пользы своего государства, но всем остальным к ней нельзя прибегать» Калашников В.А.Писатель и его герои. Минск, 1969, с. 77.

Наконец, в последнем (IV) действии драмы, содержащем немалое число зеркально отраженных эпизодов первого акта, упоминаются мойры Лахесис и Атропос, о которых рассказывается в - десятой главе «Государства» Платона.

Итак, «пещера» Платона... Древнегреческий философ считал, что в отношении просвещенности и непросвещенности человеческую природу можно уподобить такому состоянию: «...люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет.

Любопытно с этой точки зрения взглянуть на коллизию драмы «На дне». Здесь мы тоже как будто имеем дело с мучимыми душами, хранящими воспоминания об ином - лучшем мире. В «пещеру» приходит Лука - вроде бы такой же, как и прочие обитатели ночлежки, но на самом деле другой, много повидавший, и рассказывает о «той» жизни: о Сибири - «хорошей, золотой стороне», о «праведной земле». И пробуждается надежда... Как похоже на платоновское построение!

Оказывается, по сравнению с костылевской ночлежкой, в которой сердобольная Квашня угощает пельменями анну, а та в свою очередь отказывается от них в пользу своего мужа, загнавшего ее побоями в гроб, ночлежкой, в которой Васька Пепел дает приятелям двугривенный на выпивку (и, надо думать, совершенно безвозмездно), ночлежкой, где циник и пропойца Бубнов угощает всех сожителей, Клещ даром чинит Алешкину гармошку... - по сравнению с этой пещерой «вышний» мир - истинная юдоль слез, бесчеловечности, жестокости... Напомним, что в «Золотой стороне» Сибири, куда Лука уговаривает податься Пепла, - безымянный горемыка мечтал о «праведной земле», потому что «был он -бедный, жил - плохо» и порой «приходилось ему так <...> трудно, что хоть ложись и помирай» (да и «беглые» Степан и Яков тоже ведь в Сибири «хлебца Христа ради» допроситься не могли!)... Да что Сибирь! А сатин, Бубнов, Клещ! Казалось бы, на «дне» они оказались по разным причинам, но разница эта скорее видимая, внешняя, нежели сущностная Горький М. Полн. Собр. соч.: Худож. произв. В 25 томах. М., 1968, с. 124.

Речь здесь идет не о том, что все они безвинные страдальцы - нет, конечно: Сатин - убийца, Клещ «заездил» свою жену, Бубнов - запойный, к тому же надувал заказчиков.

Мир, в котором порядочные люди говорят, как шулера, а шулер - как порядочный человек, - такой мир, по М. Горькому, в принципе неблагополучен и нуждается в переделке. На эту черту мировоззрения молодого писателя обратил внимание Л. Толстой: «...не веруете вы из упрямства, от обиды: не так создан мир, как вам надо».

Поэтому, думается, путь индивидуального «спасения», предложенный Лукой, был абсолютно неприемлем для автора «На дне»: странник призывает терпеть, поскольку убежден в том, что зло - необходимая принадлежность бытия и в силу этого неискоренимо. А значит, «мудрость жизни» заключается в умении «приспособиться» (Уже вторая реплика странника содержит, так сказать, квинтэссенцию его философии: «Мне - все равно! <...> Где тут, милая, приспособиться мне?»), умении «переносить» жизнь (это качество Сатина восхищает Луку: «Легко ты жизнь переносишь! А вот давеча тут... слесарь - так взвыл... а-а-яй!»), а поэтому и Анне, выразившей робкую надежду на выздоровление, старик - усмехаясь! - возражает: «На что? На муку опять?» Жизнь - мука. Смерть - «она все успокаивает... она для нас ласковая», «как мать малым детям» Там же..

В большинстве религий пещера и мрак символизируют мир в зародыше, хаос. Пещеры считались входом в «иное царство» - «тот свет». С этой точки зрения «подвал, похожий на пещеру», становится метафорой пограничного - между жизнью и смертью - существования его обитателей. В фольклоре погреб/подвал синонимичны могиле. Как пещера с тяжелыми каменными сводами в иконописи часто изображается преисподняя. В костылевской ночлежке нет настоящего света - даже весенним утром, в начале действия пьесы, сюда проникает лишь тусклый луч «из квадратного окна с правой стороны».

В фольклоре камень символизирует смерть, это иероглиф смерти, знак упразднения, отмены и т.п. Заметим, что ад, тартар обозначают неизменное, весьма глубокое место - преисподнюю. В преисподней полностью прекращается всякая деятельность; там - одно страдание; там господствует лютейший из сердечных недугов - отчаяние; там плачи и стоны, не дающие никакого утешения душе, раздираемой ими; там узы и оковы неразрешимые; там тьма непроницаемая и холод.

«Инфернальная» символика места действия, как кажется, распространяется и на подбор действующих лиц с точки зрения их социальной, конфессиональной и профессиональной принадлежности. Известный богослов XIX века И.Брянчанинов писал: «...магометане и прочие лица, принадлежащие ложным религиям, составляют... достояние ада и лишены всякой надежды спасения, будучи лишены Христа, единого средства ко спасению. Лишены надежды спасения и те православные христиане, которые стяжали духовные страсти и посредством их вступили в общение с сатаною, расторгнув общение с Богом. Страсти суть греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упражнения в грехе как бы в природные качества. Таковы: чревообъядение, пьянство, сладострастие, рассеянная жизнь, сопряженная с забвением Бога, памятозлобие, жестокость, сребролюбие, скупость, уныние, леность, лицемерие, лживость, воровство, тщеславие, гордость и т.п.». Один из авторитетных отцов раннехристианской церкви Тертуллиан помещает в «адскую бездну» среди прочих грешников «сонмы царей» (ср.: Васька, Василиса), «трагических актеров, голосисто оплакивающих собственную участь», а св. Патрикий - языческих богов Иапета (титан, отец Прометея; участник так называемой Титаномахии - битвы титанов с богами-олимпийцами, за что был ввергнут Зевсом в Тартар) и Сатурна, которые «не утешаются ни блистанием солнца, ни прохладою ветров».

Автор «На дне» указывает на наличие лишь двух дверей - в комнату Васьки Пепла и на кухню. Но входной двери, соединяющей «верхний мир» с подвалом, - нет. Пространство представляется, таким образом, предельно замкнутым, безвыходным - недаром в любимой песне картузника Бубнова поется: «Как хотите стерегите - я и так не убегу...».

Особое значение в комментируемой ремарке имеет следующая деталь: «...сидит Клещ, примеряя ключи к старым замкам. У ног его - две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки». Ср. примету стучать ключами - к ссоре и фразеологизм пойти, как ключ, ко дну. На основании текста Апокалипсиса, где Спаситель говорит о Себе: «имею ключа ада и смерти», возникло широко распространенное представление о том, что, выходя из ада, Христос накрепко запер там грешников и демонов, а ключ унес с собой. В заговорах замок соотносится с землей (камнем), а ключ с небом, Иногда ключ и замок заменяются образом каменной стены до неба (ср. место действия в III акте; в древнерусском языке камень/стена - одно и то же).

Заметим, кстати, что нарами в некоторых диалектах назывались носилки для покойников. Как уже говорилось, в словаре В.И.Даля слово ночлежка не отмечено, однако словарная статья ночь весьма обширна. Помимо прямого значения (темное время суток), в ней отмечено переносное: «север» (противоположное день, полдень - юг). Сознательно ли связывал писатель стихию холода, царящую за пределами места обитания «бывших людей» с названием их последнего пристанища? Думается, да. Косвенным указанием на это служит один из вариантов названия пьесы - «Без солнца». В.И.Даль отмечает также метафорическое значение слова ночь - «невежество, незнание истин и добра, мрак духовный» (ср. рассуждения ночлежников о стыде, чести, совести). Свет - от зрителя и, сверху вниз, - из квадратного окна с правой стороны. Свет в костылевскую ночлежку падает не просто откуда-то сверху, но именно справа, то есть сама ночлежка расположена слева - с «адской» стороны. Обратим при этом внимание на направление лучей света: «от зрителя и, сверху вниз, - из квадратного окна с правой стороны». В проекции получается крест - символ вычеркивания, страдания и вместе с тем - надежды на воскресение (недаром крест образуют лучи света). В левом углу - большая русская печь, в левой, каменной стене - дверь в кухню... Между печью и дверью у стены - широкая кровать, закрытая грязны» ситцевым пологом. - Печь - наиболее мифологизированный и символически значимый предмет обихода - является одним из сакральных центров дома. Характер символического осмысления печи во многом предопределен тем, что поддержание домашнего огня и приготовление пищи были специфически женскими занятиями. Незаметная, подчас намеренно скрытая от мужчин повседневная деятельность женщины протекает как бы в присутствии предков и под их покровительством.

Кроме того, печь - непременный атрибут ада, зачастую его метафора. Вот одно из характерных описаний: «Вход был похож на проулок, очень длинный и узкий, или на печь, очень низкую, темную и тесную» (Тереза Авильская о видении ада... ок. 1560 г.).

В «На дне» печь - один из важнейших символических элементов декорации. Именно на ней обитает Актер, чем подчеркивается «пограничность», призрачность его жизни. На печи оказывается Лука, предотвращающий возможное убийство Костылева Пеплом. Расположившись возле печи, Сатин и Барон жульнически обыгрывают честного Асана. Костылев сравнивает Бубнова с домовым, «вытаращившимся» из-под печки.

...чтобы я мужчине в крепость себя отдала... - В полную зависимость; крепость - запись, документ, свидетельство, выданное судебным местом на право владения. Не следует слова Квашни воспринимать как метафору: вплоть до 1917 года жена по сравнению с мужем действительно была практически лишена прав. Ср. судьбу Анны; см. также рассказ М. Горького «Супруги Орловы». Несмотря на боевитость рассказа Квашни о восьмилетней семейной каторге, судьба ее органически вплетается в горестный ряд по-своему неустроенных драматических судеб не только Анны, Насти, внесценической сестры Сатина, но и Василисы, продавшей себя «старому блудне» Костылеву. Все эти «наглядные» примеры и воспроизведенные в воспоминаниях Сатина, Бубнова, Барона показывают, что семьи в старом мире нет, и это свидетельствует о неблагополучии социального устройства. Так, на первый взгляд, бытовая проблема в драме М. Горького вырастает до размеров остросоциальной, да и национальной («слабосемейственность великорусизма» отмечали и предшественники М. Горького - Ф. Достоевский, К.Леонтьев, А.Чехов и другие).

...выхватив у Насти книжку, читает название «Роковая любовь». - «Роковая любовь» - роман немецкого писателя Эрнста фон Вильденбруха (1845-1909). Переводна русский язык вышел в «Новом журнале иностранной литературы» (СПб., 1901). Думается, однако, что, если бы книжки с таким претенциозно-слащавым названием не было, ее следовало бы выдумать.

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМАТИКА РАССКАЗА М. ГОРЬКОГО

В конце 90-х годов XIX в. читатель был поражен появлением трех томов «очерков и рассказов» нового писателя - М. Горького. «Большой и оригинальный талант» - таково было общее суждение о новом писателе и его книгах. Растущее в обществе недовольство и ожидание решительных перемен и вызвали усиление романтических тенденций в литературе.

Особенно ярко эти тенденции отразились в творчестве молодого горького, в таких рассказах, как «Челкан», «Старуха Изергиль», «Макар Чудра», в революционных песнях. Герои этих рассказов - люди «с солнцем в крови», сильные, гордые, красивые, эти герои - мечта Горького. Такой герой должен был «усилить волю человека к жизни, возбудить в нём мятеж против действительности, против всякого её гнета».

Центральным образом романтических произведений Горького раннего периода является образ героя, готового на подвиг во имя блага народа. Огромное значение в раскрытии этого образа имеет рассказ «Старуха Изергиль», написанный в 1895г. В образ Данко Горький вложил гуманистическое представление о человеке, который все силы отдал служению народу. В 1901г Горький написал «Песню Буревестника», в которой с необычайной силой выразил своё предчувствие нарастающей революции. Горький воспевал близкую, несомненно, революционную бурю.

Современник Горького А.Богданович писал: «От большинства очерков Горького веет этим свободным дыханием степи и моря, чувствуется бодрое настроение, что-то независимое и гордое…».

3.2 Особенности романтических рассказов М. Горького

Концепция личности в романтических рассказах. Романтизм предполагает утверждение исключительной личности, выступающей с миром один на один, подходящей к действительности с позиции своего идеала, предъявляющей окружающему исключительные требования. Герой на голову выше людей, окружающих его, их общество им отвергается. Этим обусловлено столь типичное для романтика одиночество, которое чаще всего мыслится им как естественное состояние, ибо люди не понимают его, отвергают его идеал. Поэтому герой-романтик находит равное себе начало лишь в общении со стихией, с миром природы, океана, моря, гор, прибрежных скал. (Вспомните романтические произведения Пушкина и Лермонтова.).

Поэтому столь большое значение получает в романтических произведениях пейзаж - лишенный полутонов, основанный на ярких красках, выражающий самую неукротимую сущность стихии и ее красоту и исключительность. Пейзаж, таким образом, одушевляется и как бы выражает неординарность характера героя. Однако одиночество романтического героя может трактоваться и как отверженность его идеала людьми, и как драма непонятости и непризнаности. Но и в этом случае попытки сближения с миром реальным чаще всего бесперспективны: реальность не принимает романтического идеала героя в силу его исключительности.

Соотношение характеров и обстоятельств. Для романтического сознания соотнесенность характера с реальными жизненными обстоятельствами почти немыслима - так формируется важнейшая черта романтического художественного мира: принцип романтического двоемирия. Романтический, а потому идеальный мир героя противостоит миру реальному, противоречивому и далекому от романтического идеала. Противостояние романтика и действительности, романтика и окружающего мира - коренная черта этого литературного направления. В романтическом пейзаже предстает перед нами старуха Изергиль: «ветер тек широкой, ровной волной, но иногда он точно прыгал через что-то невидимое и, рождая сильный порыв, развевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшиеся вокруг их голов. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее» Манн Ю.В. Изучение художественных особенностей рассказа М.Горького «Старуха Изергиль» //Литература в школе. 1996., №13, с. 13

Изергиль, как и всякий романтик, несет в характере единственное начало, которое полагает наиболее ценным: она уверена, что вся ее жизнь была подчинена лишь одному - любви к людям. Также единственное начало, доведенное до максимальной степени, несут и герои легенд, рассказанных ею. Данко воплощает крайнюю степень самопожертвования во имя любви к людям, Ларра - крайний индивидуализм.

Романтическая мотивировка характеров. Исключительный индивидуализм Ларры обусловлен тем, что он сын орла, воплощающего идеал силы и воли. Такой мотивировки вполне достаточно для романтического сознания: «Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшины племени, он говорил с ними, как с равными себе». Гордость и презрение к другим - вот два начала, которые несет в себе Ларра. Естественно, это обрекает его на одиночество, но это желанное одиночество романтика, вытекающее из невозможности найти на земле кого-то хоть в чем-то равного себе: «Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого». Такая позиция заставляет героя вступить на путь эгоистического произвола, что открыто декларируется им. Убив на глазах у старейшин девушку, которую он возжелал, и которая отвергла его, герой так объясняет людям свою позицию:

Герой-романтик в гордом одиночестве противостоит людям и не боится их суда, потому что не принимает его и презирает судей. Его хотели приговорить к смерти, но приговаривают... к бессмертию.

Почему смерть не является достаточным наказанием для героя-романтика? Потому что, приговорив героя к смерти, люди лишь подтвердили бы его исключительность, выделенность из общего ряда, его право повелевать и говорить с ними как с рабами - и свое бессилие и страх перед ним. Наказанный вечным существованием и одиночеством, то есть, получив то, на что и претендовал с самого начала, юноша, получивший имя Ларра, что значит отверженный, выкинутый вон, обречен бессмертию вечного скитания:

Об обусловленности характера Данко просто не приходится говорить - он таков по сути своей, таков изначально. Единственно, чем Изергиль может мотивировать его исключительность, - это красота. «Данко - один из тех людей, молодой красавец. Красивые - всегда смелы». Люди верят ему лишь потому, «что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня». Романтик просто не нуждается в более углубленной мотивировке исключительности героя.

Но, несмотря на явную противопоставленность образов Данко и Ларры, в них есть нечто общее, ведь оба они являются полюсами одного и того же мира - мира Изергиль, и для нее они соотносятся как идеал и антиидеал. Следовательно, они не только противопоставлены, но и сопоставлены.

Несомненную общность между образами Ларры и Данко предопределяет их противостояние с миром людей, на чем и основан принцип романтического двоемирия в обеих легендах. Презрение к людям естественно для Ларры с его непомерной гордостью и индивидуализмом, но и человеколюбивый Данко не смог избежать этого конфликта. Если Ларра отвергает других из презрения к ним, то Данко, герой, жертвующий собой из любви к другим, сам попадает в положение отверженного: «Данко смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они - как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них» Горький М. полн. Собр. соч.: Худож. произв; В 25 томах. М., 1968 с.301 .

Принцип романтического двоемирия, противопоставления героя-романтика толпе обусловлен исключительностью его образа: либо он сам, подобно Ларре, отвергает окружающих, либо толпа, свирепая в своем натиске и глухая к его сердцу, отвергает романтика. В ином случае это будет шаг уже к реалистической эстетике. Другое дело, что любовь Данко к людям столь велика, что он может простить им и это: даже когда в его сердце вскипело негодование, «от жалости к людям оно погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут».

Действие легенд происходит в глубокой древности - это как бы время, предшествовавшее началу истории, эпоха первотворений. «Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это», - начинает свой рассказ о Ларре Изергиль. Но в настоящем есть следы, прямо связанные с той эпохой, - это голубые огоньки, оставшиеся от сердца Данко, тень Ларры, которую видит Изергиль.

Естественно, что образы Данко и Ларры могут воплотиться лишь на фоне романтического пейзажа, яркого и красочного, лишенного полутонов, построенного на контрастах света и тьмы:

Композиция романтических рассказов. Уточните ваши представления о композиции литературного произведения.

Композиция повествования в романтических рассказах целиком подчинена одной цели: возможно более полному воссозданию образа главного героя. Рассказывая легенды своего народа, герои дают автору представления о своей системе ценностей, об идеальном и антиидеальном в человеческом характере, как они сами его понимают, показывают, какие черты личности достойны уважения или презрения. Иными словами, они, таким образом, как бы создают систему координат, исходя из которой, могут быть судимы сами Манн Ю.В. Изучение худ. особенностей рассказа М.Горького «Старуха Изергиль»// Литература в школе., 1996, №13.

Итак, романтическая легенда является важнейшим средством создания образа главного героя.

Согласен ли автор со своим героем? Каковы авторская позиция и художественные средства ее выражения?

Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться к такой важной композиционной особенности ранних романтических рассказов Горького, как наличие образа повествователя. В самом деле, это один из самых незаметных образов, он почти не проявляет себя прямо. Но именно взгляд этого человека, странствующего по Руси, встречающего на своем пути множество самых разных людей, очень важен для писателя. Вспомним еще раз: в эпосе Горького, в композиционном центре любого его романа или повести всегда будет стоять воспринимающее сознание - негативное искажающее реальную картину жизни, лишающее ее смысла и перспективы (эпопея «Жизнь Клима Самгина», роман «Жизнь Матвея Кожемякина»), или же позитивное, наполняющее бытие высшим смыслом и содержанием (автобиографическая трилогия, роман «Мать»). Именно это воспринимающее сознание в конечном итоге является важнейшим предметом изображения, критерием авторской оценки действительности и средством выражения авторской позиции. В более позднем цикле рассказов «По Руси» Горький назовет повествователя не прохожим, а проходящим, подчеркивая его неравнодушный взгляд на действительность, попадающую в сферу его восприятия и осмысления. И в ранних романтических рассказах, и в цикле «По Руси» в судьбе и мировоззрении «проходящего» проявляются черты самого Горького, в судьбе его героя во многом отразилась судьба писателя, с юности в своих странствиях познавшего Россию. Поэтому многие исследователи предлагают говорить о повествователе Горького в этих рассказах как об автобиографическом герое. Именно пристальный, заинтересованный взгляд автобиографического героя и выхватывает из встреч, дарованных ему судьбой, самые интересные и неоднозначные характеры - они-то и оказываются главным предметом изображения и исследования. В них автор видит проявление народного характера рубежа веков, пытается исследовать его слабые и сильные стороны. И авторское отношение к ним - восхищение их силой и красотой, как в рассказе «Макар Чудра», поэтичностью, склонностью к почти художественному восприятию мира, как в «Старухе Изергиль», и в то же время несогласие с их позицией, способность увидеть противоречия в их характерах - выражается не прямо, а косвенно, с помощью самых разных художественных средств.

Более сложно выражена позиция автобиографического героя в «Старухе Изергиль». Создавая образ главной героини композиционными средствами, горький дает ей возможность представить романтический идеал, выражающий высшую степень любви к людям (Данко), и романтический антиидеал, воплотивший доведенный до апогея индивидуализм и презрение и нелюбовь к другим (Ларра). Идеал и антиидеал, два романтических полюса повествования, выраженные в легендах, задают систему координат, в рамки которой хочет поставить себя сама старуха Изергиль. Композиция рассказа такова, что две легенды как бы обрамляют повествование об ее собственной жизни, которое и составляет идеологический центр произведения. Безусловно осуждая индивидуализм Ларв, Изергиль думает, что ее собственная жизнь и судьба стремятся, скорее, к полюсу Данко, воплотившего высший идеал любви и самопожертвования. В самом деле, ее жизнь, как и жизнь Данко, была целиком посвящена любви - героиня абсолютно в этом уверена. Но читатель сразу обращает внимание на то, с какой легкостью забывала она свою прежнюю любовь ради новой, как просто оставляла она некогда любимых людей. Они просто переставали существовать для нее, когда проходила страсть. Повествователь все время пытался вернуть ее к рассказу о тех, кто только что занимал ее воображение, и о которых она уже забывала:

Во всем - в портрете, в авторских комментариях - мы видим иную точку зрения на героиню.

Именно глазами автобиографического героя видит читатель Изергиль. Ее портрет сразу же выявляет очень значимое эстетическое противоречие. О прекрасной чувственной любви должна была бы рассказывать юная девушка или молодая, полная сил женщина. Перед нами же глубокая старуха, в ее портрете нарочито нагнетаются антиэстетические черты:

Изергиль уверена в том, что ее жизнь, исполненная любви, прошла совсем иначе, чем жизнь индивидуалиста Ларры, она не может даже представить ничего общего с ним, но взгляд автобиографического героя находит эту общность, парадоксально сближая их портреты.

Но почти те же черты видятся повествователю в древней старухе Изергиль.

Все в образе Изергиль напоминает повествователю Ларру - в первую очередь, разумеется, ее индивидуализм, доведенный до крайности, почти сближающийся с индивидуализмом Ларры, ее древность, ее рассказы о людях, давным-давно прошедших свой круг жизни:

Так с помощью портрета автор достигает сближения двух образов - Изергиль и легендарного Ларры. Разумеется, о подобном сближении сама Изергиль не может и помыслить.

Принципиальная дистанция между позицией героини и повествователя формирует идеологический центр рассказа и определяет его проблематику. Романтическая позиция при всей ее красоте и возвышенности отрицается автобиографическим героем. Он показывает ее бесперспективность и утверждает актуальность позиции реалистической. В самом деле, автобиографический герой -единственный реалистический образ в ранних романтических рассказах Горького. Его реалистичность проявляется в том, что в его характере и судьбе отразились типические обстоятельства русской жизни 1890-х гг. Развитие России по капиталистическому пути привело к тому, что со своих мест оказались сорваны миллионы людей, именно они и составили армию босяков, бродяг, как бы выпавших из прежних социальных условий и не обретших новых прочных общественных связей. Автобиографический герой Горького принадлежит именно к такому слою людей. Критик и литературовед, исследователь творчества М. Горького Б.В. Михайловский назвал такой характер «выломившимся» из традиционного круга общественных отношений. При всем его драматизме это был позитивный процесс: кругозор и мировосприятие людей, пустившихся в странствие по Руси, были несравнимо глубже и богаче, чем у предшествующих поколений, им открылись совершенно новые стороны национальной жизни. Россия через этих людей как бы познавала самое себя. Именно поэтому взгляд автобиографического героя реалистичен, ему доступно осознать ограниченность сугубо романтического миросозерцания, приводящее Изергиль к полной исчерпанности и испепеленности.

3.3 Композиционные особенности рассказа М. Горького «Старуха Изергиль»

Обратим внимание на ту часть рассказа, которая предшествует легенде о Ларре. Какое впечатление оставляет описание сборщиков винограда, ночного пейзажа, старухи Изергиль? Почитаем начало - пейзаж таинственный и прекрасный: «все красиво и печально», все было «странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки».

Старуха Изергиль изображается как лицо реальное, как человек, с которым рассказчик действительно встретился в Молдавии, но портрет ее не столько включает конкретные приметы старости, сколько создает впечатление чего-то таинственного. Изергиль словно воплощает само время, опыт многих поколений: «Время согнуло ее пополам», «Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века». Она кажется такой же древней, как и рассказываемые ею легенды.

Необычный пейзаж, необычная портретная характеристика Изергиль настраивают на восприятие легенды, родившейся давно, рассказывающей о событиях полуфантастических.

Рассказ назван именем главной героини, и значительное место в нем занимает история ее жизни. Но в ее уста автор вложил две легенды, герои которых играют не меньшую роль, чем сама Изергиль. Не трудно понять, что три рассказа, услышанные повествователем теплым летним вечером на берегу моря, связаны общей задачей, заставляют читателя подумать над тем, что такое подвиг, в чем гордость и достоинство человека, что такое свобода.

Ответ на эти вопросы открывается, прежде всего, в противопоставлении героев легенд.

Веками хранящиеся в памяти народа, передаваемые от поколения к поколению, легенды призваны выразить не только авторское, но и народное отношение и к индивидуалистическому высокомерию и к бескорыстному подвигу во имя блага людей.

Предлагаем учащимся рассказать, какую связь между легендами они уловили, какой смысл открыли в противопоставлении Ларры и Данко. Первоначальные суждения десятиклассников затем будут углубляться в беседе, побуждающей вдуматься в судьбы героев, в смысл горьковских характеристик Свидерская И.С. Работа над текстом рассказа М.Горького «Старуха Изергиль». М. 1960, с. 81.

«Вот так был поражен человек за гордость!» - заключает Изергиль рассказ о Ларре. За гордость? Но ученики помнят и гордого Сокола, жаждущего сразиться с врагом, и Буревестника, гордо реющего над бушующим морем. Во славу их Горький сложил свои «Песни». Почему же Ларра наказан? Что же это за гордость, заслуживающая кары?

Гордость Ларры - это эгоцентризм, крайний индивидуализм, попирающий законы человеческого общежития, отвергающий моральные установки, объединяющие людей. Превыше всего Ларра ставит свои желания, только с ними считается и, осуществляя их, не останавливается перед жестокостью, насилием, убийством.

Не признающий никаких обязательств перед людьми, надменно отказывающийся платить за те блага, которые он получает от жизни и людей, Ларра обречён на вечное одиночество. Физическое бессмертие превращается для него в неизбывную муку. Безмерность его страданий Горький подчеркивает гиперболическим сравнением: «В его глазах было столько треки, что можно было бы отравить ею всех людей мира».

Гордость, оборачивающаяся несчастьем для людей, наказуема. Но вознаграждается ли подвиг любви, беззаветного служения людям?

Обратимся к легенде о Данко.

«Гордый смельчак» - называет Данко Горький. Чем же гордится Данко? Что сделал он для людей? В какой момент его любовь к людям проходит самое тяжкое испытание? Как соплеменники оценили подвиг Данко?

Данко явился тогда, когда люди его племени, оттесненные врагом в глубь леса, ослабли духом и готовы были поклониться врагу, ибо «никто уже, испуганный смертью, не боялся рабской жизни». Молодой красавец, смельчак Данко взял на себя ответственность за судьбу людей, повел их трудной дорогой к свободе.

На этом пути был момент, когда те, ради кого он понес труд, уставшие и отчаявшиеся, обратили против него злобу свою, готовые убить своего вожака. Но и в эти опасные минуты Данко не отвернулся от соплеменников, которые могли погибнуть без него. «Что сделаю я для людей?» - с новой силой встает перед ним вопрос, сосредоточивший в себе и смысл его жизни, и суть его подвига, как и любого подвига вообще. Данко вырвал из груди горящее сердце, и тьма отступила перед этим факелом великой любви к людям.

В легенде нет никаких изъявлений благодарности спасенных своему вожаку. Радостные, полные надежды, люди даже не заметили его смерти. А какой-то «осторожный человек» - один из тех, кого пугают высокие чувства и смелые поступки, - наступил на горящее сердце героя...

Грустно читать эти строки. Но подвиг Данко в таких обстоятельствах предстает во всем своем величии. Он высок и бескорыстен. Данко умер, ничего не прося в награду себе. Но умер не напрасно: он вывел свой народ на простор степей, к вольной жизни. В этом была для него самая большая награда и самое большое счастье. Этим он и гордился: «Кинул взор ... на ширь степи гордый смельчак Данко, - кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и умер». Умер, чтобы стать бессмертной легендой, чтобы вновь и вновь оживать в сердцах, пылающих огнем любви к людям.

Если, открывая значение слова гордый, находим ключ к познанию смысла легенд, то не менее важно в этом плане и слово свобода. Героями рассказов и сказок Горького становятся люди, которые свободу ценят дороже жизни. Но и слово свобода наполняется, разным смыслом, применительно к героям легенд Данко свободно делает свой выбор, отдавая жизнь во имя спасения племени от рабства, Ларра тоже хочет быть свободным, как птица. Но он живет лишь для себя, попирая права других людей, не желая отвечать перед ними за свои поступки. Его свобода - это отрицание каких бы то ни было обязанностей перед людьми.

Достойную кару придумал самый мудрый из старейшин для гордеца, обрекая его на вечное одиночество. В сущности, это наказание заложено в самой позиции эгоцентризма. «Долго говорили с ним (с Ларрой) и, наконец, увидели, что он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого». Но, разрывая связи с людьми, человек лишает себя духовной пищи. Индивидуализм иссушает душу, ведет к оскудению личности, к нравственной и духовной деградации человека. Сюжет легенды в аллегорической форме показывает логическое следствие индивидуализма. Другая же легенда убеждает в том, что, отдавая все людям, человек обретает силы, величие духа и подлинное бессмертие.

Приучая юных читателей открывать авторскую позицию, предложим как в развитии сюжета каждой из легенд, в приемах обрисовки героев, в использовании словесных средств создания характеров выражается осуждение индивидуализма и утверждается красота подвига во имя людей.

Обычно обращают внимание на то, что в характеристиках Ларры и Данко есть некоторые сходные детали. Ларра - «красивый и сильный», «смело» глядит на людей, «гордый»; Данко - «молодой красавец», «гордый смельчак». Но вот появляются штрихи, содержащие резко противоположную оценку героев: глаза Ларры «холодны и горды, как у царя птиц», сын орла, он преисполнен холодного презрения к людям, которые были чужими для него. А о Данко сказано: «в очах его светилось много силы и живого огня», и это был огонь любви к людям. Авторское отношение к героям выражается и в оценке, которую им дают люди. Ларра считает, что он лучше всех, что «таких, как он, нет больше», а люди «смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их». А о Данко сказано: «Посмотрели на него и увидели, что он лучший из всех» Свидерская И.С. Работа над текстом рассказа М.Горького «Старуха Изергиль» //Вопросы преподавания русского языка и литературы. Иваново, 1960, с. 250.

Особую роль в оценке действий и позиций героев играет природа. В легенде о Ларре само небо одобряет суровый, но справедливый приговор гордецу: «Грянул гром с небес, - хотя на них не было туч». А в другой легенде через пейзаж - облитая солнечным сиянием степь, трава в бриллиантах росы, сверкающая золотом река - открывается прекрасный, гуманистический смысл самоотверженных поступков Данко.

Авторское осуждение индивидуализма сказывается в изображении тягостного удела Ларры в конце легенды: «Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему». А радостное воодушевление Данко, выведшего свое племя из мрака к свету, говорит о высоком счастье, достигаемом лишь на пути служения народу.

Большое значение в выявлении идеи произведения имеет образ Изергиль. Спросим: если бы вы ничего не знали о жизни самой Изергиль, а только слышали ее легенды, какое представление сложилось бы у вас об этом человеке? Она осуждает Ларру (конец рассказа о нём ведет «возвышенным, угрожающим тоном») и прославляет подвиг Данко. Обратимся к ее жизни. Какие люди вызывали у нее презрение, а какие - любовь? восхищение? Были ли среди тех, кому она дарила свою любовь, люди, способные на подвиг? «В жизни всегда есть место подвигам», -говорит Изергиль. Способна ли была она сама совершить подвиг? Но совершила ли его? Что же такое подвиг?

Обратим внимание на последовательность расположения трех рассказов Изергиль: можно ли поменять местами легенды о Ларре и Данко? Как рассказ Изергиль о своей жизни готовит к восприятию подвига Данко?

В заключение обсуждается вопрос, как воспринимались созданные Горьким образы в те годы, когда пролетариат начинал осознавать свою историческую роль, и каково их значение в наши дни. Противопоставляя образы Ларры и Данко, Горький предупреждает об опасности использования силы характера во зло людям и прославляет подвиг во имя добра.

Страницы истории русского народа, ежедневная информация о трудовой жизни страны включают рассказы о героях, чей труд, чьи деяния освещены великой любовью к людям. Но не ослабевает поучительный смысл и образа Ларры. Нравственно-философской основой легенды, осуждающей индивидуализм, является утверждение: «за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда - жизнью». Эти слова могут стать темой беседы с учащимися, которые сначала уяснят, как раскрывается их смысл в горьковском рассказе, а затем, привлекая факты из жизни, из газетных и журнальных статей, анализируя свой опыт, откроют живое значение этого утверждения.

3.4 Образ Старухи Изергиль в рассказах М. Горького

Редактируя рассказ, М. Горький меняет разбивку на главы. Однако, как в первом, так и в последнем варианте, писатель сохраняет трехчастную композицию рассказа. Наряду с этим вводит в свое повествование традиционного персонажа-рассказчика. Им и является старуха Изергаль. Она нужна автору, чтобы связать воедино реалистическое и сказочное, сделать естественным переход от авторского обрамления к сказочно-фантастическому повествованию.

«Старуху Изергиль» исследователи относят к молдавско-валашскому циклу в горьковском творчестве, хотя она и создана несколько позднее. Трагическое развитие темы совместимости любви и свободы в этом рассказе объединяется его автором с темой подвига ради людей. Сама Изергиль и история ее жизни являются связующим звеном между прошлым и настоящим, между реальными и легендарными людьми.

Обычно, говоря о жанровом своеобразии этого рассказа, исследователи ведут речь о двух легендах, объединенных в рамках одного повествования рассказом о своей жизни старухи Изергиль. В действительности все выглядит несколько иначе. М. Горький, следуя сложившейся в русской литературе практике, отталкивается от легендарной основы историй Ларры и Данко и переводит их в форму предания, которые превращает в сказочные повествования. Таким образом, старуха Изергиль рассказывает сказки, герои которых имеют легендарное происхождение. Впрочем, и сама Изергиль, история всей ее жизни и окружающая ее действительность кажутся нам «началом чудесной сказки». Другими словами, М. Горький добивается в своем рассказе того, что сказочное видится им в реальности и наоборот.

М. Горький сохраняет трехчастную композицию, чтобы подчеркнуть стилевую равноценность каждой из трех частей рассказа, две из которых являются сказками с легендарными героями, а третья - история жизни реального персонажа (Изергиль), подаваемая автором как своеобразная сказка. В результате сама реальность отражается в сказке,а сказка - в реальности.

Место действия, как и время, не определено, оно развивается в рамках «страны большой реки». Изергиль, преодолевая временные рамки, пытаясь и в данном случае вывести действие за установленные сказочные границы, делая себя и своего собеседника причастным к легендарному событию: «Видишь, он стал уже как тень и таким будет вечно!».

Разумеется, авторская речь заметно отличается от речи Изергиль: в ней меньше своеобразных инверсий, повторов - тем не менее, и она включает в себя простые двухсоставные предложения, связанные интонационной связью, повторы слов, однотипных синтаксических фигур. Другими словами, складывается впечатление, что авторская речь как бы испытывает влияние речи Изергиль и также приобретает сказочный колорит. Вмешиваясь в монолог рассказчицы, повествователь проводит границу между своими высказываниями и высказываниями Изергиль, речь которой тяготеет к устной. Писатель улавливает некую параллель между образами Ларры и Изергиль: «Конец рассказа она вежа таким возвышенным, угрожающим тоном, и все-таки в этом тоне звучала боязливая, рабская нота».

Чтобы показать близость упомянутых персонажей, автор вводит в произведение историю жизни самой рассказчицы. Исследователи считают, что «эгоизм Ларры все более противопоставлен Изергиль с ее сильным чувством и стремлением к подвигам», и «Изергиль платит людям за все, что у них берет, отдавая им накопленную мудрость».

Согласно другой точке зрения, в облике Изергиль типизируются качества и свойства, присущие Ларре. Старуха повторяет его коренные ошибки и понимает истинный смысл жизни, только испытав одиночество. Однако утверждение Г.Г. Агеносова, которое гласит, что Изергиль искренне жалеет Ларру, вызывает сомнение. Скорее, рассказчице жаль самое себя, ибо в Ларре она видит собственные черты. По мнению А.М. Ладыженского, никакой принципиальной разницы между Изергиль и Ларрой не существует. Эту позицию разделяют и современные исследователи, указывающие на животное начало героини: «писатель не заслонил ее красотой (Изергиль. - М.Ш.) страшный звериный оскал, время от времени появляющийся на ее прекрасном лице». В облике Изергиль проступают дьявольские черты. Она не только чувственна, но властолюбива и злобна. Изергиль погубила немало людей: растерзала «маленького поляка», «высосала» жизнь из хрупкого мальчика-турка, убила молодого русского солдата. Однако наступило время, жизненные силы покинули властную женщину, и она, подобно Ларре, почувствовала приближение старости, а вместе с ней беспомощности как неотвратимого наказания.

Многие критики, говоря об убийстве молодого солдата, называли этот поступок подвигом, совершенным во имя любви. Таким образом, приписывая Изергиль несвойственные ей передовые идеи и взгляды, исследователи ждут от нее и соответствующих поступков. По замечанию В.А.Калашникова, старуха Изергиль не только доказала свою правоту, но и обнаружила противоречивость своего отношения к жизни. Сама Изергиль «по духу своему эгоистична и внутренне мало связана с теми людьми, среди которых жила», - добавляет автор монографии.

В итоге большинство исследователей склонно видеть в Изергиль не героя, призывающего к подвигам, а крайнего индивидуалиста. И, тем не менее, отождествлять Изергиль с Ларрой не следует. Ларра - все-таки сказочный персонаж. Изергиль - авторская аллегория, которой М. Горький сумел придать реальные черты, облекая ее в плоть и кровь живого человека. Наконец, Изергиль намного сложнее и глубже Ларры. Более того, став похожим на него, она резко меняет образ жизни. И хотя к старости перед нами совершенно другая Изергиль, но ничего не проходит бесследно.

Изображая внутренний мир своей героини, автор раскрывает перед нами ее душу, показывая деградацию человека. Однако М. Горький, сам познавший «дно жизни» и сумевший подняться с этого «дна», верит в человека и не торопится осуждать моральное падение Изергиль. Писатель заставляет, в конце концов, свою героиню понять, что только добрыми делами она сможет заслужить прощение. Поэтому, живя среди простых людей, старуха рассказывает им сказки о Ларре и Данко, чтобы предостеречь их от ошибок, которые она сама совершала в молодости. Причем использование апокрифических мотивов характерно не только для рассказов, в которых отчетливо просматривается легендарная основа (Ларра, Данко), но и для истории жизни самой Изергиль. Не случайно некоторые исследователи сравнивают Изергиль с Марией Магдалиной.

Писателю важны не столько сами события и герои, в них участвующие, сколько возможность с их помощью углубиться в человеческие переживания и мысли, воспринимаемые как основные ценности бытия. И сказочная форма, сплавленная с реальностью, позволяет М. Горькому лучшим образом реализовать свой замысел.

Поэтому Изергиль нужна автору не просто как фигура сказочницы, а прежде всего как реальный, полнокровный персонаж. Именно с его помощью писатель показывает разрушительное воздействие индивидуализма на человека.

Образ персонажа-рассказчика появляется уже в первых рассказах раннего М. Горького. Если сравнить Изергиль с Макаром Чудрой, то она намного значительнее, если можно так выразиться, философичнее последнего. Речь Изергиль изобилует емкими афоризмами: «Здоровье - то же золото»; «В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам» и т.д. В молодом писателе развивается наблюдательность, делая его тонким психологом и философом самой жизни. Отсюда и возрастающая роль автора-повествователя. Теперь он не только задает вопросы, но и ведет сюжет своего повествования в целом, включая в него легендарно-сказочные составляющие. Если Макар только спорил с собеседником и рассказывал «одну быль», то старуха Изергиль является героем собственных рассказов, сопоставляя себя с Ларрой и Данко.

Явная нацеленность речи Изергиль на автора-собеседника подчеркивает ее устный характер, который не только сохраняется, а еще более усиливается при пересказе старухой Изергиль легендарно-сказочных историй Ларры и Данко.

В своем монологе Изергиль выражает определенную точку зрения на жизнь, на окружающих ее людей, с которой явно не согласен М. Горький, с сочувствием относящийся к героине: «Мне грустно было рядом с ней». Именно авторский пейзаж позволяет читателю видеть сказочное в действительном: «Это были очень странные голубые языки огня, намекавшие на что-то сказочное».

Изергиль черпает из сокровищницы народного творчества эпитеты, отдельные слова и образы, сравнения и метафоры, которых особенно много в сказании о «непроходимые леса», «явились откуда-то иные племена»; «лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню...»; «как змеи, протянулись всюду корни» и т.д. Обыгрывание слова «тьма»: «А из тьмы ветвей смотрело на идущих что-то страшное, темное и холодное» - придает рассказу сказочно-фантастический колорит.

Сказочная интонация усиливается благодаря повторению глаголов как совершенного, так и несовершенного вида, например: «Тогда он повел... Повел их Данко» и т.д. По сравнению с рассказом о Ларре, пейзажные зарисовки теперь занимают значительное место, являясь центром сказочного действия. Своеобразная символика леса и степи явно сказочного происхождения. Лесом с трех сторон ограничивается место развивающихся событий. В этом лесу Данко, как и полагается сказочному персонажу, выдерживает экзамен на мужество. Общее художественное пространство рассказа Изергиль членится, как и в сказке, на свое и чужое. Свое - это степь, чужое - страшный, «заколдованный» лес, из которого нужно вы браться на волю, так как люди «привыкли к степному простору». От остального мира степь отделена какой-то иной страной, откуда и появились неизвестные племена.

Неопределенность места согласуется с неопределенностью времени действия. Оно отнесено к далекому прошлому, но рассказчица сближает его со временем настоящим, превращая его в безграничное и вечное: «Вот откуда они, голубые искры степи, что являются перед грозой!», - заканчивает Изергиль свой рассказ.

Рассказ о Данко, как и первая история, прерывается авторскими ремарками. Они дорисовывают облик рассказчицы и возвращают читателя к реалистической трактовке легенды. Это достигается ритмическим повтором слова «искры» в речи Изергиль и авторских отступлениях. Развивая в «Старухе Изергиль» философскую проблематику «Валашской сказки», М. Горький продолжает совершенствовать композиционную структуру своего произведения. Исследователи полагают, что «Старуха Изергиль» состоит из трех самостоятельных рассказов. Однако в действительности это три взаимодополняющие части одного произведения, связанные стержневой темой красоты и построенные по единой трехчастной схеме.

Вместе с тем каждая из частей произведения включает в себя развивающиеся по той же схеме мотивы. Например, диалог автора и Изергиль ведется под аккомпанемент пения молдаван, и песни их трижды напоминают о сказочных красавцах. Собирательный образ молдаван соотнесен с образом Изергиль, и эта связь усиливается не только песенным сопровождением, но и другим трехкратным повтором в монологическом диалоге рассказчицы и собеседника: «Слышал ли ты, чтоб где-нибудь еще так пели?» и т.д.

Итак, несмотря на то, что история Данко в меньшей степени, чем история Ларры, зависит от прямых фольклорных источников, а в генезисе образа Данко явно превалируют социальные литературные и философские аспекты, М. Горький, пересказывая ее устами Изергиль, предпочитает жанровую форму сказки. И это совсем не потому, что писатель в очередной раз пытается создать свой вариант литературной сказки. Просто, продолжая традиции своих великих предшественников (Гоголя, Толстого и др.), Горький вводит жанровую форму, взятую из фольклора, в чистую литературу. Писатель показывает сложное взаимодействие своих героев: Изергиль - Ларра, Изергиль - Данко, Ларра -Данко, точки соприкосновения их характеров. Жанровая форма сказки позволяет М. Горькому более полно воссоздать окружающую действительность и место человека в ней. Своеобразное суждение молодого писателя об особенностях человеческой личности, отстаивающей жизнеутверждающую позицию, позволило автору нарисовать сложный и противоречивый образ старухи Изергиль.

Сказочное писателем видится в самой реальности. Поэтому авторская фантазия делает «молдаван» странными и сказочными, и благодаря ей весь окружающий пейзаж начинает казаться «началом чудной сказки». И автору нужен лишь удобный повод, чтобы заставить свою собеседницу старуху Изергиль рассказать сказку. Повествователь находит такой предлог: «По степи, влево от нас, - пишет М. Горький, - поплыли тени облаков, пропитанные голубым сиянием луны, они стали прозрачней и светлей». Автор-повествователь не просто первым видит прозрачные тени, он знает этимологию этого образа, в основе которого фольклорное поверье. Согласно ему, человек, совершивший тяжкий грех, перед смертью долго мучается, становится тенью и бродит по земле тысячелетия. Поэтому бессмертие считалось тягчайшим проклятием. Именно его желает чабан из «Валашской сказки» тому, кто наделил людей чувством любви и страсти: «И, желая смерти, жил, / Жил бы вечно!». Конкретизируя практически не расшифрованный ранее образ «тени», делая упор на фантастическое происхождение образа, М. Горький буквально вкладывает в уста Изергиль «одну из славных сказок, сложенных в степях».