Критерии определения правовых и неправовых законов в Российской Федерации как гарантия реализации Конституции Российской Федерации

4. Норма не может считаться правомерной, если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение. Он должен иметь возможность -- пользуясь при необходимости советами -- предвидеть, в разумной применительно к обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за собой данное действие (принцип предсказуемости). Закон должен быть настолько точен, насколько это необходимо для того, чтобы участник правоотношения понимал, как переложить требования абстрактной нормы в конкретные поступки или каких именно поступков он не обязан совершать, и какие ценности этим обеспечиваются. Если же определение требуемой законом модели поведения затруднительно, то данную проблему возможно устранить путем обращения к лицам, профессионально занимающимся юридической деятельностью, которые могут уяснить требования закона.

5. Ссылки на традиции или общие предположения в отдельных странах сами по себе не могут признаваться как достаточное оправдание различного обращения к человеку. Традиции -- это один из регуляторов общественных отношений. Государства, являющиеся участниками Совета Европы, обязаны не просто довольствоваться наличием права как регулятора общественных отношений, но обеспечить его большую регулятивную силу над всеми регуляторами: традициями, церемониями, обычаями, религией, моралью и нравственностью. Иначе никакого верховенства права в обществе не будет обеспечено.

Кроме того, хотя процедура принятия закона не является предметом настоящего исследования, невозможно не обратить внимание и на позицию ЕСПЧ, изложенную в § 89 постановления ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против России», согласно которой границы свободы усмотрения государства зависят от качества процедуры принятия решений. То есть любые нарушения в процессе принятия закона так или иначе отразятся на качестве самого закона, в том числе и на его соответствии праву.

2.4 Требования к правовому характеру законов, сформулированные Европейской комиссией за демократию через право

24 февраля 1996 года вступил в силу федеральный закон от 23.02.1996 № 19-ФЗ «О присоединении Российской Федерации к Уставу Совета Европы», согласно ст. 1 которого Российская Федерация присоединилась к Совету Европы. 28 февраля 1996 года, на основании п. «c» ст. 42 Устава Совета Европы, после передачи на хранение ратификационной грамоты Российская Федерация стала тридцать девятым государством-членом Совета Европы.

В п. «a» ст. 1 и ст. 3 Устава сформулирована императивная норма, в соответствии с которой Российская Федерация, как член Совета Европы, должна признавать принцип верховенства права во имя защиты и осуществления идеалов и принципов, являющихся общим достоянием членов Совета Европы. Термин «верховенство права» Уставом Совета Европы не определен, однако его дефиницию допустимо установить на основе актов Европейской комиссии за демократию через право.

В 1990 году резолюцией Совета Европы в качестве органа Совета Европы была создана Европейская комиссия за демократию через право, также именуемая Венецианской комиссией, которая с целью претворения в жизнь принципов правового государства и демократии раскрывает в своих актах содержание терминов, принципов, ценностей и стандартов, закрепленных в Уставе Совета Европы, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также характеризует, каким стандартам должны соответствовать конституционно-правовые институты, чтобы считаться демократическими. Однако юридическая сила актов, принимаемых Венецианской комиссией, не определена. Для настоящего исследования проблема юридической обязательности актов Венецианской комиссии крайне актуальна. 4 апреля 2011 года Венецианская комиссия опубликовала доклад о верховенстве права (далее -- доклад о верховенстве права), а 18 марта 2016 года -- контрольный список вопросов для оценки соблюдения верховенства права (далее -- контрольный список вопросов). В случае признания за указанными актами юридической силы, закрепленные в них принципы, дефиниции, ценности и стандарты станут обязательными к соблюдению Российской Федерацией, в частности, российским законодателем.

Ряд ученых считает, что акты Венецианской комиссии носят рекомендательный характер и соблюдение принципов, сформулированных Венецианской комиссией, не является обязательным для государств-участников Совета Европы. Например, данной позиции придерживается С.А. Авакьян: «Венецианская комиссия -- консультативный орган Совета Европы по конституционным вопросам. Комиссия подготовила многие рекомендательные (курсив мой - В.И.) документы». Б.А. Страшун считает, что все «органы Совета Европы имеют консультативный характер и не могут издавать акты, обязательные для государств-членов». В статье Н.Ю. Иванкиной Венецианская комиссия позиционируется в качестве международного органа, призванного «давать оценку законам и законопроектам государств-участников, затрагивающим проблемы конституционного права. <…> Однако ее решения носят консультативный характер для государств-участников». В качестве аргументации Н.Ю. Иванкина ссылается на доклад Венецианской комиссии, в котором указано, что комиссия «не навязывает своих решений, а использует недирективный подход, основанный на диалоге». То есть аргументация такого подхода выстроена исключительно на том, что в ч. 1 ст. 1 Устава Европейской комиссии за демократию через право (далее -- Устав Венецианской комиссии) указано, что комиссия является консультативным органом. Однако по мнению Т.Я. Хабриевой, «толкование Венецианской комиссией национального права -- новый феномен в праве, природа которого нуждается в самостоятельном изучении».

С помощью системного толкования Устава Совета Европы, Устава Венецианской комиссии и Конституции Российской Федерации возможно прийти к выводу о том, что акты Венецианской комиссии, в том числе доклад о верховенстве права и контрольный список вопросов для оценки соблюдения верховенства права обязательны для исполнения Российской Федерации, на основе следующих аргументов:

1. «Консультативный» означает разъясняющий, оказывающий помощь в понимании, в частности, идеалов и принципов, являющихся общим достоянием Совета Европы. Смысл слова «консультативный» не тождественен смыслу слова «необязательный». Так как в ст. 3 Устава Совета Европы закреплена обязанность каждого члена Совета Европы активно сотрудничать во имя осуществления идеалов и принципов, являющихся общим достоянием Совета Европы, то игнорирование резолюций Совета Европы, отказ от их исполнения можно воспринимать как нарушение Устава Совета Европы.

2. Пункт «б» ст. 1 Устава Совета Европы указывает, что «идеалы будут достигаться усилиями органов Совета Европы посредством рассмотрения вопросов, проведения совместных действий в правовой области, равно как и путем поддержания и дальнейшего осуществления прав человека и основных свобод». То есть, если резолюцией Комитета министров Совета Европы утверждаются какие-либо идеалы или принципы, даются разъяснения по вопросу обеспечения демократичности функционирования конституционно-правовых институтов и верховенства права, то такие разъяснения являются обязательными для осуществления прав человека и основных свобод.

3. Ст. 1 Устава Венецианской комиссии указывает, что комиссия преследует цель воплощения в общественных отношениях принципов правового государства. Невозможно воплощать данные принципы путем отказа от обязательности исполнения. Соответственно, Российская Федерация как член Совета Европы обязана активно воплощать сформулированные Венецианской комиссией принципы, в том числе и в рамках законотворческой деятельности.

4. В соответствии с п. 1 ст. 2 Устава Венецианской комиссии комиссия состоит из независимых экспертов, получивших международную известность. На основании п. 2 ст. 2 Устава Венецианской комиссии от каждого государства-участника расширенного соглашения о принятии пересмотренного Устава Европейской Комиссии за демократию через право назначаются один член комиссии, а также его заместитель. То есть в состав Венецианской комиссии входят представители каждого государства-участника расширенного соглашения, профессионально коллегиальным путем выявляющие и формулирующие принципы -- что означает, обеспечивает признание общеевропейских принципов права. Соотвественно, так как согласно ч. 4 ст. 15 Конституции общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью правовой системы Российской Федерации, а в силу ч. 1 ст. 17 Конституции в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам международного права, то Российская Федерация обязана следовать принципам, признанным Венецианской комиссией в качестве необходимых для достижения целей Совета Европы.

5. Кроме того, Европейский суд по правам человека в мотивировочной части своих решений апеллирует к актам Венецианской комиссии, чтобы установить содержание принципов и ценностей Совета Европы. Например, в деле «Демир (Demir) и Байкара (Baykara) против Турции» (§§ 74-75) в целях определения точного объема прав и свобод, гарантируемых Конвенцией, Европейский суд использовал результаты работы Венецианской комиссии. В постановлении ЕСПЧ от 08.11.2016 по делу «Российская объединенная демократическая партия «Яблоко» и другие против Российской Федерации» указано, что «полезное руководство может быть обнаружено в исследованиях, изложенных в документах Венецианской комиссии, экспертного органа в вопросах демократического управления». В деле «Российская консервативная партия предпринимателей и другие против Российской Федерации» ЕСПЧ назвал сформулированные Венецианской комиссией руководящие принципы по своду рекомендуемых норм при проведении выборов в качестве «общих принципов европейского конституционного наследия, которые формируют базу любого истинно демократичного общества, создают основу для права».

Таким образом, разъяснения Венецианской комиссии по вопросу верховенства права, разграничения правовых и неправовых законов, утвержденные резолюцией Совета Европы, имеют обязательный характер для правовой системы Российской Федерации. Термины, принципы и стандарты, применяемые в правовой системе Российской Федерации, должны соответствовать разъяснениям Венецианской комиссии.

В докладе о верховенстве права раскрывается смысл термина «верховенство права», обеспечить которое Российская Федерация обязана в силу статей 1, 3 Устава Совета Европы. К законам как продукту законодательной деятельности в Докладе сформулированы следующие требования:

1. «Правовая определенность» -- п/п 2 п. 41 доклада.

Указанный принцип детализирован по следующим критериям, имеющим отношение к законотворческой деятельности:

1.1. Закон должен, когда это возможно, быть объявлен до его исполнения (п. 44 доклада). То есть правовой закон сначала доводится до сознания участников правоотношений, и только потом на его основе выстраиваются общественные отношения.

1.2. Закон должен быть предсказуемым в отношении его последствий (п. 44 доклада). То есть участник правоотношений, ознакомившись с текстом закона, самостоятельно может представить, в чем будут заключаться последствия его применения, дать им экономическую оценку и установить, как долго во времени будут существовать последствия применения данного закона.

1.3. Закон должен быть сформулирован достаточно точно для того, чтобы позволить индивидууму регулировать свое поведение (п. 44 доклада). Каждый, чье поведение регулируется законом, должен понимать, относится ли данное регулирование к его поведению; какой конкретно поступок является допустимым, а какой таковым не является.

1.4. Закон должен определять пределы любых форм усмотрения органов исполнительной власти (п. 45 доклада). Так, из текста закона должно быть понятно, по каким вопросам орган исполнительной власти руководствуется свободой усмотрения, и обязательно перечислять критерии для принятия решения органом государственной власти в результате своего усмотрения.

1.5. Закон должен быть ясным (п. 46 доклада). См. п. 4 § 2.2. настоящей работы.

1.6. Закон должен быть точным (п. 46 доклада). См. п. 2 § 2.2. настоящей работы.

1.7. Закон не должен быть двусмысленным (п. 47 доклада). Термины, употребляемые в законе, не должны дублировать смысл других терминов. Предлагаемые законом модели поведения не должны противоречить друг другу.

1.8. Нормы закона постоянно обеспечивают возможность прогнозирования юридических ситуаций и взаимоотношений (п. 46 доклада). Текст закона позволяет представить допустимые модели поведения не только для самого гражданина, но и для других участников правоотношения. Кроме того, закон проясняет, какими методами могут пользоваться другие участники правоотношений и в чем может состоять их интерес.

1.9. Нормы позволяют субъектам права установить юридические последствия своего поведения (п. 46 доклада). Одно и то же юридически значимое действие в разных законах называется одинаково. Регулирование из разных отраслей права не противоречит друг другу и уделяет внимание описанию юридически значимых последствий. То есть законодательство настолько непротиворечиво, что текст регулятивных норм согласуется с текстом охранительных.

2. «Запрет на произвол» -- п/п 2 п. 41 доклада.

Хотя в п. 52 доклада запрет на произвол истолкован в качестве запрета на произвольное применение закона органами «правительственной власти» (т. е. исполнительной), справедливо считать, что право не может легитимировать произвольное использование законодателем своих полномочий. В противном случае, закон перестает очерчивать пределы государственного вмешательства в сферу свободных действий человека, что приводит к нарушению прав и свобод человека и гражданина.

3. «Соблюдение прав человека» -- п/п 5 п. 41 доклада.

В пп. 59-61 доклада критерий «соблюдение прав человека» раскрывается через зависимость воплощения верховенства права от соблюдения государством политических прав и набора прав, обеспечивающих справедливые, доступные и эффективные средства правовой защиты.

4. «Недискриминация и равенство перед законом» -- п/п 6 п. 41 доклада.

4.1. Закон может допускать неравное обращение с индивидуумами только в том случае, когда это необходимо для достижения равенства по существу -- п. 63 доклада. Предоставление льгот, привилегий допустимо только тогда, когда они и только они являются необходимым способом обеспечения реализации конституционных ценностей.

4.2. Закон не позволяет осуществлять дискриминацию в отношении отдельных лиц или групп -- п. 64 дДоклада. Необоснованное правовое различие в правовом статусе по внешним критериям не допускается законом. Закон позволяет человеку осуществлять действия по самозащите от дискриминации, а также свободно собирать доказательства дискриминирующего поведения.

Контрольный список вопросов для оценки соблюдения верховенства права (далее -- контрольный список) детализирует идеи, изложенные в докладе и содержит дополнительные требования к правовому характеру законов. Однако, если доклад в большей степени ориентирован на перечисление ценностей, которые должен обеспечивать правовой закон в режиме верховенства права, и в меньшей -- на указание признаков самого закона, то контрольный список в основном формулирует признаки закона, обеспечивающего ценности правового государства. Иными словами, доклад дает указание «как должно быть», а контрольный список -- «каким для этого должен быть закон». В нижеизложенном перечне представлены требования контрольного списка, определяющие соответствие законов праву:

1. Обеспечивается ли соответствие законодательства конституции? (п. II.A.1.ii). То есть правовой закон воплощает конституционные ценности в той степени, насколько это возможно без ущерба другим конституционным ценностям.

2. В случаях, когда законодательные полномочия делегируются парламентом органам исполнительной власти, определяет ли законодательный акт точные цели, содержание и объем делегируемых полномочий? (п. II.A.4.iii). В правовом законе должны быть указаны уполномоченный орган, форма акта и пределы подзаконного регулирования.

3. Адекватны ли отступления от определенных прав человека даже в чрезвычайных ситуациях, то есть ограничены ли они по длительности, обстоятельствам и объему? (п. II.A.6.ii). Любые дополнительные ограничения прав человека, вводимые из-за чрезвычайной ситуации, должны соответствовать пределам данной ситуации.

4. Вразумительны ли формулировки законов? (п. II.B.3.i). Правовой закон оперирует такими формулировками, которые убедительно выражают смысл и назначение нормы и, в отличие от неправового закона, не допускает возникновения сомнения в общеобязательности нормы закона.

5. Указывается ли четко в новых законах, отменяют ли или изменяют ли они предыдущее законодательство (и какое)? (п. II.B.3.ii). То есть из вводимого законом регулирования понятно, какое регулирование больше не подлежит применению, с какого момента, в отношении какого круга лиц и на какой территории.

6. Включаются ли изменения в консолидированную и общедоступную версию закона? (п. II.B.3.ii). Правовой закон не должен создавать ситуацию, при которой регулирование одной проблемы содержится во множестве разных правовых актов. Такое состояние не позволяет уяснить содержание закона и провоцирует противоречивое, двусмысленное регулирование.

7. Являются ли законы стабильными в том смысле, что они изменяются только после надлежащего предупреждения? (п. II.B.4.i). Так как правовой закон -- это закон, который принимается для обеспечения тех ценностей, которые важны для общества, с реальным учетом мнения граждан. Соответственно, появляется в обществе не внезапно, а после длительной стадии обсуждений и широкой дискуссии по вопросу вводимых изменений. Таким образом, общество уже «предупреждено» о возможных изменениях и сути этих изменений. Те же законы, которые уже действуют в обществе, не изменяются согласно изменению интересов политической элиты без учета мнения граждан, что обеспечивает их стабильность.

8. Запрещена ли обратная сила в уголовном законодательстве? (п. II.B.6.i). Правовой закон не допускает каким-либо образом возможность придания событиям, которые возникли до вступления в силу данного закона, статуса элементов состава преступления.

9. До какой степени имеется также общий запрет обратной силы в прочих законах? (п. II.B.6.ii). Правовой закон, обладая качеством стабильности и предсказуемости, не должен допускать введения норм, которые регулируют действия, совершенные в прошлом, когда закон допускал совершенно иное поведение.

10. Существуют ли исключения из принципа запрета обратной силы, и если да, то на каких условиях? (п. II.B.6.iii). Иногда исключения из данного принципа необходимы для исправления вопиющих нарушений в ранее действовавшем законодательстве. Однако такие исключения, если и существуют, то должны быть единичными и приняты только в том случае, если иным путем защитить конституционную ценность невозможно.

11. Обеспечено ли соблюдение принципа non bis in idem (запрет вторичного привлечения к ответственности за одно и то же преступление)? (п. II.B.8.i). Составы правонарушений не дублируют друг друга, отягчающие признаки правонарушения не дублируют составы правонарушений.

12. Имеются ли четкие правовые ограничения дискреционных полномочий, особенно осуществляемых органом исполнительной власти при принятии административных мер? (п. II.C.ii). Правовой закон должен однозначно указывать основания, конкретные меры, их продолжительность, лиц, к которым могут быть применены данные меры, а также их содержание.

13. Имеется ли эффективная гарантия законом против дискриминации? (п. II.D.2.ii). Закон не только содержит запрет на всевозможные виды дискриминации. Но и предусматривает механизмы, блокирующие дискриминирующее поведение. Предусмотренные законом способы определения дискриминации, признания действий дискриминирующими и применения последствий такого признания обеспечивают неотложное восстановление возможностей дискриминируемого лица реализовать свои права и свободы в полном объеме.

14. Имеют ли особые правовые исключения и/или привилегии правомерную цель и соблюден ли в них принцип соразмерности? (п. II.D.3.iii). Если каким-либо лицам законом предоставляются дополнительные права или упрощенный порядок реализации прав по сравнению с иными лицами, то реализация таких прав допустима только в случае, когда воплощение конституционной ценности будет невозможна без осуществления таких прав или привилегий.

15. Обязан ли парламент и органы исполнительной власти при принятии новых законов или нормативных положений учитывать аргументы, представленные конституционным судом или аналогичным органом? (п. II.E.3.ii). Только в случае, если законодатель оперативно исправляет законодательство в соответствии с требованиями органов конституционного контроля, и обеспечивается в современном динамичном обществе правовой характер законов.

2.5 Требования к правовому характеру законов, закрепленные Конституцией Российской Федерации

Путем системного толкования норм Конституции можно выявить следующие требования к правовому характеру законов, которые раннее не были сформулированы в практике ЕСПЧ, Венецианской комиссии и Конституционного Суда РФ (см. §§ 2.1-2.4). А именно:

Правовой закон должен воплощать ценности, закрепленные в Конституции.

Согласно ч. 1 ст. 15 Конституция обладает юридической силой. Оговорки из данного правила Конституцией не предусмотрены. Следовательно, каждое положение Конституции является юридически нормативным, обязательным к исполнению. Если в Конституции закреплено, что Российская Федерация является правовым государством, то законодатель не может игнорировать правовые нормы, как бы они ни назывались: нормы-декларации, нормы-принципы, нормы-ценности.

Право -- это то, что нормативно охраняет социально значимые, важные ценности. Это система обеспечивающих существование в реальности ценностей, моделей поведения людей, действий социальных институтов, органов публичной власти, в том числе и государственной, должностных лиц. Ценности могут быть прописаны в Конституции. Соответственно, с конституционно-правовой точки зрения, правовым будет считаться тот закон, нормы которого направлены на воплощение закрепленных Конституцией ценностей, а не на их умаление. Неправовым же законом будет такой, который не защищает, не обеспечивает реализацию ценностей, закрепленных обществом в Конституции.

Правовой закон должен обеспечивать приоритет реализации прав и свобод отдельного человека над удобством государственного управления.

Согласно ст. 2 Конституции права и свободы человека (термин сформулирован в единственном числе) являются высшей ценностью. Удобство государственного управления не указано в Конституции ни как конституционно-значимая цель, ни как конституционное право, ни как конституционная ценность. Соответственно, допущение законом методов достижения конституционно-значимой цели (например, в виде безопасности государства) посредством создания невозможности для отдельного человека реализовать свое право, направленное у этого человека на достижение безопасной для государства цели (например, воспользоваться мессенджером для отправки сообщения, не связанного с совершением преступления), не является правовым.

Закрепление в законе ограничений прав и свобод человека и гражданина, а также привилегий для органов государственной власти и должностных лиц допустимо только для обеспечения лучшей реализации прав и свобод человека и гражданина.

В силу ст. 18 Конституции права и свободы человека определяют смысл российских законов, и на основании ст. 2 Конституции права и свободы человека должны восприниматься Российской Федерацией в качестве высшей ценности. Кроме того, согласно ч. 2 ст. 19 Конституции Российская Федерация гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от должностного положения. А ч. 1 ст. 45 Конституции обязывает Российскую Федерацию обеспечить защиту прав и свобод человека и гражданина, в том числе и права на равное отношение со стороны закона, закрепленного в ч. 1 ст. 19 Конституции. Соответственно, ни одна форма позитивной дискриминации не должна имплементироваться в законодательство Российской Федерации, если она, порождая неравенство, не обеспечивает лучшие возможность для реализации прав и свобод граждан и исполнения государственных гарантий прав и свобод человека.

Закон не может приниматься для обеспечения меньших возможностей человека при реализации им прав, закрепленных в Конституции.

В соответствии со ст. 18 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина определяют смысл законов. Соответственно, закон лишь тогда может считаться правовым, когда он содействует лучшему воплощению прав и свобод в общественных отношениях.

Часть 2 статьи 55 Конституции устанавливает запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина. Соответственно, закон не может приниматься для обеспечения меньших возможностей человека при реализации закрепленных в Конституции прав.

Например, в ч. 1 ст. 130 Конституции закреплено право местного самоуправления как территориального объединения граждан, коллективно реализующих право на осуществление местного самоуправления самостоятельно решать вопросы местного значения. Однако абз. 4 ч. 1 ст. 5 Федерального закона от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» относит правовое регулирование обязанностей граждан, органов местного самоуправления и должностных лиц местного самоуправления по решению вопросов местного значения к полномочиям Российской Федерации. Таким образом, вопросы местного значения и методы их решения не определяются населением самостоятельно, вместо него этим занимается государство, что умаляет коллективное право граждан на местное самоуправление.

Правовой закон не может закреплять порядок реализации права человека и гражданина, предполагающий нарушения прав и свобод других лиц в ходе реализации такого порядка.

В силу ч. 3 ст. 17 Конституции РФ осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. В основном данную норму толкуют как указание участникам правоотношений, как осуществлять уже закрепленные в законах права. При этом зачастую не упоминается, что возможность осуществления своих прав и свобод без нарушения прав и свобод других лиц находится в прямой зависимости от текста правовой нормы, закрепленной в законе. Иными словами, законодатель не может принимать закон, который устанавливает такой порядок, при котором человек обязан для реализации своих прав и свобод нарушить право или свободу другого человека. При этом существует единственное исключение из данного правила, закрепленное в ч.ч. 1.2 ст. 45 Конституции: возможность посягательства на осуществление прав и свобод других лиц допускается только в случае реальной, а не мнимой, необходимости защитить права и свободы конкретного человека.

Правовой закон не должен требовать того, что невозможно исполнить в связи с природными ограничениями.

Статья 2 Конституции признает высшей ценностью не только права и свободы человека, но и самого человека: то есть и его социальные качества, и его природные качества. Согласно ч. 2 ст. 15 Конституции органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать законы. Данная норма не требует перестраивать невозможным образом свою человеческую природу под соблюдение законов. Таким образом, установление законом требования, которое человек не в состоянии исполнить, недопустимо. Значит, закон, установивший такие требования, является неправовым.

Правовой закон, устанавливающий позитивную обязанность индивида в пользу государства, предусматривает возможность уяснить определенную процедуру исполнения такой обязанности.

Так как ч. 2 ст. 15 граждане обязаны соблюдать законы, а в силу ч. 3 ст. 15 Конституции неопубликованные законы не применяются. Установление какой-либо обязанности в пользу государства -- это вид ограничения закрепленной в ст. 28 Конституции свободы гражданина действовать в соответствии со своими убеждениями, ведь в данной ситуации гражданин обязан руководствоваться убеждениями государства. Соответственно, если опубликованная часть закона не позволяет уяснить, в каком порядке гражданин обязан соблюдать вводимые в пользу государства, значит ограничение не является формально определенным, точным и четким, соответственно такой закон не является правовым.

Правовой закон не перекладывает обязанность по обеспечению гарантий прав граждан на иных, кроме государства, участников общественных отношений.

Конституция носит ограничительный для государства характер. Соблюдение прав человека, согласно ст. 2 Конституции, -- обязанность государства. Права и свободы на основании ст. 18 Конституции определяют смысл деятельности всех ветвей государственной власти. Более того, в силу ч. 4 ст. 15 Конституции нормы международного права являются составной частью российской правовой системы. Так, в ст. 1 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод указано, что государства обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные ЕКПЧ, соответственно, Конвенция возлагает именно на государства обязанность обеспечить лицам, находящимся в его юрисдикции реализацию гарантируемых прав как на уровне установления законов, так и на уровне исполнения законов. Таким образом, при системном прочтении положений Конституции и ЕКПЧ, устанавливается, что именно государство является субъектом, обязанным исполнять то, что гарантировано Конституцией.

Вышеизложенные требования к характеристикам закона согласно ч. 2 ст. 15 Конституции должны неукоснительно соблюдаться всеми участниками законотворческого процесса. Только при таком условии принятый закон можно признать правовым. Если закон не соответствует хотя бы одному признаку правового закона, то применение такого закона недопустимо в правовом государстве. А лица, к которым был применен неправовой закон, имеют право на восстановление за счет Российской Федерации положения, существовавшего до применения данного закона, и компенсацию ресурсов, потраченных данным лицом из-за применения по отношению к нему неправового закона.

3. Система требований к правовому характеру законов в российской правовой системе

С учетом правовых позиций, изложенных в параграфах 2.1-2.4, и результатов толкования Конституции, записанных в параграфе 2.5, получается сформировать простым языком краткий, но очень полезный для российского законодателя итоговый перечень критериев, разграничивающих в Российской Федерации законы на правовые и неправовые. Возможность обоснованно согласиться с утверждением из нижеизложенного перечня означает, что закон отвечает критерию и по данному аспекту является правовым. В случае объективного несогласия с хотя бы одним из перечисленных ниже критериев закон не должен признаваться правовым и нуждается в изменении.

Критерии определения правовых и неправовых законов в Российской Федерации:

1. Участникам правоотношений доступно и понятно то регулирование, которое устанавливает закон.

2. Закон точен в своих формулировках.

3. Закон не требует невозможного.

4. Вводимое законом регулирование создает больше возможностей для реализации прав и свобод человека.

5. Закон принимается исключительно для воплощения тех ценностей, которые указаны в Конституции и нормах международного права.

6. Закон вводит ограничения прав и свобод человека и гражданина тогда и только тогда, когда достижение конституционных ценностей невозможно без введения данных ограничений.

7. Закон не устанавливает обратную силу ограничений прав и свобод человека и гражданина.

8. Следование закону не может приводить к невозможности реализации прав и свобод человека и гражданина.

9. В случае установления законом бланкетной нормы, она должна указывать вид нормативного акта и субъект, уполномоченный принимать такой акт.

10. Пределы усмотрения правоприменительных органов, а также критерии такого усмотрения определены законом.

11. Закон точно определяет юридические последствия его применения.

12. Закон принимается исключительно после широкой общественной дискуссии.

Для применения данных критериев в Российской Федерации уже существует немало процедур, в ходе которых необходимо проводить закон по системе критериев и определять, допустимо ли его существование в российской правовой системе. Так, в пояснительной записке к законопроекту возможно излагать мотивированную позицию о соответствии вносимого законопроекта каждому из критериев правового закона. Правовое управление Государственной Думы может, используя данную систему критериев для подготовки заключения о допустимости принятия такого закона в Российской Федерации, а также для указания потенциальных нарушений данным законом режима верховенства Права. Совет Федерации полномочен не одобрять закон, который не соответствует хотя бы одному из выявленных критериев. Президент Российской Федерации может отклонить принятый федеральный закон. К слову, в данном случае Президент не просто может, он обязан отклонить принятый закон, который не отвечает признакам верховенства права, так как согласно ч. 1 ст. 80 Конституции Президент Российской Федерации является гарантом Конституции Российской Федерации. Быть гарантом -- значит гарантировать воплощение положений Конституции на практике. В том числе и гарантировать соответствие принимаемых законов общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным обязательствам Российской Федерации, обеспечивать реализацию прав граждан в соответствии с принципами, выявленными ЕСПЧ и сформулированными органами Совета Европы. Наконец, Конституционный Суд Российской Федерации при проверке закона на предмет соответствия Конституции на основании изложенных критериев может мотивировать свое решение посредством вышеизложенных критериев.

Просто это очень кропотливая работа, выполнение которой требует желания, готовности поступиться политическими очками, огромных затрат и сильного интеллектуального напряжения. А это не всегда популярно и выгодно в российской политике.

Заключение

В ходе исследования удалось сформулировать основные стандарты, которым должен соответствовать закон в российской правовой системе, а также систему критериев, разграничивающих правовой закон от неправового.

По результатам исследования в настоящей работе:

1. Предложено понимание признаков правового закона в российской правовой системе.

2. Обоснована юридическая сила конституционных норм-принципов, мотивировочной части решений Европейского суда по правам человека, актов Венецианской комиссии.

3. На основании практики Конституционного Суда РФ, Европейского Суда по правам человека и Венецианской комиссии Совета Европы систематизированы релевантные для Российской правовой системы правовые позиции.

4. Составлен перечень требований к правовому характеру законов в Российской Федерации.

Выявленные в работе критерии разграничения правовых и неправовых законов могут быть использованы при:

1) развитии научной конституционно-правовой концепции правового закона;

2) решении вопроса о соответствии закона Конституции;

3) разработке законопроектов;

4) разработке и принятии закона о законах;

5) составлении жалоб в Конституционный Суд Российской Федерации и в Европейский суд по защите прав человека.

Полученные в ходе исследования выводы, отраженные в настоящей работе, при их практическом применении будут способствовать реализации положений Конституции на практике и повышению качества законов в Российской Федерации.

Литература

1. Алекси, Р. Понятие и действительность права (ответ юридическому позитивизму) пер. с нем. А.Н. Лаптева, Ф. Кальшойера; науч. ред. Т.Ф. Яковлева. -- М.: Инфотропик Медиа, 2011. Серия «Германская юридическая литература: современный подход». Кн. 1. -- 192 с.

2. Правосудие: ориентация на Конституцию: монография / Н.С. Бондарь, А.А. Джагарян. -- М.: Норма: ИНФРА-М, 2018. -- 224 с.

3. Бондарь, Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и конституционно-судебная практика: Монография / 2-е изд., перераб. -- М.: Юр. Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2016. -- 528 с.

4. Витрук, Н.В. Право, демократия и личность в конституционном измерении: (история, доктрина и практика). Избранные труды (1991- 2012 гг.). -- М., 2012. -- 524 с.

5. Витрук, Н.В. Конституционное правосудие в России. Очерки теории и практики. -- М., 2001. С. 58

6. Крашенинников, П.В. Закон и законотворческий процесс. -- М.: Статут, 2017. -- 160 с.

7. Лейст, О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права / под ред. В.А. Томсинова. -- М.: Зерцало, 2008. -- 246 с.

8. Лукьянова, Е.А. Конституционные риски: учебно-методическое пособие. -- М.: Кучково поле, 2015. -- 448 с.

9. Малюшин, А.А. Конституционно-судебное правотворчество в правовом государстве. -- М.: НОРМА, 2006. -- 288 с.

10. Нерсесянц, В.С. Философия права. -- М., 1998. - 652 с.

11. Поляков, А.В. Общая теория права: Курс лекций. -- СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. -- 642 с.

12. Страшун, Б.А. Суверенитет государства в современном национальном, международном и наднациональном праве // Lex russica. 2016. № 7. С. 167-176.

13. Фуллер, Лон Л. Мораль права / Л.Л. Фуллер; пер. с англ. Т. Даниловой. -- Москва; Челябинск: ИРИСЭН, Социум, 2016. -- 308 с.

14. Хабриева, Т.Я. Конституционная реформа в современном мире: монография. -- М.: Наука РАН, 2016. -- 320 с.

15. Хабриева, Т.Я. Закон. Обеспечение безопасности и реальной экономики: монография / Т.Я. Хабриева, Ю.А. Тихомиров, О.В. Гутников и др. / под ред. Т.Я. Хабриевой. -- М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации: ИНФРА-М, 2017. -- 48 с.

16. Венецианская комиссия: сто шагов к демократии через право: Монография / под ред. Т.Я. Хабриевой, В.И. Лафитского. -- М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации; Статут, 2014. -- 256 с.

17. Хабриева, Т.Я. Судебная практика в современной правовой системе России: монография / Т.Я. Хабриева, В.В. Лазарев, А.В. Габов и др. / под ред. Т.Я. Хабриевой, В.В. Лазарева. -- М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, НОРМА, ИНФРА-М, 2017. -- 432 с.

18. Шахрай, С. М. О Конституции: Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. -- М.: Наука. 2013. -- 919 с.

19. Яковлев, В.Ф. Правовое государство: вопросы формирования. --М.: Статут, 2012. -- 488 с.

20. Bingham, Т. The Rule of Law. 2011. Publisher: Penguin; Reprint edition. -- 224 p.

21. Авакьян, С.А. Основные тенденции современного развития конституционного права // Конституционное и муниципальное право. --2017, № 4. С. 3-7.

22. Автономов, А.С. Актуальные проблемы законодательного процесса в Российской Федерации // Проблемы парламентского права России. -- М.: Центр конституционных исследований Московского общественного научного фонда, 1996. С. 7-23.

23. Адарчева, Л.С. О совершенствовании законодательной деятельности Государственной Думы // Журнал российского права. -- 2000, № 3. С. 42-47.

24. Бондарь, Н.С. Буква и дух российской Конституции: 20-летний опыт гармонизации в свете конституционного правосудия // Журнал российского права. -- 2013, № 11. С. 5-17.

25. Бондарь, Н.С. Конституция, конституционный контроль и социальные противоречия современного общества // Журнал российского права. -- 2003, № 11. С. 55-64

26. Витрук, Н.В. Конституция Российской Федерации как ценность и конституционные ценности: вопросы теории и практики // Конституционные ценности: содержание и проблемы реализации. -- М.: РАП, 2010. С. 20-35.

27. Жидких, А.А. Современные приоритеты участия прокуратуры в правотворческой деятельности // Законность. -- 2016, № 5. С. 21-23.

28. Жилин, Г.А. Соотношение права и закона // Российская юстиция. -- 2000, № 4. С. 22-34.

29. Зарипов, В.М. Пределы дискреции законодателя в сфере налогообложения: в поисках золотой рыбки // Закон. -- 2016, № 10. С. 35-43.

30. Иванкина, Н.Ю. Пределы правового регулирования деятельности политических партий и состояние политической системы общества // Конституционное и муниципальное право. -- 2017. № 2. С. 34-37.

31. Иванов, А.А. Проблемы публичного права России: взгляд со стороны // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. -- 2017, № 2. С. 46-59.

32. Исаков, В.Б. Стабильность российского законодательства (попытка количественной оценки) / Концепция стабильности закона: сборник / под ред. В.П. Казимирчук. -- М., 2000. -- 175 с.

33. Казанцев, Н.М. Экономические казусы российской правовой среды // Законодательство и экономика. -- 2016, № 2. С. 7-16.

34. Карасева, И.А. Конкуренция конституционных ценностей в правоприменительной практике России и зарубежных государств // Сравнительное конституционное обозрение. -- 2014, № 4. С. 75-85.

35. Карпен, У. Необходимость оценки роли законодательства в обеспечении фундаментальных прав человека // Оценка законов и эффективности их применения. Материалы Международного семинара, 16-17 декабря 2002 г., г. Рязань. -- М.: Издание Государственной Думы, 2003. С. 52-57.

36. Кондрашев, А.А. Конституционные ценности в современном российском государстве: о конфликтах и девальвациях // Конституционное и муниципальное право. -- 2017, № 1. С. 6-13.

37. Корнев, А.В. Толкование права в контексте различных типов правопонимания // Журнал российского права. -- 2016, № 8. С. 29-43.

38. Крусс, В.И. О дефиците конституционного правопонимания и неконституционности нормативных конструкций российского таможенного законодательства // Конституционное и муниципальное право. -- 2010, № 10. С. 42-53.

39. Крусс, В.И. Конституционные критерии и пределы модернизации правотворческой техники // Юридическая техника. -- 2012, № 6.

40. Ливеровский, А.А. О правопонимании в конституционной юстиции // Конституционное и муниципальное право. -- 2015, № 6. С. 7-9.

41. Лукьянова, Е.А. О некоторых проблемах трансформации конституционного законодательства в современной России // В кн.: Мониторинг правоприменительной практики законодательства последних лет в области защиты гражданских прав / Сост.: В.Е. Карастелев, Н. Костенко, Н.Ю. Таганкина, О. Федорова. -- М.: Московская Хельсинская группа, 2013. С. 135-143.

42. Морозов, Д.Г. О верховенстве права и правового закона // Ленинградский юридический журнал. -- 2011, № 3. С. 200-209.

43. Степанова, А.А. Заметки о конституционных ценностях и государственной власти // Конституционное и муниципальное право. -- 2015, № 12. С. 38-41.

44. Тихомиров, Ю.А. «Правовое государство: проблемы формирования и развития» / Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. -- 2011, № 5. С. 93-109.

45. Хабриева, Т.Я. Венецианская комиссия как субъект толкования национального права // Журнал российского права. -- 2016, № 8. С. 5-15.

46. Шабанов, Р.И. Правовая природа права на занятость // Трудовое право в России и за рубежом. -- 2016, № 4. С. 12-15.

47. Шаблинский, И.Г. О конституционном кризисе и модернизации (некоторые важные выводы русских исследователей) // Вопросы правоведения. -- 2016, № 2 (36). С. 80-97.

48. Шаблинский, И.Г. Эффективность закона // Право. Журнал Высшей школы экономики. -- 2011, № 3. С. 135-138.

49. Luk'ianova, Yelena. Law Sidelined // Russian Politics and Law. -- 2015, Vol. 53, № 4. P. 66-91.

50. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года // СПС «КонсультантПлюс».

51. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (Принят в г. Риме 04.11.1950) // СПС «КонсультантПлюс».

52. Устав Совета Европы (ETS № 1) [рус., англ.] Принят в г. Лондоне 05.05.1949 // СПС «КонсультантПлюс».

53. Resolution RES (2002) 3 Adopting the Revised Statute of the European Commission for Democracy through Law.

54. Исследование Европейской комиссии за демократию через право №711/2013 CDL-AD(2016)007 Доклад о верховенстве права.

55. Исследование Европейской комиссии за демократию через право № 190/2002 190/2002 CDL-AD(2002)023rev2 Контрольный список вопросов для оценки соблюдения верховенства права.

56. Руководящие принципы правового регулирования деятельности политических партий (принято Венецианской комиссией на 84-м пленарном заседании (Венеция, 15-16 октября 2010 года).

57. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

58. Федеральный закон от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

59. Постановление Конституционного Суда РФ от 12 ноября 2003 года № 17-П // СПС «КонсультантПлюс».

60. Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 года № 15-П // СПС «КонсультантПлюс».

61. Постановление Конституционного Суда РФ от 10 ноября 2017 года № 27-П // СПС «КонсультантПлюс».

62. Определение Конституционного Суда РФ от 18 марта 2004 года № 150-О // СПС «КонсультантПлюс».

63. Определение Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2008 года № 556-О-Р // СПС «КонсультантПлюс».

64. Постановление ЕСПЧ от 11.01.2007 по делу «Российская консервативная партия предпринимателей и другие (Russian conservative party of entrepreneurs and others) против Российской Федерации», жалобы № 55066/00 и 55638/00 // СПС «КонсультантПлюс».

65. Постановление ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров (Shtukaturov) против России», жалоба № 44009/05 // СПС «КонсультантПлюс».

66. Постановление ЕСПЧ от 12.11.2008 г. по делу «Демир (Demir) и Байкара (Baykara) против Турции», жалоба № 34503/97 // СПС «КонсультантПлюс».

67. Постановление ЕСПЧ от 08.11.2016 г. по делу «Российская объединенная демократическая партия «Яблоко» и другие (Yabloko Russian United Democratic Party and Others) против Российской Федерации», жалоба № 18860/07 // СПС «КонсультантПлюс».

Размещено на Allbest.ru