Развитие взглядов на соотношение личных неимущественных и имущественных прав автора в доктрине авторского права

Данное сходство проявляется, прежде всего, в признании неотчуждаемости и непередаваемости авторского права в порядке транслятивного правопреемства, т.е. недопустимости передачи права в полном объеме с утратой его прежним правообладателем. Именно в этом проявляется неразрывность взаимосвязи автора со своим произведением: автор не может утратить авторского права в целом. Пределы его возможностей по распоряжению произведением ограничиваются предоставлением прав использования произведения в порядке конститутивного правопреемства, т.е. прав производного характера, основанных на «материнском» праве, которое может принадлежать только автору произведения.

Это, в свою очередь, определяет такое свойство «материнского» авторского права, которое по аналогии с правом собственности может быть обозначено как свойство «эластичности»: при прекращении предоставленных ранее прав по использованию произведения право автора вновь восстанавливаются в прежнем объеме.

Французская модель основана на противоположном принципе. Авторские права четко (по крайней мере, на уровне деклараций) разделяются на имущественные и неимущественные. При этом имущественные права могут уступаться в порядке транслятивного правопреемства, т.е. с окончательной утратой их автором.

Следует обратить внимание также и на то, что монистическая модель тяготеет к конструкции единого общего авторского права как права господства, в то время как в рамках дуалистической концепции отсутствуют основания для признания самостоятельности перечисленных в законе конкретных авторских прав. Соответственно, отнесение модели авторского права к монистической либо дуалистической может быть одним из аргументов в споре о возможности транслятивной передачи отдельных исключительных прав.

в) Монистическая модель, признавая единство авторского права, признает в широких пределах возможности автора по распоряжению личными неимущественными правами. По крайней мере, монистическая модель предоставляет для этого достаточные теоретические основания. Ограничения отчуждаемости личных неимущественных прав обосновываются в доктрине не столько самой по себе личной природой указанных прав, сколько внешними по отношению к конструкции личного права основаниями: противоречием добрым нравам (§ 138 BGB), природой вещей, а также позитивным правом (абз. 5 § 31 UrhG), устанавливающим возможность распоряжения правом лишь для конкретных целей в рамках известных способов (форм) использования.

Французская доктрина и судебная практика более последовательно проводит принцип неотчуждаемости личных неимущественных прав, исходя при этом из его самоочевидности. Однако, как отмечается в литературе, в действительности сфера возможностей автора по распоряжению личными неимущественными правами во Франции в последнее время расширяется, прежде всего посредством переинтерпретации принципа неотчуждаемости личных неимущественных прав в судебной практике.

г) Выбор между монизмом и дуализмом авторского права достаточно существенно влияет на общее учение об объекте авторского права и, соответственно, на подходы высших судебных органов к проблеме авторско-правовой охраны произведений с незначительным уровнем творческого характера. Монистическая модель, в отличие от дуалистической, в гораздо большей степени предполагает признание личной неимущественной связи автора с произведением, что определяет повышенные требования к произведению: объектом авторского права могут быть только такие интеллектуальные продукты, которые являются проявлением личности автора, т.е. имеют творческий характер. Соответственно, монистическая модель требует последовательного использования критерия оригинальности, имплицируя при этом достаточно высокие требования к уровню творческого характера произведения. Авторско-правовая охрана не может предоставляться таким интеллектуальным продуктам, которые могут быть созданы любым квалифицированным специалистом, т.е. которые допускают независимое повторение. К числу объектов авторского права относятся лишь принципиально неповторимые произведения.

Соответственно, монистическая модель несовместима с «экономизацией» авторского права, предполагающей включение в сферу правовой охраны широкого круга произведений kleine Mьnze при одновременном сужении объема предоставляемой охраны. Этим, по-видимому, объясняются традиционно высокие требования к уровню творческого характера объектов авторского права, предъявляемые германской судебной практикой, и, наоборот, крайне незначительные стандарты творческого характера произведений, из которых исходят французские суды.

д) Выбор между дуалистической либо монистической моделью существенным образом влияет на решение ряда частных вопросов. Укажем, в частности, на следующее:

- монистическая концепция подразумевает прекращение личных неимущественных прав одновременно с имущественными. Страны, принадлежащие к дуалистической парадигме, исходят, как правило, из «вечного» существования личных неимущественных прав;

- равным образом монистическая модель подразумевает возможность перехода личных неимущественных прав по наследству вместе с «материнским» правом, в то время как дуалистическая должна предоставлять наследникам лишь возможности охраны личного неимущественного интереса умершего автора. В действительности данный вопрос разрешается по разному: в одних странах допускается наследование указанных прав (например, во Франции допускается наследование права на опубликование произведения), в других наследники могут лишь осуществлять личные неимущественные права (Венгрия, Польша);

- выбор между монистической либо дуалистической моделью предполагает противоположные ответы на вопрос о том, должно ли авторское право (прежде всего, его имущественная составляющая) включаться в состав общего имущества супругов.

е) Наконец, следует отметить, что квалификация национальной системы авторского права в качестве монистической либо дуалистической является серьезным основанием для выработки того либо иного решения по ряду конкретных проблем, возникающих при разрешении споров в отсутствие прямой нормы закона (например, при разрешении вопроса об осуществлении личных неимущественных прав автора служебного произведения и др.). Соотношение личной и имущественной составляющей авторского права относится к его базовым характеристикам, которые должны учитываться при восполнении пробелов в праве.

Следует отметить, что в судебной практике учет модели авторского права, а также приоритета личной либо имущественной его составляющей, несомненно, имеет место, и выражается, в частности, в тенденциях к расширению либо сужению круга объектов авторского права, в более либо менее строгом проведении принципа неотчуждаемости личных неимущественных прав, а также в более либо менее полной охране личного неимущественного интереса автора.

Основные выводы.

Реконструкция развития взглядов на природу авторского права и соотношение его имущественной и неимущественной составляющей, позволяет сформулировать ряд выводов.

1. В основе вывода о личном характере авторского права, который был сформулирован преимущественно в немецкой юриспруденции, в значительной мере лежит потребность в преодолении специфических для пандектной системы затруднений во включении нематериальных объектов в число объектов гражданских прав. Особенностью господствовавших способов аргументации являлась необходимость редукции имеющейся проблемы к известным римскому праву правовым средствам. Это определило тенденцию к отождествлению понятий вещного и абсолютного права и ограничению круга объектов абсолютных прав вещами.

Сформулированная на этой основе Ф. Савиньи конструкция субъективного гражданского права, основанная на противопоставлении субъекта и объекта права, сформировала парадигму протипоставления личных и имущественных прав по признаку объекта права. Соответственно, в качестве основного средства преодоления господствовавшего взгляда, согласно которому объектом имущественных абсолютных прав являются только вещи, рассматривалось обоснование личных прав (прав на личность), и, соответственно, включение личности (личной сферы) в число объектов гражданских прав. В этой связи необходимость интеграции прав на произведение в число субъективных гражданских прав потребовала обоснования личного характера авторских прав, а также неразрывной взаимосвязи личной и имущественной составляющей авторского права.

В настоящее время выбор между монистической и дуалистической моделью авторского права достаточно тесно связан с учением об объекте авторского права и, соответственно, с кругом объектов, которые получают авторско-правовую охрану, и объемом их охраны. Авторское право, ориентированное на монистическую модель, eo ipso несовместимо с предоставлением правовой охраны произведениям с незначительным уровнем творческого характера.

2. Выбор между рассмотренными моделями имеет достаточно существенные практические последствия, в том числе в форме признания единства и непередаваемости авторского права, признании его «эластичности», способности личных неимущественных прав быть предметом сделок. Кроме того, признание приоритетности неимущественной составляющей авторского права влияет на решения судов при разрешении ситуаций, прямо не урегулированных законом.

Также следует признать, что более выбор между дуалистической и монистической моделями авторского права сам по себе не предопределяет степень защищенности личного неимущественного интереса автора произведения, а в большей степени имеет юридико-техническое значение, т.е. определяет формальные особенности осуществления авторских прав, в конечном итоге лишь незначительно влияя на объем возможностей автора либо правообладателя. Более того, четкое разграничение личной и имущественной составляющей авторского права в рамках дуалистических систем позволяет в ряде случаев последовательнее проводить принцип неотчуждаемости личных неимущественных прав, что делает ограничивающий эффект личных неимущественных прав более ощутимым.

По-видимому, степень охраны личного неимущественного интереса в рамках конкретной системы авторского права определяется не самим по себе выбором между рассматриваемыми моделями, а той ценностью личного интереса автора, которая признается законодательством, доктриной, судебной практической и, соответственно, той степенью патерналистской заботы государства, которая считается оправданной в конкретной ситуации.

3. Необходимость и содержание ряда юридических конструкций, традиционно связываемых с понятием личных неимущественных прав автора, определяется рядом закономерностей механизма гражданского оборота произведений, и, прежде всего, потребностью в обособлении и индивидуализации объекта оборота. Отметим, что целям индивидуализации в той либо иной мере служат все закрепленные в ГК РФ личные неимущественные права автора: право на обнародование и право на неприкосновенность произведения позволяет зафиксировать индивидуальную охраноспособную форму произведения, в которой оно выступает в обороте, а право авторства и право на имя - обозначить (индивидуализировать) объект и осуществить первоначальную привязку прав. В отсутствие указанных конструкций формирование механизма оборота объектов авторского права является, по-видимому, невозможным, что и определило присутствие соответствующих элементов в системе копирайт.

Однако, то, в форме каких юридических конструкций данные механизмы закрепляются в конкретном правопорядке, зависит во многом от иных обстоятельств. На практике данный выбор определялся не только требованиями системности права, но рядом конкретно-исторических и ценностно-этических факторов. В одних случаях указанные механизмы интегрируются в единый механизм имущественного оборота произведений (система копирайт), и, будучи не связанными с морально-этическими мотивами охраны личного интереса автора, существуют лишь в той мере, в какой это необходимо для обеспечения эффективного оборота произведений как имущественных благ. Это определяет способность возможностей контролировать указание имени автора, внесение в произведение изменений, а также процессы обнародования произведения быть предметом сделок.

В других случаях признается необходимым проявление заботы об авторе и, как предполагается, в его интересах закрепление за ним контроля за указанными выше возможностями на постоянной основе. Поэтому именно в признании неотчуждаемости и непередаваемости личных неимущественных прав автора, как представляется, сегодня заключается основной резон их существования в континентальном авторском праве. Основной юридический эффект от их закрепления в правопорядках droit moral (по сравнению в системой копирайт) заключается в гетерономном ограничении возможностей как самого автора, так и третьих лиц (в том числе приобретателя имущественных прав на произведение) по использованию произведения в обороте в качестве имущественного блага.

В основе института личных неимущественных прав автора, по-видимому, лежит оценка неразрывности взаимосвязи охраняемых возможностей с личностью автора и, соответственно, признание необходимости их ограничивающего воздействия на имущественный оборот произведений. Соответственно, разница между рассмотренными моделями заключается в степени таких ограничений. В этой части возникает вопрос о том, могут ли такие юридические средства обеспечения интересов, обладатель которых лишен возможности распорядиться ими, действительно считать личными неимущественными правами, и не является ли это формой позитивно-правовой охраны личных неимущественных благ (довод в пользу дуалистической доктрины).

4. Усиливающаяся в последнее время тенденция к признанию в судебной практике личных неимущественных прав в значительной мере способными к распоряжению посредством совершения сделок, активно обсуждаемая в западной доктрине, дает повод для переосмысления юридической конструкции личных неимущественных прав и постановки вопроса о природе личных неимущественных прав (в том числе с позиций учения о субъективном гражданском праве), о функциях, которые она выполняет в системе современного гражданского права, о ее необходимости и оправданности.

В настоящее время становится все более заметной непосредственная взаимосвязь последовательности в применении общего принципа неотчуждаемости личных неимущественных прав с ростом потребностей оборота в вовлечении соответствующих возможностей в имущественный оборот. На практике это приводит к тому, что возможности контроля над личными неимущественными благами, ранее рассматривавшиеся как неотчуждаемые, все же становятся предметом признаваемых судебной практикой сделок. При этом если в некоторых случаях видимость соблюдения общего принципа неотчуждаемости личных неимущественных прав сохраняется, то в других это приводит к прямому закреплению таких возможностей по распоряжению личными неимущественными благами в законодательстве. В западной литературе данные процессы получили наименование «обезличивания» личных неимущественных прав, «отделения личных неимущественных прав от личности».

Однако, предоставление правообладателю возможности распоряжения личными неимущественными права существенным образом меняет существо механизма охраны личного интереса автора и ставит вопрос о том, действительно ли такие права остаются личными, и не становятся ли они неразрывно связанными с механизмом имущественного оборота произведений (довод в пользу монистической доктрины).

Все это также свидетельствует в пользу вывода о подвижности границ института личных неимущественных благ. Некоторые возможности и интересы, ранее рассматривавшиеся в качестве неразрывно связанных с личностью, как объект патерналистской охраны со стороны государства, и, соответственно, как серьезный ограничитель имущественного оборота произведений, на практике вовлекаются в имущественный оборот и становятся предметом сделок. Это заставляет обратить внимание на не решенные до настоящего времени логические проблемы определения и обоснования личных неимущественных прав (как правило, личные неимущественные права определяются через признак направленности на охрану личных неимущественных благ, неразрывно связанных с личностью (признак неотчуждаемости), в то время как перечень таких личных благ определяется через указание на их охрану посредством института личных неимущественных прав).

Это заставляет вновь сделать предметом рационального обсуждения традиционные тезисы о неотчуждаемости личных неимущественных прав, об их объекте и критериях разграничения с иными субъективными гражданскими правами, и, наконец, о том, можно ли некоторые из закрепленных законом способов охраны личного неимущественного интереса относить к механизму предоставления субъективных гражданских прав.

В любом случае новеллы части четвертой ГК РФ в части изменения системы авторских прав нельзя считать несущественным ни для теории права, ни для практики разрешения споров. Совершенно очевидно, что с принятием части четвертой ГК РФ имел место отказ от более или менее последовательной монистической доктрины в пользу дуалистической модели авторского права, что предполагает необходимость учета всех последствий такого шага, рассмотренных нами в настоящей работе.

Размещено на Allbest.ru