Анализ международно-правовой защиты национальных меньшинств

Необходимо отметить, что, хотя единого конвенционно закрепленного определения национального меньшинства не существует, это не значит, что такое положение является следствием игнорирования данной проблемы. Попытки ее разрешения неоднократно предпринимались Подкомиссией ООН по предупреждению дискриминации и защите национальных меньшинств, но, к сожалению, окончательного результата достигнуто не было. Плодом этих усилии явилась дефиниция, предложенная Ф.Каноторти, специальным докладчиком этой Подкомиссии, «которая рекомендовалась относительно ст.27 Международного пакта о гражданских и политических нравах, но, как указывал П.Торнбери, сможет служить для более общих целей». Это определение является наиболее цитируемым в литературе, а С.М.Пунжин называет его «классическим». Оно звучит следующим образом: национальное меньшинство - «это, по сравнению с остальной частью населения государства, меньшая по численности, не занимающая доминирующего положения группа, члены которой - граждане этого государства -обладают этническими, религиозными или языковыми характеристиками, отличающимися от таковых остальной части населения, и проявляют, пусть даже косвенно, чувство солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии или языка».

В этом определении, таким образом, наличествуют нить признаков группы, квалифицирующих ее в меньшинство:

1) критерии численного меньшинства;

2) критерии недоминирования;

3) критерии наличия гражданства:

4) критерии самобытности;

5) критерии солидарности.

Многие авторы классифицируют ли критерии на объективные и субъективные: можно также подразделить их на качественные и количественные.

Весьма близка к дефиниции Каноторти и формулировка, предложенная Дешене, членом Подкомиссии, хотя несколько и отличается.

Определения Каноторти и Дешене являются попытками именно международно-правового определения понятия национального меньшинства. Но поскольку «предоставление тех или иных прав национальным меньшинствам, те или иные способы ограждения их интересов в конечном итоге мыслимы лишь посредством внутригосударственных законодательных, административных и других актов», определенный интерес представляет и законодательная практика отдельных государств по этому вопросу. Однако тут мы сталкиваемся с большим терминологическим разнообразием.

Если законодательство Австрии оперирует термином «национальные меньшинства», то Конституция Испании употребляет слово «национальности», Италии - «языковые меньшинства»; в конституционном акте Швеции - «Форме правления» от 1974 г. -различаются «этнические, религиозные или языковые меньшинства»; Конституция Норвегии (1814г.) говорит «о группе населения саами», а в Законе о саами (1987 г.) уже упоминается «народ саами»; в законе Китайской Народной Республики «О национальной районной автономии» говорится о «народах различных национальностей»; несколько иная формулировка содержится в ст.3 п.1 Конституции Российской Федерации - «многонациональный народ»; в законе Латвийской Республики 1991 г. «О свободном развитии национальных и этнических групп Латвии и их праве на культурную автономию» записано следующее: «В Латвийской Республике проживают латышская нация, исконная коренная народность - ливы, а также национальные и этнические группы»; Декларация нрав национальностей Украины (1991г.) упоминает «народы» и «национальные группы»...

Как видно из этих примеров, в законодательствах различных стран по-разному обозначают национальные меньшинства. Шведская формулировка, например, идентична применяемой в международно-правовых актах, однако во многих странах она совершенно туманна: «национальности», «народности», «этнические группы» и т.д. И совершенно очевидно, что международная защита национальных меньшинств не обусловлена их упоминанием во внутреннем законодательстве отдельной страны. Более того, международно-правовая защита распространяется на национальные меньшинства, независимо от воли и желания соответствующего правительства, от факта признания или непризнания им наличия на своей территории национальных меньшинств. Только такой подход к проблеме исключает возможность попрания прав и законных интересов национальных меньшинств простейшим игнорированием их существования. В тех случаях, когда правительства в своих законодательствах всячески избегают у потребления термина «национальное меньшинство», ошибочно полагая, что это может каким-то образом повлиять на обязательства государства по международному праву, национальным меньшинствам приходится бороться зато, чтобы их признали таковыми.

Для предупреждения таких ситуации необходимо расширительное толкование термина «национальное меньшинство». Существует множество классификаций групп людей по этническим и иным признакам, которым соответствуют те или иные термины, однако вряд ли оправдан их перенос в национальное или международное законодательства, и прежде всего потому, что не все эти понятия имеют правовое значение. Немаловажным является и то, что по поводу указанных терминов нет четкого определения даже у этнографов: «До сих пор мало разработан соответствующий понятийный аппарат... Определение национального состава населения в различных странах мира - дело весьма сложное... Нередко приходится также устанавливать, что представляет собой та или иная группа населения: является ли она народом (этносом), частью народа (субэтносом, этнографической группой), группой народов (метаэтнической общностью; или какой-то другой общностью (политической, расовой, конфессиональной)».

В принципе, для международного права такое подробное деление не существенно: для него важна собственная классификация, такая, которая будет иметь международно-правовое значение. Основой же подобной дефиниции, видимо, должна быть генерализация понятия национального меньшинства, поглощающая все типологическое и видовое разнообразие групп, объединенных общими критериями. Такие критерии, как было показано выше, существуют, однако не все из них воспринимаются однозначно.

Итак, по определению Капоторти, чтобы группа была признана национальным меньшинством, она должна быть, «по сравнению с остальной частью населения, меньшей по численности». Такая позиция представляется логичной, вытекающей из самой этимологии слова «меньшинство», и исходит из презумпции демократичности государства, в соответствии с которой определяющей является воля большинства населения. Однако жизнь показывает, что абсолютизация этого критерия не всегда целесообразна, ибо нередки случаи, когда в некоторых государствах, вне зависимости от их демократичности или антидемократичности, определенные группы могут составлять около половины и даже большинство населения, что не мешает им быть на положении фактического меньшинства, т.е. столкнуться с теми проблемами, которые присущи национальным меньшинствам.

Существует точка зрения о том, что если речь идет об ущемлении прав большинства меньшинством, то это не проблема защиты меньшинств, а вопрос самоопределения в целом. Однако не исключены случаи, когда население страны может представлять собой совокупность национальных меньшинств, ни одно из которых не составляет абсолютного численного большинства. Поэтому чисто арифметический подход (который грубо может быть выражен в формуле: 50% населения минус одни человек есть меньшинство, а плюс один человек - уже нечто другое) не может быть признан нами полностью приемлемым. Такую же позицию занимает и О.Клайнеберг, который отвергает подход, в соответствии с которым национальное «меньшинство обязательно должно быть меньшим по размеру, чем доминирующая группа. В таком контексте меньшинство фактически может составлять большинство населения как в случае с черными африканцами в Южной Африке». Поэтому, считает Клайнеберг, с точки зрения научной аккуратности представляется очень желательным не ограничивать термин "меньшинство" только его чисто количественным смыслом. Очевидно, что важную роль играет такой признак меньшинства, как критерии недоминирования. Именно доминирование одной части населения, которое обычно выражается в господстве и государственной и общественной жизни данного государства культуры, языка, религии, институтом этой группы, может явиться решающим фактором в «поисках» национального меньшинства в конкретном государстве. Тут возникает закономерный вопрос: являются ли национальными меньшинствами те численные меньшинства, которые занимают доминирующее положение? Из определения Каноторти однозначно вытекает, что нет. Это, однако, не снимает все вопросы, которые возникают на примере Южной Африки, где белое меньшинство в результате противоправной политики апартеида являлось господствующим, но в результате демонтажа этой системы перестало быть таковым. Значит ли это, что белое меньшинство стало национальным меньшинством в правовом смысле только в результате утраты своего господствующего положения, а до этого оно было «вне закона», т.е. бесправно: права, которыми оно фактически пользовалось, были незаконными, а права меньшинств за ним не признавались? Или же права меньшинств (например, право на существование, право на самобытность неотъемлемы, они не появляемся и не исчезают в зависимости от сегодняшнего политического положения этoгo численного меньшинства?

Не исключается и возможность различных толковании термина «доминирование». Возможны ситуации, когда государства, ссылаясь на факты обладания национальным меньшинством теми или иными достижениями или позициями в общественной жизни, будь то экономика, культура и пр.. будут отрицать за ними статус меньшинств.

Весьма интересен взгляд на это: вопрос И.Блищенко и А.Абашидзе. Представляя ситуацию с национальными меньшинствами, сложившуюся после распада СССР и образования новых независимых государств, они констатируют: «Сказанного выше достаточно, чтобы понять, до какой степени трудно... определить национальные меньшинства в СНГ, особенно принимая в расчет их «доминирующее» и «недоминирующее» положение. Тут возможны самые различные толкования». Далее они предлагают новый критерий определения национального меньшинства: «Одним из критериев должно быть дискриминационное положение наций и народов в том или ином регионе... На наш взгляд, критерий дискриминации является не только основным для международной зашиты, но для определения самих меньшинств, нуждающихся в защите... Мы отдаем себе отчет, что введенный нами признак дискриминации ограничивает объем понятия «национальное меньшинство» только теми группами населения, которые подвергаются ограничению в правах и свободах, и что в реальной жизни есть такие национальные меньшинства, которые не подвергаются дискриминации. В этом отношении вышеназванный подход оправдан тем. что те национальные меньшинства, которые не подвергаются дискриминации, не подпадут под международную защиту, ибо необходимость такой защиты отсутствует».

Такая точка зрении логична и резонна, но все же не лишена уязвимости. Критерии дискриминации, наверное, весьма уместен при определении необходимости международной защиты национального меньшинства, но сомнительно, что он может быть признан таковым для определения национального меньшинства в силу заложенной в него определенной противоречивости, ибо. чтобы установить факт дискриминации, необходимо наличие "ограничения в правах и свободах», а последние должны быть сформулированы относительно субъекта этих прав - меньшинства, которое и свою очередь определяется через критерии дискриминации. Таким образом, налицо порочный круг: субъект прав не может быть определен через признак нарушения этих прав.

Для решения этой проблемы необходимо введение в определение национальных меньшинства альтернативности критериев численного меньшинства и недоминирования. Такой подход представляется наиболее принципиальным и всеохватывающим, гарантирующим, что ни одно меньшинство, будь то в численном или «негосподствующем» смысле, ни одна группа, нуждающаяся в охране своих прав, не останутся вне понятия национального меньшинства и соответственно вне системы международной защиты, т.е. национальными меньшинствами должны быть признаны:

a) все численные меньшинства, вне зависимости от своего положения;

b) все группы, не занимающие доминирующего положения, вне зависимости от их численности.

Предвидя опасения, что такой подход теоретически может «породить» в государстве оба типа национальных меньшинств и еще более запутать вопрос, заметим, что такие опасения безосновательны. И вот почему. Например, сели на территории государства проживает группа, отличная но своим характеристикам и численно меньшая, чем остальное население, то она признается национальным меньшинством. Если она занимает подчиненное, недоминирующее положение, то тут все ясно и однозначно; если же эта группа занимает доминирующее положение (с учетом расплывчатости этого термина), то причисление ее к национальному меньшинству никак существенно не отразится на ее фактическом положении, ибо на деле она пользуется (или узурпировала, это уже другой вопрос) значительно большим объемом прав, чем тот, которым она наделяется в силу принадлежности к национальному меньшинству. Такие национальные меньшинства являются, так сказать, "потенциальными" меньшинствами, они потенциально нуждаются в защите и признании их прав просто в силу того, что их представителен в данном государстве меньше, они находятся в численном меньшинстве.

Признание всех недоминирующих групп национальными меньшинствами никоим образом не исключает наличия у них большего объема прав, чем те, которые присущи меньшинствам, что может явиться серьезной гарантией защиты их интересов, ибо недоминирующее положение предполагает как минимум возможность ущемления прав, которые должны быть защищены вне зависимости от количества их носителей и вне зависимости от того, является ли данный случаи вопросом самоопределения в целом, или нет; недоминирующее большинство в любом случае должно быть защищено, хотя бы и на уровне прав национальных меньшинств. Грубо говоря, лучше так, чем никак. Такая защита не может влиять на их права в сторону ограничения. Следовательно, все недоминирующие группы должны обладать правами, которые должны быть защищены: гарантирование защиты меньшего объема прав не является отрицанием наличии других прав.

Следующим критерием определения понятия национального меньшинства выступает наличие у членов группы гражданства данного государства. Этот критерии следует считать вполне обоснованным, ибо правовое положение иностранцев и апатридов регулируется обычным правом и специальными международными договорами. «Случаи с иностранцами иной, чем с лицами, обладающими гражданством страны, в которой они живут. Пока лицо сохраняет свой статус иностранца, оно сохраняет право пользоваться зашитой, предусмотренной обычным международным правом для лиц, находящихся в иной стране, чем своя, а также любыми специальными нравами, которые могут быть представлены ему договорами или иным специальным соглашением»,- писал по этому поводу Капоторти. Такое явление новейшего времени, как трудящиеся-мигранты, но нашему мнению, в свете этого должны рассматриваться как отдельная проблема, что подтверждает и международная практика по этому вопросу, в частности, принятие отдельных документов, регулирующих эту проблематику.

Касательно рассматриваемого вопроса нельзя обойти молчанием проблему так называемою «русскоязычного населения» в некоторых Прибалтийских государствах, правительства которых не считают его своими гражданами и отказывают ему в этом праве. В данной ситуации возникает вопрос: является ли упомянутое население национальным меньшинством? Ответ тут, по нашему мнению, должен быть однозначным и безусловно положительным. Отказ правительства считать гражданами часть своего постоянного населения следует расценивать как случай дискриминации, как нарушение требований ст. 15 Всеобщей декларации прав человека, которая гласит: «1. Каждый человек имеет право на гражданство. 2. Никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство». В этой связи выделяется формулировка из определения Каноторти, который, в отличие от Дешене, употребил именно термин «nationals of the State», а не «citizens of the State»: последний термин имеет более формально-юридическую природу.

Другим качественным признаком национального меньшинства является обладание членами группы этническими, религиозными и языковыми характеристиками, отличными от таковых остального населения. Формулировка «этнические, религиозные и языковые меньшинства», содержащаяся в ст.27 Международного пакта о политических и гражданских правах и в Декларации 1992 г., ясно указывает на то, что каждое прилагательное обозначает отдельную категорию меньшинств, а не возможные качества одной группы. То есть группы, обладающие особыми этническими, религиозными и языковыми характеристиками, образуют соответственно этнические, религиозные и языковые меньшинства, что, однако, не исключает того, что у одной общности может быть совокупность всех или некоторых этих характеристик. Тут важно понять, что такие этнические, религиозные и языковые отличия, являясь признаками различными, тем не менее ведут к образованию понятий одного правового порядка. И этнические, и религиозные, и языковые меньшинства представляют собой в правовом смысле явления равнозначные и сливающиеся, ибо для международного нрава в принципе безразлично, является ли это меньшинство этническим, или языковым, ибо термины эти в международно-правовых актах всегда фигурируют вместе.

Такое положение представляется нам правильным, но при непременном учете следующих уточнений. Если с этническими меньшинствами все достаточно ясно, то случаи с религиозными и языковыми меньшинствами требует небольшого пояснения. Термины «религиозные меньшинства» и «языковые меньшинства» следует понимать не просто как группы людей, объединенных общей религией или языком, а как общность, качественно отличную от основного населения. В лице религиозных и языковых меньшинств мы имеем дело с группами, отличными от остального населения не только религиозными или языковыми признаками, но и рядом других, детерминированных уже самим фактом существования такой общности. Это обстоятельство особо выделяет О.Клайнеберг, который приводит пример франкофонского меньшинства в Канаде: «Верно, что франкоязычное меньшинство в Канаде отличается от большинства не только языком, но и национальным происхождением, и значительной степени и религией (преимущественно католики, главным образом, в протестантской стране), и также региональной концентрацией (составляет подавляющее большинство в провинции Квебек). В тоже время именно язык служит главным критерием дифференциации как наиболее выразительный символ групповой самобытности».

То же самое, видимо, относится и к религиозным меньшинствам. Принадлежность к такой общности предполагает наличие у его членов, помимо культурной самобытности и определенного самосознания, сходного с национальным, которое, как известно, «если нет препятствии для его правильного выражения, является наиболее важным этническим определителем». Понятия языковых и религиозных меньшинств очень близки, если нетождественны понятию этнического меньшинства, по крайней мере в той степени, в какой международное право считает нужным абстрагироваться от этого акцентирования определенного признака, например религиозного, квалифицирующего данную общность именно как религиозное меньшинство. Этот момент является принципиальным для раскрытия понятия религиозного меньшинства в международно-правовом смысле, ибо понятно, что международная зашита меньшинств нe распространяется па все и любые религиозные общины. Защита прав членов чисто религиозных общин осуществляется через общий механизм защиты прав человека, в частности через институты свободы совести и недискриминации. Таким образом, защита религиозных меньшинств подразумевает защиту не религиозных прав, а самой группы, обладающей самобытностью, идентичной либо сходной с национальной. Это подтверждается историческими фактами, когда религиозный признак может выступать в качестве основного и определяющего этнообразующего фактора.

Несомненно, налицо определенное слияние в единое целое понятий этнические, религиозные и языковые меньшинства, причем как в смысле их международно-правового статуса, так и в плане анализа их предметного содержания по существу. Поэтому закономерно объединение всех этих категории под общим термином «национальные меньшинства» или просто «меньшинства». Это мнение разделяется и другими авторами. С.М.Пунжин, в частности, пишет: «Проблемы, касающиеся различных разновидностей меньшинств, в принципе, сходны, поэтому в дальнейшем в качестве обобщающего термина будет использовано наименование «национальные меньшинства» или просто «меньшинства». Такой подход, в частности, принят в документе Копенгагенского совещания по человеческому измерению СБСЕ, в разделе IV которого упоминаются преимущественно национальные меньшинства, в то время как в действительности речь идет о различных меньшинствах».

Говоря о национальных меньшинствах, необходимо коснуться довольно распространенной точки зрения, согласно которой ими считаются группы людей, принадлежащих к какой-либо нации, обладающей собственным государством, но живущих в ином государстве. На первый взгляд такая гипотеза вы глядит довольно эффектно, однако непонятно, на чем, собственно, она, в правовом смысле, основана и какие правовые последствия порождает, т.е. неясно, как и почему определенный статус части нации, парода должен каким-то образом влиять на судьбу другой его части. Ведь такое выделение национальных меньшинств из числа иных, а рассматриваемый подход предполагает именно это, подразумевает и различия в правовом положении; в противном случае такое выделение бессмысленно. Представляются весьма сомнительными основания, по которым группа, состоящая из представителей народа, имеющего свое государство, должна иметь из-за этого больший или меньший объем нрав. И, главное, такой подход не соответствует исторической практике, реалиям современного мира. Так, например, "арабы образовали около 20 государств», и никто не может оспаривать законность этого. Противоположная точка зрения, доведенная до своей логической завершенности и утрированной крайности, может вызвать сомнения в легитимности таких государств, как США. Канада. Австралия, Новая Зеландия, ибо основную часть населения этих стран составляют представители или потомки народов, имеющих свое государство - Великобританию.

Поэтому наиболее разумным нам представляется не выделение некоего особого вида меньшинств - национальных, а, напротив, такой подход, при котором под ними понимаются вес возможные категории национальных меньшинств. Такое понимание представляется нам оптимальным, и именно такую позицию занимают многие государства. «Канада всегда рассматривала этот термин (национальные меньшинства; как распространяющийся на этнические, а также культурные, языковые и религиозные меньшинства»,-заявил канадский представитель на Копенгагенском совещании.

И, наконец, последним критерием определения национального меньшинства является наличие у группы проявлений, пусть даже косвенных, чувства солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии пли языка. Данный критерий носит субъективный характер, т.е. его наличие или отсутствие почти целиком зависит от воли и желания группы сохранить свою самобытность. И это справедливо, ибо если меньшинство желает ассимилироваться и при этом права его представителей ущемляются, то это скорее вопрос дискриминации, а не защиты национального меньшинства, которая органически включает и в основном направлена именно на защиту самобытности национальных меньшинств.

Этот критерий сохраняет свое решающее значение и тогда, когда вопрос стоит не об ассимиляции, а просто о желании или нежелании меньшинства быть признанным таковым. Только наличие такого желания конституирует группу в национальное меньшинство. Определяющими факторами являются желание, воля группы, которые основываются на собственном представлении о себе и своих интересах. Поэтому можно согласиться с Р.Мюллерсоном, который, приводя слова Х.Р.Мартинеса Кабо, Специального докладчика подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств по проблемам коренного населения, о том, что оно «должно найти признание и соответствии с его собственным самовосприятием, его собственным представлением о самом себе в сравнении с другими группами, причем не следует предпринимать попытки определить его па основе восприятия других групп», отмечает, что «такая характеристика, примененная к коренному населению, относится mutatis mutandis и к национальным меньшинствам».

Важным аспектом предлагаемого нами расширительного толкования понятия меньшинств является включение в объем понятия не только различных типологических категорий меньшинств, но и видовых, что может служить основой для уточнения особых категории национальных меньшинстве целью уточнения их статуса. Более того, этот процесс уже начался, примером чего могут служить международные акты о «коренном населении», которое по всем своим параметрам отвечает критериям национального меньшинства, однако в силу своей специфики составляет его особую разновидность, проблемы которого требуют особого регламентирования. Об этом говорится, например, в докладе Независимой комиссии по международным гуманитарным проблемам, где отмечается: «Коренное население, даже в тех случаях, когда оно составляло большинство в стране, обладает всеми характерными особенностями национального меньшинства, угнетаемого господствующим обществом».

Важной проблемой, которая может возникнуть в связи с признанием коренного населения национальным меньшинством, является опасение, что причисление его к национальным меньшинствам может спровоцировать те или иные толкования, ограничивающие их права. Однако эти тревоги безосновательны, такое причисление явится лишь еще одной гарантией обеспечения их прав. В пользу этого свидетельствует другая выдержка из упомянутого доклада: «Несмотря на то, что коренные жители не считают себя принадлежащими к меньшинствам, поскольку они, как правило, стремятся к достижению более широкого круга прав и средств защиты, в отдельных случаях американский индейцы довольно успешно использовали статью 27».

Существуют, однако, и другие сложные проблемы в этом вопросе, например, в такой деликатной области, как соотношение категорий «национальное меньшинство» и «народ» в контексте права народов на самоопределение. В литературе предпринимаются попытки разграничить эти понятия, однако они выглядят недостаточно убедительно. Это, видимо, объясняется тем, что отсутствуют конвенционно закрепленные определения «национальное меньшинство» и "народ". Относительно последнего существует около ста определений, что еще более усугубляет и без того непростую дилемму. Попытку разграничения этих понятий предпринял С.М.Пунжин, который писал: «Основные критерии, но которым надо проводить различие между меньшинством и народом,- это, по-видимому, прежде всего недоминирующее положение в государстве и численное меньшинство. Другие признаки, включенные в определение меньшинства, практически могут быть признаками народа, но последний в любом случае не может занимать недоминирующего положения и, как правило, составлять численное меньшинство». Таким образом, автор, признавая, что оба эти понятия по большинству характеристик могут совпадать, все же считает их «параллельными», непересекающимися категориями, предлагает их разграничение по признакам недоминирования и численного меньшинства. Но, во-первых, названные признаки, как отмечалось, сами по себе неоднозначны. Во-вторых, непонятно, как такой подход может быть согласован с законодательством государств, признающих наличие в их составе разных пародов. Но, пожалуй, главное, что не позволяет нам согласиться с мнением С.М.Пунжина,- это чересчур узкое определение понятия «народ», которое по сути сводит его на нет, отождествляя с понятием «nation» в его западном понимании.

В контексте проблемы разграничения понятии национального меньшинства и народа весьма интересной и продуктивной представляется концепция понятия народа в его связи с такой категорией, как государство, выдвинутая А.П.Мартыненко к работе «Права народов в современном международном праве», где он писал: «...не каждый народ есть субъект межгосударственных отношений. Не каждый народ обладает государством как наивысшим видом своей внутренней связи. Многие народы, не имеющие собственной государственности, существуют в рамках государств, образованных другими народами, и содержание их международных связей и отношений с этими народами определяется внутренней структурой и содержанием связей и отношений такого доминирующего народа, находящих свое выражение в форме государства». Ясно, что речь идет именно о национальных меньшинствах. Иными словами, есть народы, находящиеся в определенных государствах на положении меньшинств и собственно ими являющиеся. Это, однако, не означает. что все национальные меньшинства, особенно это касается дисперсных, являются народами, а лишь только те из них, у которых наличествуют определенные факультативные признаки, квалифицирующие их в «народы» в международно-правовом смысле. Такой же точки зрения придерживаются авторы «Курса международного права», где отмечается: «Международное сотрудничество по защите национальных меньшинств возникло в связи с тем, что не все народы могут или желают реализовать свое право на самоопределение в форме образования независимого государства. По разным причинам они остаются в составе многонациональных государств, и при этом их национальные интересы нуждаются в защите».

Действительно, в каком-то смысле национальное меньшинство и народ являются «параллельными» категориями, но это не исключает того, что один и тот же субъект может быть определен и как национальное меньшинство, и как народ. Решающим фактором для определения должен считаться контекст, в котором рассматривается определенная ситуация. Говоря о национальных меньшинствах, мы имеем в виду разделение населения на большинство и меньшинство в масштабе конкретного государства, в то время как «народ» является категорией, не так строго связанной с государством, а более или менее устойчивой и стабильной общностью, способной переживать государства, существующей во многом безотносительно от них. Поэтому с точки зрения именно международно-правовой зашиты национальных меньшинств проблема разграничения понятий национального меньшинства и народа не является столь актуальной, ибо ее интересует в основном вопрос о том, является ли данная общность национальным меньшинством, или нет.

Обобщая все вышеизложенное, сделаем некоторые выводы. В целях обеспечения универсальности международной системы защиты национальных меньшинств с тем, чтобы ни одна группа граждан, находящаяся в численном меньшинстве или же недоминирующем положении, отличная от остального населения государства по своим этническим, религиозным и языковым характеристикам и желающая сохранить эти характеристики, свою самобытность, не осталась вне защиты упомянутой системы, необходимо генерализованное и расширительное толкование понятия национальных меньшинств. Такое толкование представляется возможным проводить при соблюдении двух условий.

1. Расширить объем понятия национального меньшинства введением в его существующие определения альтернативности критериев численного меньшинства и недоминирующего положения.

2. Воспринимать термин «национальное меньшинство» именно в плане разделения населения государства на большинство и меньшинство, а не как категорию, конкурирующую или равнозначную понятиям народ, этническая группа, народность, религиозная община, коренной народ и др.: это, однако, не исключает возможности того, что общности, принадлежащие к некоторым из перечисленных категорий, могут быть причислены к меньшинствам. При этом следует иметь в виду, что причисление определенной общности к национальным меньшинствам не есть отрицание иного статуса, которым, возможно, обладает такая группа.

Расширительное толкование понятия национального меньшинства послужит основой, на которой возможно обобщение, формулирование и конвенциональное закрепление каталога основных прав меньшинств и соответствующих им международных гарантий. На той же основе возможно выделение и классификация отдельных категорий меньшинств в целях уточнения их прав, а также международно-правовых средств их обеспечения.

Глава 3. Сравнительный анализ норм международного и российского законодательства в сфере прав национальных меньшинств

§ 1. Международно правовое регламентирование прав национальных меньшинств

Первые международные документы, посвященные защите прав человека и национальных меньшинств на универсальной основе, появились лишь после второй мировой войны. К их числу прежде всего относятся Всеобщая декларация прав человека (1948 г.), а также международные пакты о правах человека (1966 г.). Эти документы содержали достаточно стандартные антидискриминационные положения о том, что права, провозглашенные в них, «будут осуществлять без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения». Пожалуй, только в одном документе того периода, а именно в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.). в контексте недискриминации прямо говорится о национальных меньшинствах: «Пользование правами и свободами... гарантируется без дискриминации по какому бы то ни было признаку: как-то... принадлежности к национальному меньшинству...» (.ст. 14). Наряду с амтидискриминационными нормами Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.) содержит и специальную статью, посвященную национальным меньшинствам, которая гласит: «В тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком» (ст.27).

Как видно, упомянутые международные акты подходят к проблемам национальных меньшинств либо в общем контексте прав человека через предотвращение дискриминации, либо через признание специальных прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам. Этот подход выразился и в создании в 1948 г. в структуре Комитета ООН по правам человека Подкомиссии по предотвращению дискриминации и защите меньшинств, а также в принятии в 1992 г. 47-й сессией ГА ООН (рез.47/135) Декларации о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, которая явилась результатом многолетней деятельности этой Подкомиссии.

Правовое положение национальных меньшинств определяется международно - правовыми нормами и нормами государственными, которые должны соответствовать первым. Фактическое же положение национальных меньшинств определяется зрелостью гражданского общества и его приверженностью к демократии, готовностью создать и соблюдать законы, защищающие права лиц, относящихся к национальным меньшинствам.

Проблемы защиты прав национальных меньшинств и прав и свобод лиц, себя к ним относящих, рассмотрены в ряде международных и межгосударственных документов, принятых ООН и региональными организациями, в том числе и европейскими.

Современное международное право устанавливает обязанность государства обеспечивать лицам, принадлежащим к национальным меньшинствам, права, свободы и возможности для развития, равные тем, которыми пользуется большинство населения страны или ее территориального подразделения. Это, в частности, закреплено в нормах, содержащихся в Международном пакте о гражданских и политических правах , который справедливо относят к числу актов, устанавливающих общепризнанные принципы и нормы международного права.

Среди международных документов, принятых европейскими межгосударственными организациями, определяющими и конкретизирующими права человека и гражданина, ведущее место занимает Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанный в Хельсинки в 1975 году. В этом документе в качестве принципов, которыми государства-участники обязались руководствоваться во взаимных отношениях, закреплено не только уважение к правам человека и гражданина, но и уважение к правам лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам. В Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению ОБСЕ, принятом в 1990 году, государства-участники подтвердили эти принципы и установили, что они «будут уважать право лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, на эффективное участие в государственных делах, включая участие в делах, относящихся к защите и поощрению самобытности таких меньшинств».

В Парижской хартии для новой Европы, подписанной в том же 1990 году, главы европейских государств сочли необходимым подробней остановиться на правах национальных меньшинств. В Хартии сказано: "Исполненные решимости способствовать богатому вкладу национальных меньшинств в жизнь наших обществ, мы обязуемся и впредь улучшать их положение. Мы вновь подтверждаем нашу глубокую убежденность в том, что дружественные отношения между нашими народами, а также мир, справедливость, стабильность и демократия требуют того, чтобы этническая, культурная, языковая и религиозная самобытность национальных меньшинств была защищена и чтобы создавались условия для поощрения этой самобытности. Мы заявляем, что вопросы, касающиеся национальных меньшинств, могут решаться удовлетворительным образом только в демократических политических рамках. Мы признаем далее, что права лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, должны полностью уважаться как часть всеобщих прав человека». Необходимо подчеркнуть, что Парижской хартией подтверждена неразрывная связь прав национальных меньшинств с всеобщими правами человека, демократией,

стабильностью и миром.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, принятая в 1950 году и содержащая обязывающие государства правовые нормы, включает статью, запрещающую дискриминацию кого бы то ни было по различным признакам, включая принадлежность к национальным меньшинствам. В последующие годы Советом Европы были приняты Европейская хартия о региональных языках и языках национальных меньшинств (1952 г.) и Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств (1955 г.), развивающие положения Конвенции о защите прав и основных свобод. Рамочная Конвенция содержит ряд позитивных норм, обеспечивающих права национальных меньшинств.

Так, следует подчеркнуть, что Рамочная Конвенция Совета Европы отнесла защиту национальных меньшинств к сфере международного сотрудничества, что, естественно, накладывает особую ответственность на все государства, в том числе и Российскую Федерацию, многонациональность которой делает проблему прав национальных меньшинств особенно актуальной. Одним из последних актов Совета Европы, непосредственно относящихся к правам национальных меньшинств, явился одобренный и открытый для подписания в ноябре 2000 года Комитетом министров Совета Европы Протокол N 12 к Конвенции о защите прав и основных свобод, который подтвердил общее запрещение дискриминации при пользовании любым признанным законом правом, включая право принадлежности к национальным меньшинствам.

Правовые акты, направленные на обеспечение прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, принимались и другими региональными межгосударственными организациями. Например, в октябре 1994 года странами СНГ была принята Конвенция о правах меньшинств.

Международно-правовые документы, наряду с требованием не допускать дискриминации лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, обязали государства применять для этого необходимые законодательные, административные и иные меры. В ряде европейских государств действуют законы, направленные на обеспечение прав проживающих в них национальных меньшинств.

Права коренных народов стали непосредственным объектом международно-правовой регламентации в 1957 г., когда Международная Организация Труда (МОТ) приняла Конвенцию № 107 «О защите и интеграции коренного и другого населения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни, в независимых странах» и Рекомендацию № 104 «О защите и интеграции коренного и другого населения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни, в независимых странах».

Несмотря на то, что указанные акты приняты Международной Организацией Труда, они выходят далеко за пределы трудовых отношений и охватывают широкий спектр других прав коренных народов.

Конвенция МОТ № 107 и Рекомендация № 104 возникли не на пустом месте. Их изданию предшествовало принятие международно-правовых актов, посвященных защите прав человека и основных свобод (Всеобщая декларация ООН прав человека 1948 г.; Конвенция ООН о предупреждении преступления геноцид и наказания за него 1948 г.; Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; и др.), нормы которых распространяются и на коренные народы.

Затем последовал ряд других международных документов, касающихся прав человека и народов: Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1966 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.) и два Факультативных протокола к нему (1966 г. и 1989 г.); Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966 г.); Американская конвенция о правах человека (1969 г.); Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.); Африканская Хартия прав человека и народов (1981 г.) и др.

Помимо общих норм, посвященных защите прав человека и основных свобод, на коренные народы распространяется действие норм, регулирующих защиту прав меньшинств (национальных, этнических, религиозных и языковых).

Под правами человека обычно подразумеваются неотъемлемые права человеческой личности. Концепция прав человека признает, что каждый человек имеет право пользоваться его или ее правами человека без какого-либо различия по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политического или иного мнения, национального или социального происхождения, наличия собственности, сословного или иного положения. Права человека юридически гарантируются правовыми нормами в области прав человека, которые защищают отдельных лиц и группы людей от действий, ущемляющих основные свободы и достоинство человеческой личности. Эти нормы нашли отражение в договорах, обычном международном праве, сводах принципов и в других источниках правовых норм. Законы в области прав человека налагают на государства обязательство действовать определенным образом и запрещают государствам осуществлять определенные виды деятельности. Вместе с тем закон не устанавливает права человека. Права человека -- это права, которые каждый человек имеет вследствие того, что он является человеческой личностью. Договора и другие источники права, как правило, служат для формальной защиты прав отдельных лиц и групп от действий или бездействия правительств, которые препятствуют осуществлению их прав человека.

Неотъемлемые права человека нашли свое формальное отражение в международно-правовых нормах в области прав человека. С 1945 года был разработан целый ряд международно-правовых договоров и других документов, облекающих права человека в правовые нормы. Создание Организации Объединенных Наций предоставило идеальный форум для разработки и принятия международных документов о правах человека. Другие документы принимались на региональном уровне, что отражало озабоченность конкретными правами человека в соответствующем регионе. «Большинство государств также приняли конституции и другие законы, формально защищающие основные права человека. Часто формулировки, используемыми государствами, берутся непосредственно из международных документов по правам человека». Международно-правовые нормы в области прав человека состоят главным образом из договоров и обычаев, а также деклараций, руководящих указаний и принципов.

Договор -- это согласие государств быть связанными определенными правилами. Международные договора имеют различные названия, например пакты, хартии, протоколы, конвенции, договоренности и соглашения. Договор является юридически обязательным для тех государств, которые согласились соблюдать его положения -- иными словами для тех государств, которые являются стороной или участником договора.

Для того чтобы большинство международных договоров были применимы, необходимо принять другие внутригосударственные законы. В одних государствах договоры имеют приоритет над внутренним законодательством; в других государствах договорам придается конституционный статус; а в еще одной группе государств лишь определенные положения того или иного договора включаются во внутреннее законодательство.

Обычное международное право (или просто «обычное право») используется для описания общей и последовательной практики государств, которые проистекают из чувства юридического обязательства. Например, хотя Всеобщая декларация прав человека и не является обязательным договором, некоторые из ее положений имеют характер норм обычного международного права, если они последовательно применяются государствами.

Общие нормы принципов и практики в области международного права, в отношении которых согласны большинство государств, зачастую находят свое отражение в «декларациях, прокламациях, стандартных правилах, руководящих указаниях, рекомендациях и принципах». Хотя они и не являются юридически обязательными для государств, тем не менее они представляют собой широкий консенсус международного сообщества и поэтому обладают большой моральной силой в отношении деятельности государств в сфере их международных отношений. Ценность таких документов заключается в их признании и принятии большим количеством государств. Даже не обладая обязательным юридическим действием, они могут рассматриваться в качестве декларируемых принципов, широко принятых в рамках международного сообщества.

Главной ответственностью государств является обязательство защищать, поощрять и обеспечивать соблюдение прав человека. Государства должны обеспечивать многие права человека для всех людей, проживающих на их территории, но в то же время определенные права человека предоставляются государством определенным группам людей: например, право голоса на выборах предоставляется только гражданам государства. Государства обязаны обеспечить соблюдение прав человека как путем предоставления эффективных средств правовой защиты для тех лиц, права которых нарушаются, так и путем предотвращения нарушений прав человека в отношении лиц, проживающих на их территориях.

В соответствии с международным правом осуществление определенных прав может ограничиваться при конкретных обстоятельствах. Например, если виновность человека установлена путем проведения справедливого судебного разбирательства, то государство может на законном основании ограничить его свободу передвижения путем заключения в тюрьму. «Ограничения гражданских и политических прав могут вводиться лишь в тех случаях, если ограничение определено законом, но лишь для целей соблюдения прав других лиц и для удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благополучия демократического общества». Экономические, социальные и культурные права могут ограничиваться законом, но только в том случае, если такое ограничение совместимо с характером прав, и лишь для содействия общему благополучию демократического общества.

В рамках законного и объявленного чрезвычайного положения государства могут принимать меры, которые ограничивают или приостанавливают действие определенных прав, позволяет «отступать» от их осуществления. Такие отступления допускаются только в такой степени, в какой это требуется остротой положения, и никогда не должны приводить к дискриминации на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения. Любые отступления должны доводиться до сведения Генерального секретаря Организации Объединенных Наций. Однако в соответствии с пунктом 3 главы 4 Международного пакта о гражданских и политических правах некоторые права человека -- так называемые неотменяемые права -- никогда не могут приостанавливаться или ограничиваться, даже во время войны или вооруженного конфликта. К этим правам относятся право на жизнь, свобода от пыток, свобода от рабства или подневольного состояния, а также свобода мысли, совести и религии. Во времена вооруженных конфликтов, когда применимы нормы гуманитарного права, законодательство в области прав человека также остается в силе.

Памятуя об ужасах второй мировой войны, основатели Организации Объединенных Наций в целях и структурах Организации уделили большое внимание вопросам прав человека. Они верили в то, что защита прав человека обеспечит свободу, справедливость и мир для всех народов.

Управление Верховного комиссара по правам человека -- расположенное в Женеве постоянное подразделение, в котором работают должностные лица Организации Объединенных Наций, -- обеспечивает поддержку всех мероприятий Организации Объединенных Наций в области прав человека. Это Управление является частью Секретариата Организации Объединенных Наций и осуществляет руководство и координацию программы Организации Объединенных Наций в области прав человека, проводит совещания, готовит исследования и доклады и распространяет информацию и публикации. Управление возглавляется Верховным комиссаром, который является самым старшим должностным лицом Организации Объединенных Наций, отвечающим за вопросы прав человека. Верховный комиссар играет главную роль в деле поощрения прав человека в рамках системы Организации Объединенных Наций. В настоящее время Верховным комиссаром является г-н Сержиу Виейра ди Меллу, занявший этот пост в 2002 году.

Первым крупным достижением Организации Объединенных Наций в области прав человека явилось принятие Генеральной Ассамблеей в 1948 году Всеобщей декларации прав человека. Члены Организации Объединенных Наций обсуждали тогда формулировки Всеобщей декларации, однако в конечном счете Декларация была принята консенсусом. Всеобщая декларация является красноречивым и имеющим далеко идущие последствия описанием прав всех людей. Кроме того, она дает отдельным лицам в рамках международного права такое место, которого они никогда ранее не занимали. На Всеобщей декларации основываются многие другие документы в области прав человека.