Сущность правовых позиций судебного органа конституционного контроля Российской Федерации по вопросам защиты прав и свобод гражданина и человека

Но данные последствия - это уже заранее установленные законодателем правовые нормы, а не нормы права, создаваемые самим судом. Обращаясь к части шестой статьи 125 Конституции РФ, посвященной полномочиям Конституционного Суда РФ, автор предлагает чрезвычайно остроумную интерпретацию конституционной нормы, гласящей, что «акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу». С его точки зрения, из приведенной нормы следует, что утрата силы соответствующего акта - это установление самой Конституции, а не суда, который вправе лишь признать данный акт неконституционным.

Для того чтобы выяснить, можно ли рассматривать как источник, как судебный прецедент постановления Конституционного Суда РФ или его правовые позиции, необходимо обратиться к доктрине прецедента, родиной которой является Англия. Доктрина эта основывается на уважении к отдельно взятому решению одного из вышестоящих судов, признании того, что решение такого суда является «убеждающим прецедентом» для судов, стоящих выше него по иерархии, а отдельно взятое решение рассматривается как образец, которому надлежит следовать нижестоящим судам. Однако обязательным для других судов является не все решение суда, а лишь часть его - так называемое ultima ratio . В дословном переводе с латинского - это решающий довод, аргумент. В английском прецедентном праве ultima ratio означает сущность решения, т.е. правовую норму, заключенную в решении суда.

На наш взгляд, в мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда ближе всего находятся к ultima ratio, и в силу этого именно правовые позиции Конституционного Суда следует считать источником права.

Такой вывод делает Л.В. Лазарев: «Прецедентный характер акта конституционной юрисдикции означает, что выраженная в нем правовая позиция относительно конституционности конкретного акта или нормы является образом (правилом), которым должны руководствоваться законодательные, судебные и иные органы, должностные лица при решении вопросов в рамках своей компетенции применительно к аналогичным по содержанию актам, нормам». Шульженко Ю.Л. Конституционный контроль в России. М., 1995. с.198

Правовые позиции Конституционного Суда чаще всего содержатся в окончательных постановлениях Суда. При рассмотрении поступающих обращений на пленарных заседаниях Конституционный Суд принимает либо решение о принятии обращения к производству, либо так называемые «отказные» определения. Власов И. Конституционный Суд и парламент России. // Конституционное право : Восточноевропейское обозрение. 1996. №3. С.46-56. В «отказных» определениях Конституционного Суда должны содержаться процессуальные правовые позиции КС, означающие толкование не норм Конституции, а норм Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» о неподведомственности и допустимости рассматриваемых дел. Думается, процессуальные правовые позиции не охватываются понятием правовой позиции, содержащимся в статье 73 Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

По смыслу статьи 42 Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» решение (определение) о принятии либо об отказе в принятии обращения к рассмотрению отнесено к исключительной компетенции пленарного заседания Конституционного Суда. Палаты не могут выносить определения ни о принятии, ни об отказе в принятии обращения к рассмотрению. Следовательно, в статье 73 Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» идет речь лишь о такой правовой позиции, которая может быть выражена в постановлении Конституционного Суда и пересмотрена при наличии особых обстоятельств и только вновь принятым постановлением КС.

Таким образом, не следует смешивать два разных понятия - постановление Конституционного Суда и правовую позицию КС.

Установление Конституционного Суда в целом посвящено решению одной проблемы - соответствует или не соответствует Конституции норма, которая оспаривается заявителем. Предмет рассмотрения Конституционного Суда предопределяется предметом обращения - это та конкретная норма, по поводу которой осуществляется конституционное судопроизводство. Содержание этой конкретной нормы определяется правовой позицией законодательных органов. Однако аналогичное содержание может присутствовать и в других нормах, принятых как данным (федеральным, например) законодательным органом, так и законодателями субъектов Федерации, а также в подзаконных актах.

Оспариваемая в КС, норма - это всегда конкретная правовая норма, но выводы Конституционного Суда в связи с проверкой ее конституционности, основанные на истолковании конституционных норм н принципов, имеют, как правило, гораздо более общее значение. Эти выводы могут быть распространены и на аналогичные по юридическому содержанию нормы, содержащиеся н в других законах и в подзаконных актах.

Прецедентное значение правовых позиций Конституционного Суда РФ обеспечивается действующим законодательством.

Как следует из Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», признание нормативного акта или договора либо отдельных их положений не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на нормативном акте или договоре, признанном неконституционным, либо воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения. Положения этих нормативных актов и договоров не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.

Таким образом, правовые последствия признания конкретной нормы неконституционной оказываются куда более значимыми: они отражают данную Конституционным Судом оценку правовой позиции законотворческих органов, создавших нормы с аналогичным содержанием. В этом смысле понятия «оспариваемая норма» и «предмет рассмотрения» в конституционном судопроизводстве не совпадают.

Глава 2. Правовые позиции КС в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина

2.1 Правовые принципы и позиции в сфере ограничения прав и свобод

Дискриминация граждан не допускается не только по прямо указанным признакам в Конституции, но и по другим признакам. Конституция не ограничивает перечень признаков, по которым исключается любая дискриминация граждан, а напротив, предполагает его дальнейшую конкретизацию как в законодательстве, так и в правоприменительной практике (Постановление Конституционного Суда от 4 февраля 1992 года N 2-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики расторжения трудового договора по основанию, предусмотренному пунктом 11 статьи 33 КЗоТ РСФСР; абзацы восьмой и девятый мотивировочной части).

Из смысла Конституции вытекает, что закон направленный на ограничение прав граждан, обратной силы не имеет (Постановление Конституционного Суда от 23 июня 1992 года N 8-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики восстановления на работе, сложившейся при применении части четвертой статьи 90 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, части пятой статьи 211 КзоТ РСФСР и пункта 27N постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года "О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора"; абзац восьмой мотивировочной части).

Общеправовые принципы справедливости, юридического равенства, гарантированности государством прав и свобод человека и гражданина, возмещения государством всякого ущерба, причиненного личности незаконными действиями государственных органов и должностных лиц, закрепленные в Конституции Российской Федерации, обладают высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяют содержание конституционных прав человека, отраслевых прав граждан, носят универсальный характер и в связи с этим оказывают регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений.

Общеобязательность таких принципов состоит как в приоритетности перед иными правовыми установлениями, так и в распространении их действия на все субъекты права (Постановление Конституционного Суда от 27 января 1993 года N 1-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики ограничения времени оплаты вынужденного прогула при незаконном увольнении, сложившейся на основе применения законодательства о труде и постановлений Пленума Верховного Суда СССР, Верховного Суда РСФСР, Верховного Суда Российской Федерации, регулирующих данные вопросы; абзац пятнадцатый мотивировочной части).

Норма Конституции о возможности ограничения прав и свобод при определенных условиях не может служить оправданием ущемления прав и свобод человека и гражданина в зависимости от национальной принадлежности или иного обстоятельства. Напротив, она является гарантией от произвольных ограничений прав и свобод человека и гражданина; какие-либо ограничения возможны только на основании закона, в предусмотренных Конституцией целях и лишь в пределах, необходимых для нормального функционирования демократического общества..

Лица, виновные в использовании прав и свобод для насильственного изменения конституционного строя, разжигания расовой, национальной, религиозной ненависти, для пропаганды войны и насилия, подлежат установленной законом ответственности, но сами эти действия не являются основанием для установления ограничительных условий пользования правами в зависимости от национальной принадлежности, места жительства и других обстоятельств (Постановление Конституционного Суда от 17 сентября 1993 года N 17-П по делу о проверке конституционности постановлений Верховного Совета Северо-Осетинской ССР, касающихся проблемы беженцев и вынужденных переселенцев; абзацы третий и четвертый пункта 3 мотивировочной части).

Личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми незапрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов. Равенство перед законом и судом не исключает фактических различий и необходимости их учета законодателем. Однако это не должно приводить к ограничению прав и свобод, в отношении которых согласно Конституции Российской Федерации такое ограничение недопустимо (Постановление Конституционного Суда от 3 мая 1995 года N 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна; абзацы второй пункта 4, второй пункта 6 мотивировочной части).

Ограничения прав допустимы в строго определенных статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации целях, не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных гражданам Конституцией и законами Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда от 20 декабря 1995 года N 17-П по делу о проверке конституционности ряда положений пункта "а" статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова; абзац пятый пункта 3 мотивировочной части).

Государство, даже имея цель воспрепятствовать злоупотреблению правом, с тем чтобы осуществление конституционных прав. не нарушало права и свободы других лиц, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные целями меры. Этот принцип соразмерного ограничения прав и свобод, закрепленный в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, означает, что публичные интересы, перечисленные в данной конституционной норме, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, если они адекватны социально оправданным целям (Постановление Конституционного Суда от 13 июня 1996 года N 14-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина; абзац второй пункта 5 мотивировочной части). По смыслу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, исходя из общих принципов права, введение ответственности за правонарушение и установление конкретной санкции, ограничивающей конституционное право, должно отвечать требованиям справедливости, быть соразмерным конституционно закрепленным целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного деяния (Постановление Конституционного Суда от 11 марта 1998 года N 8-П по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова; абзац четвертый пункта 5 мотивировочной части).

Федеральный законодатель обязан обеспечивать соразмерность ограничения прав и свобод конституционно закрепленным целям и в случаях, если он предоставляет органам законодательной власти субъектов Российской Федерации полномочия по конкретизации условий реализации гражданами соответствующего права. Если законодатель субъекта Российской Федерации выходит за рамки делегированных ему полномочий, четко определенных федеральным законом, то тем самым он нарушает статью 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда от 27 апреля 1998 года N 12-П по делу о проверке конституционности отдельных положений части первой статьи 92 Конституции Республики Башкортостан, части первой статьи 3 Закона Республики Башкортостан "О Президенте Республики Башкортостан" (в редакции от 28 августа 1997 года) и статей 1 и 7 Закона Республики Башкортостан "О выборах Президента Республики Башкортостан"; абзац третий пункта 3 мотивировочной части). Непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод, особенно в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности.

Поэтому задачей федерального законодателя является создание надлежащих, в том числе процессуальных механизмов, которые позволяли бы гражданам, чьи права и свободы оказались нарушенными, добиваться их реальной защиты, используя все не запрещенные законом способы (статья 45, часть 2, Конституции Российской Федерации) (Постановление Конституционного Суда от 2 июля 1998 года N 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан; абзац второй пункта 6 мотивировочной части).

Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями.

Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона (Постановление Конституционного Суда от 15 июля 1999 года N 11-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР" и Законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции"; абзац третий пункта 4 мотивировочной части). Принцип равенства всех перед законом (статья 19, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации) гарантирует одинаковые права и обязанности для субъектов, относящихся к одной категории, и не исключает возможность установления различных условий привлечения к ответственности для различных категорий субъектов права.

Такие различия, однако, не могут быть произвольными, они должны основываться на объективных характеристиках соответствующих категорий субъектов (Постановление Конституционного Суда от 27 апреля 2001 года N 7-П по делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ "АвтоВаз" и "комбинат "Североникель", обществ с ограниченной ответственностью "Верность", "Вита-Плюс" и "Невско-Балтийская транспортная компания", товарищества с ограниченной ответственностью "Совместное Российско-Южноафриканское предприятие "Эконт" и гражданина А.Д. Чулкова; абзац семнадцатый пункта 1 мотивировочной части).

Законодательство Российской Федерации может устанавливать специальные требования к лицам, желающим осуществлять определенные виды государственной деятельности, что обусловлено специфическим публично-правовым статусом, который приобретает гражданин, занимающий определенные государственные должности. Гражданин Российской Федерации, пожелавший реализовать конституционное право быть избранным в орган государственной власти, должен принять те условия (преимущества, ограничения), с которыми связан приобретаемый им при этом публично-правовой статус. Одно из таких условий - запрет иметь в собственности предприятие. Такой запрет не может рассматриваться как неправомерное ограничение конституционного права (Определение Конституционного Суда от 19 апреля 1996 года N 74-О; абзацы второй и третий пункта 2 мотивировочной части).

Устанавливаемая уголовным законом дифференциация ответственности в зависимости от особенностей объектов уголовно-правовой охраны сама по себе не затрагивает принципа равенства в отношении лиц, совершивших те или иные преступления, поскольку предполагает использование равных для всех оснований и пределов ответственности (Определение Конституционного Суда от 4 февраля 1997 года N 10-О; абзац второй пункта 2 мотивировочной части).

Конституционный принцип равенства всех перед законом не означает равенства в объеме прав и обязанностей граждан в различных правоотношениях, включая налоговые. Из него не вытекает и равенство в объеме публично-правовой обязанности по уплате гражданами налогов (Определение Конституционного Суда от 20 ноября 1998 года N 152-О; абзац первый пункта 2 мотивировочной части). Конституционные принципы равенства и равноправия, а также запрет на ограничение в правах, закрепленные статьей 19 Конституции Российской Федерации, не означают, что законодатель не вправе предусматривать льготы и компенсационные выплаты для отдельных категорий граждан, нуждающихся в государственной поддержке, - таких, как пенсионеры, инвалиды, участники войны, либо граждан, осуществляющих те или иные публичные функции. Установление транспортных льгот для лиц, которые в силу специфики своей деятельности пользуются общественным транспортом в служебных целях, носит компенсационный характер и потому не может рассматриваться как нарушение статьи 19 Конституции Российской Федерации (Определение Конституционного Суда от 1 декабря 1999 года N 224-О; абзац второй пункта 2 мотивировочной части).

Когда коллизия правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, обязанность по устранению возникающего противоречия лежит также на законодательных и исполнительных органах, которые должны своевременно обеспечивать необходимое правовое регулирование и исполнение нормативных предписаний, с тем чтобы не порождать необоснованные ограничения чьих-либо конституционных прав и свобод (Определение Конституционного Суда от 18 апреля 2000 года N 98-О; абзац четвертый пункта 2 мотивировочной части). Реализация прав и законных интересов отдельных граждан (групп граждан) не должна оказывать чрезмерно негативное влияние на обеспечение бюджетными средствами прав и интересов всех. Это особенно актуально в условиях недостаточности бюджетных средств для решения многих социальных проблем, связанных с обеспечением таких прав, как право на жизнь и достоинство личности. Следовательно, именно и только в форме федерального закона может быть, в принципе, найден баланс между правами и законными интересами лиц, состоящих в имущественных отношениях с государством в качестве кредиторов, и всех иных лиц (Определение Конституционного Суда от 15 декабря 2000 года N 251-О; абзац второй пункта 2 мотивировочной части).

2.2 Правовые позиции в сфере личной неприкосновенности, защиты чести и достоинства

Конституционное право на свободу и личную неприкосновенность означает, что человек не может быть лишен свободы и заключен под стражу по произволу власти. Вынесение постановления об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу всегда ущемляет право на свободу и личную неприкосновенность независимо от того, исполнено или не исполнено это решение. Не только реальные ограничения, но и выявившаяся их опасность, прежде всего угроза потерять свободу, нарушают неприкосновенность личности, в том числе психическую, оказывают давление на сознание и поступки человека. Гарантией от произвольных ограничений свободы и личной неприкосновенности является право потребовать судебной проверки оснований для вынесения решений о заключении под стражу.

Это право должно распространяться как на лиц, содержащихся под стражей, так и на лиц, которые при наличии такого решения реально не арестованы (Постановление Конституционного Суда от 3 мая 1995 года N 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна; пункт 5 мотивировочной части). При отсутствии других механизмов установление в законе фактического запрета обращаться к органам судебной власти за защитой от ошибочных решений в случаях, не подпадающих под признаки пункта 4 части второй статьи 384 УПК РСФСР, означает для человека обязанность подчиниться незаконному, необоснованному осуждению.

Лишение права оспаривать такое осуждение явно умаляет достоинство личности. Между тем в соответствии со статьей 21 Конституции Российской Федерации "ничто не может быть основанием для его умаления" (Постановление Конституционного Суда от 2 февраля 1996 года N 4-П по делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова; абзац девятый пункта 6 мотивировочной части). Из неотъемлемого права каждого человека на защиту себя и своих близких, права каждого человека не свидетельствовать против самого себя и не быть принуждаемым к даче таких показаний вытекает, что как в части 1, так и в части 2 статьи 51 Конституции Российской Федерации в число лиц, которые освобождаются от обязанности давать свидетельские показания, включаются те, кто обладает доверительной информацией, будь то в силу родственных связей или по роду своей профессиональной деятельности. (Постановление Конституционного Суда от 20 февраля 1996 года N 5-П по делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 18, статьи 19 и части второй статьи 20 Федерального закона от 8 мая 1994 года "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации"; абзац пятый пункта 6 мотивировочной части).

Провозглашенное в статье 22 (часть 1) Конституции Российской Федерации право на свободу включает, в частности, право не подвергаться ограничениям, которые связаны с применением таких принудительных мер, как задержание, арест, заключение под стражу или лишение свободы во всех иных формах, без предусмотренных законом оснований, санкции суда или компетентных должностных лиц, а также сверх установленных либо контролируемых сроков.

Вместе с тем, будучи неотчуждаемым и принадлежащим каждому от рождения, право на свободу в силу статьи 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации может быть правомерно ограничено при аресте, заключении под стражу и содержании под стражей (Постановление Конституционного Суда от 13 июня 1996 года N 14-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина; абзац первый пункта 3 мотивировочной части).

Из смысла предписания пункта 6 раздела второго Заключительные и переходные положения" Конституции Российской Федерации согласно которому до приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями Конституции Российской Федерации сохраняется прежний порядок применения ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления в его связи со статьей 22 Конституции Российской Федерации следует, что задержание как мера уголовно-процессуального характера должно осуществляться лишь в том случае, если такая мера предусмотрена ныне действующим уголовно-процессуальным законодательством. Задержание же по иным основаниям может быть осуществлено только с соблюдением требований статьи 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации.

Административное задержание как мера обеспечения производства по делам об административных правонарушениях не может применяться в делах об уголовных правонарушениях. В противном случае были бы нарушены принципы как уголовного (уголовно-процессуального), так и административного (административно-процессуального) законодательства. Задержание как мера воздействия, направленная на борьбу с преступностью и на пресечение преступлений, по существу является задержанием не "в административном порядке",т.е. административным (административно-процессуальным), а уголовно-процессуальным (Постановление Конституционного Суда от 2 июля 1997 года N 11-П по делу о проверке конституционности пункта "б" части первой статьи 1 Закона Республики Мордовия от 20 января 1996 года "О временных чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью" в связи с жалобой гражданина Р.К. Хайрова; абзацы второй пункта 5, второй и третий пункта 6 мотивировочной части).

Лишение гражданина возможности прибегнуть к судебной защите для отстаивания своих прав и свобод противоречит конституционному принципу охраны достоинства личности (статья 21 Конституции Российской Федерации), из которого вытекает, что личность в ее взаимоотношениях с государством рассматривается как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов.

Данная правовая позиция выражена Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 3 мая 1995 года.... (Постановление Конституционного Суда от 2 июля 1998 года N 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан; абзац четвертый пункта 4 мотивировочной части). Предусмотрев в абзаце втором пункта 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения", что до приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с конституционными положениями сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, Конституция Российской Федерации тем самым обязала законодателя в течение переходного периода, конкретные временные границы которого ею не определялись, внести изменения в действующее законодательство, с тем чтобы нормы о применении ареста (заключения под стражу) и содержании под стражей только на основании судебного решения и о предельном 48-часовом сроке задержания лица до вынесения судебного решения вошли в качестве обязательного элемента в механизм правового регулирования применения мер процессуального принуждения.... В случаях, когда право, для защиты которого необходимо принятие закона, непосредственно закреплено в Конституции Российской Федерации, исполнение подобной обязанности должно осуществляться скорейшим образом.

Данная правовая позиция была сформулирована Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 2 февраля 1999 года. Как следует из этой правовой позиции... в связи с тем, что после принятия Конституции Российской Федерации прошел значительный срок, достаточный не только для выполнения законодателем предписания абзаца второго пункта 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения" Конституции Российской Федерации о приведении уголовно-процессуального законодательства в соответствие с Конституцией Российской Федерации, но и для обеспечения его действия, меняется конституционное значение переходных положений, содержащихся в Конституции Российской Федерации, поскольку временные нормы фактически становятся постоянно действующими и в таком качестве нарушают не только право, гарантированное статьей 22 Конституции Российской Федерации, но и провозглашенный ею принцип непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина (статья 18).

Положения статей 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР, допускающие задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, на срок свыше 48 часов и применение в качестве меры пресечения заключения под стражу без судебного решения, ....а также все иные нормативные правовые положения, допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест (заключение под стражу) и содержание под стражей без судебного решения с 1 июля 2002 года не подлежат применению. Федеральному Собранию надлежит незамедлительно внести в законодательство изменения, с тем чтобы обеспечить введение в действие норм, предусматривающих судебный порядок применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей, а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов, с 1 июля 2002 года (Постановление Конституционного Суда от 14 марта 2002 года N 6-П по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустовалова; абзацы второй пункта 2, первый и второй пункта 3, первый и второй пункта 4 мотивировочной части, пункты 1 и 2 резолютивной части).

Конституция Российской Федерации, гарантируя каждому право на свободу и личную неприкосновенность (статья 22, часть 1), вместе с тем предусматривает и возможность его ограничения федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, часть 3). Меры пресечения служат указанным конституционно значимым целям, если они направлены на воспрепятствование обвиняемому в том, чтобы он мог скрыться от следствия и суда, помешать установлению истины по уголовному делу или продолжить преступную деятельность. При этом избыточное или не ограниченное по продолжительности применение мер, связанных с ограничением прав, гарантированных статьей 22 (часть 1) Конституции Российской Федерации и пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, недопустимо, а решение об избрании меры пресечения, включая заключение под стражу и подписку о невыезде, может быть вынесено только при условии подтверждения достаточными данными, устанавливаемыми в соответствии с уголовно-процессуальным законом, оснований ее применения.

Такая правовая позиция выражена Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 13 июня 1996 года и ряде определений (Постановление Конституционного Суда от 4 марта 2003 года N 2-П по делу о проверке конституционности положений пункта 2 части первой и части третьей статьи 232 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Л.И. Батищева, Ю.А. Евграфова, О.В. Фролова и А.В. Шмелева; абзац первый пункта 5 мотивировочной части). Обязанность государства гарантировать защиту прав потерпевших от преступлений, в том числе путем обеспечения им адекватных возможностей отстаивать свои интересы в суде, вытекает также из положений статьи 21 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которым достоинство личности охраняется государством, и ничто не может быть основанием для его умаления.

Применительно к личности потерпевшего это конституционное предписание предполагает обязанность государства не только предотвращать и пресекать в установленном законом порядке, какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред и нравственные страдания личности, но и обеспечивать пострадавшему от преступления возможность отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, поскольку иное означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством (Постановление Конституционного Суда от 24 апреля 2003 года N 7-П по делу о проверке конституционности положения пункта 8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с жалобой гражданки Л.М. Запорожец; абзац третий пункта 4 мотивировочной части). Право на судебную защиту чести и достоинства и возложение на того, кто распространил порочащие сведения, обязанности доказать их соответствие действительности не нарушают гарантированную Конституцией Российской Федерации свободу мысли и слова.

При рассмотрении в судах общей юрисдикции дел о защите чести и достоинства подлежит установлению и оценке не только достоверность, но и характер распространенных сведений, исходя из чего суд должен решать: наносит ли распространение сведений вред защищаемым Конституцией Российской Федерации ценностям, укладывается ли это в рамки политической дискуссии, как отграничить распространение недостоверной фактической информации от политических оценок и возможно ли их опровержение по суду

Исправление судебных ошибок, допущенных при решении указанных вопросов, относится к компетенции судов вышестоящих инстанций, включая Верховный Суд Российской Федерации (Определение Конституционного Суда от 27 сентября 1995 года N 69-0; абзацы второй пункта 2, второй пункта 3 мотивировочной части). По смыслу статей 23 (часть 1) и 25 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 10, 11 (часть 1), 15 (части 1 и 2), 18, 118 (часть 1), 120 и 126, суд, действуя непосредственно в силу требований указанных статей Конституции Российской Федерации и решая при этом задачи уголовно-правового характера, наделен полномочием по осуществлению процедуры независимого разрешения вопроса о проведении оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничениями конституционных прав граждан, что не ущемляет их прав, а напротив, создает дополнительную гарантию их защиты.

Суд не может дать разрешение на ограничение конституционных прав, если не приходит к выводу о необходимости такого ограничения, его обоснованности и законности, в том числе с точки зрения требований статей 1, 2, 3, 5, 7 и 8 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" (Определение Конституционного Суда от 4 февраля 1999 года N 18-О; абзац одиннадцатый пункта 3 мотивировочной части). Конституции Российской Федерации, но и провозглашенный ее статьей 18 принцип, согласно которому права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими (Определение Конституционного Суда от 19 апреля 2001 года N 101-О; абзацы четвертый и пятый пункта 4 мотивировочной части). Исходя из особенностей процессуального статуса подозреваемого и с учетом интересов обеспечения права на свободу и личную неприкосновенность граждан, статья 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации допускает задержание лица до судебного решения на срок не более 48 часов.

По своему буквальному смыслу эта конституционная норма не исключает, что при возбуждении прокурором либо следователем и дознавателем с согласия прокурора ходатайства об избрании в качестве меры пресечения содержания под стражей суд вправе своим решением продлить срок задержания подозреваемого в связи с отложением принятия решения об избрании ареста в качестве меры пресечения, как это установлено пунктом 3 части седьмой статьи 108 (в прежней редакции - части шестой) и находящейся с ней в нормативном единстве частью второй статьи 94 УПК Российской Федерации.

Поскольку такое продление производится на основании судебного решения, неопределенность в вопросе о соответствии указанных статей Конституции Российской Федерации отсутствует, - тем более что продление судом срока задержания еще на 72 часа является менее жесткой превентивной мерой, чем арест, к тому же этот срок согласно части десятой статьи 109 УПК Российской Федерации также подлежит зачету при исчислении максимально допустимой продолжительности содержания под стражей.

Кроме того, принимая постановление об отложении принятия решения по результатам рассмотрения ходатайства прокурора, дознавателя и следователя об избрании содержания под стражей в качестве меры пресечения и продлевая срок задержания подозреваемого, суд руководствуется нормами уголовно-процессуального законодательства, регулирующими порядок задержания подозреваемого, и исходит из наличия установленных оснований для этого (Определение Конституционного Суда от 6 марта 2003 года N 44-О; пункт 4 мотивировочной части).

Заключение

Проанализировав основные правовые принципы и основы деятельности Конституционного суда Российской Федерации можно придти к выводу, что на современном этапе развития отечественного судопроизводства Конституционный суд обладает всеми необходимыми полномочиями и инструментами для выполнения своей первостепенной задачи - защиты конституционных основ общественного строя и конституционных прав граждан России. Несмотря на определенные сложности в организации судебной практики, главная проблема эффективности работы Конституционного суда в России заключается не в недостатках процедуры конституционного судопроизводства или конституционного законодательства, а в обеспечении исполнения решений Суда, которые порой открыто игнорируются как субъектами федерации, так и ветвями федеративной власти.

Неисполнение судебных решений - характерная черта всего российского правопорядка. Законность же в государстве, в том числе и конституционную, должны обеспечивать не Суд, а исполнительная власть, прокуратура, правоохранительные ведомства.

Конституционный Суд - это фактически высшая и последняя инстанция, и он должен вступать в действие лишь тогда, когда не срабатывает вся остальная система власти или правосудия. Следует подчеркнуть, что Конституционный Суд решает исключительно вопросы права. При осуществлении конституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях , когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.

Итогом конституционного судопроизводств а является формирование Судом определенных правовых позиций, т.е. обобщенных представлений Суда по конкретным конституционно - правовым проблемам. Необходимо отметить, что существует ряд причин, по которым правовые позиции Конституционного Суда РФ не получают должного применения.

Это рецидивы правового нигилизма:

медлительность Федерального Собрания (парламента) и представительных (законодательных) органов субъектов Федерации по внесению изменений и дополнений в действующие законы, по подготовке и принятию новых законов; необоснованные позиции судов общей юрисдикции и других правоприменительных органов, не желающих менять правоприменительную практику в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда;

неясность в понимании содержания правовых позиций Конституционного Суда;

слабое информирование о правовых позициях и решениях Конституционного Суда РФ и др. Конституционный Суд не публикует (в силу отсутствия финансовых средств) многие свои решения, в частности свои «отказные» определения, в которых излагаются и комментируются вполне определенные правовые позиции.

Решением этой проблемы видится не искоренение указанных причин в порядке принуждения, а формирование такого состояния общественного сознания и правовой культуры, при котором ни у одного органа, должностного лица или гражданина не возникает и доли желания действовать вопреки этому решению. Это станет лучшей гарантией выполнения решений Конституционного суда в полном объеме и в короткие сроки.

До последнего времени остается весьма острой проблема исполнимости постановлений Конституционного Суда, поскольку те государственные органы, от которых зависит их воплощение в жизнь, зачастую препятствуют из реализации.

Так, например, главы некоторых субъектов Российской Федерации до настоящего времени игнорируют Постановление Конституционного Суда по делу о проверке конституционности п. п. 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской федерации, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 года № 713. Федеральные органы налоговой полиции и налоговой инспекции не исполняли Постановление по делу о проверке конституционности п. п. 2 и 3 ч. 1 ст. 11 Закона Российской Федерации от 24 июня 1993 года "О федеральных органах налоговой полиции".

Известны и случаи неисполнения законодательными органами постановлений Конституционного Суда по жалобам. Так, 5 декабря 1996 года депутаты Государственной Думы Российской Федерации проголосовали за принятие Постановления о порядке применения ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР в связи с решением Суда, где ему было рекомендовано пересмотреть сроки вступления в действие его постановления, а правоприменительным органам предлагалось применять норму, признанную Судом неконституционной, в ее прежней редакции. Этот акт не "увидел свет" лишь благодаря дополнительному активному вмешательству Суда.

Недостаточное уважение к решениям Конституционного Суда связано с отсутствием в российском законодательстве конкретных мер юридической ответственности за их неисполнение. Существующие административно-правовые и уголовно-правовые санкции, установленные за неисполнение постановлений иных судов в данном случае, как показывает опыт, недостаточно эффективны.

Возможности самого Конституционного Суда по пресечению каждого нарушения его постановлений органами государственной власти крайне ограничены. Он в состоянии отреагировать лишь на действия и решения высших органов государственной власти. Нарушение его решений со стороны других органов не может быть пресечено самим Судом в силу ограниченности своих возможностей. При этом заметную роль может сыграть взаимодействие федерального Конституционного Суда с иными государственными органами, которые наделены полномочиями по контролю и надзору за соблюдением законности, или основной целью деятельности которых является контроль за соблюдением прав и свобод человека и гражданина. Органы прокуратуры при исполнении ими функций надзора за соблюдением закона или за соблюдением прав и свобод человека и гражданина может обнаружить факт неисполнения государственными органами решений Конституционного Суда.

В этом случае они должны принять меры прокурорского реагирования, установленные в: ст. ст. 23-25 Федерального закона "О прокуратуре в Российской Федерации". Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации в своей деятельности часто сталкивается с нарушением государственными органами и должностными лицами положений постановлений Конституционного Суда по жалобам граждан или запросам судов. При этом он наделен полномочиями по реагированию на такие нарушения. Он может направить заключение, содержащее рекомендации относительно возможных мер восстановления прав и свобод граждан, направлять замечания и предложения общего характера, изложить свои доводы должностному лицу, который вправе вносить протесты. Тесное взаимодействие Конституционного Суда с судами общей юрисдикции, арбитражными судами, органами прокуратуры Российской Федерации и Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации может оказать значительное влияние на уровень исполнимости решений федерального органа конституционного контроля. Кроме того, целесообразно законодательно установить круг государственных и общественных органов и должностных лиц, обязанных обеспечивать претворение в жизнь постановлений Конституционного Суда, с указанием конкретных мер юридической ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение ими постановлений Суда.

Список использованной литературы:

право конституционный суд свобода неприкосновенность

1. Конституция Российской Федерации. М., 1993.

2. Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» № 1 - ФКЗ // Российская газета 23 июля. 1994 г.

3. Закон РСФСР «О Конституционном Суде РСФСР» от 6 мая 1991 г., с изменениями от 25 февраля 1993 г.

4. Закон СССР «О конституционном надзоре в СССР» от 23 декабря 1989 г. // Ведомости СССР. 1989. № 29.

5. Барри Д. Конституционный Суд глазами американского юриста. // Государство и право. 1993. N 10.

6. Васильева Т. Становление федеральных отношений и практика Конституционного Суда РФ. // Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 1999. №4.

7. Власов И. Конституционный Суд и парламент России. // Конституционное право : Восточноевропейское обозрение. 1996. №3.

8. Витрук Н.В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение.// Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 1999. №3.

9. Гаджиев Г.А. Кряжков В.А. Конституционная юстиция в Российской Федерации. // Государство и право. 1993. N 7.

10. Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права. // Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 1999. №1

11. Гуценко К.Ф. Ковалев М.А. Правоохранительные органы. М. Издательство БЕК, 2000.

12. Гуценко К.Ф. Ковалев М.А. Правоохранительные органы. Тексты законов и иных правовых актов. М. Издательство БЕК, 1999.

13. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 1999.

14. Конституционное право Российской Федерации: Сборник судебных решений. М., 2000.

15. Максимов В. Определения конституционного суда -- важный источник правовой информации. // Российская юстиция. 1999. №1.

16. Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в Российской Федерации : проблемы деполитизации. // Государство и право. 1996. N 1.

17. Туманов В.А. Интервью журналу «Государство и право». // Государство и право. 1995 N 10.

18. Шульженко Ю.Л. Закон о Конституционном суде Российской Федерации 1994 г. // Государство и право. 1995. №7.

19. Шульженко Ю.Л. Конституционный контроль в России. М., 1995.

20. Туманов В.А. Интервью журналу «Государство и право»// Государство и право. 1995 N 9.

21. Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 1995 г. N 2-П «По делу о толковании статей 103 (часть 3), 105 (части 2 и 5), 107 (часть 3), 108 (часть 2), 117 (часть 3) и 135 (часть 2) Конституции Российской Федерации». // Конституционное право Российской Федерации : Сборник судебных решений. М., 2000.

22. Власов И. Конституционный Суд и парламент России. // Конституционное право : Восточноевропейское обозрение. 1996. №3.

23. Постановление Конституционного Суда РФ от 17 мая 1995 г. N 5-П «По делу о проверке конституционности статьи 12 Закона СССР от 9 октября 1989 года «О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)» (в редакции от 20 мая 1991 года) в части, запрещающей проведение забастовок работниками гражданской авиации, в связи с жалобой Профсоюза летного состава Российской Федерации». // Конституционное право Российской Федерации : Сборник судебных решений. М., 2000.

24. Постановление Конституционного Суда от 4 февраля 1992 года N 2-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики расторжения трудового договора по основанию, предусмотренному пунктом 11 статьи 33 КЗоТ РСФСР;

25. Постановление Конституционного Суда от 23 июня 1992 года N 8-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики восстановления на работе, сложившейся при применении части четвертой статьи 90 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, части пятой статьи 211 КзоТ РСФСР и пункта 27N постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года "О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора"

26. Постановление Конституционного Суда от 27 января 1993 года N 1-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики ограничения времени оплаты вынужденного прогула при незаконном увольнении, сложившейся на основе применения законодательства о труде и постановлений Пленума Верховного Суда СССР, Верховного Суда РСФСР, Верховного Суда Российской Федерации, регулирующих данные вопросы

27. Постановление Конституционного Суда от 17 сентября 1993 года N 17-П по делу о проверке конституционности постановлений Верховного Совета Северо-Осетинской ССР, касающихся проблемы беженцев и вынужденных переселенцев

28. Постановление Конституционного Суда от 3 мая 1995 года N 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна

29. Постановление Конституционного Суда от 20 декабря 1995 года N 17-П по делу о проверке конституционности ряда положений пункта "а" статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова

30. Постановление Конституционного Суда от 13 июня 1996 года N 14-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина;

31. Постановление Конституционного Суда от 11 марта 1998 года N 8-П по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова

32. Постановление Конституционного Суда от 27 апреля 1998 года N 12-П по делу о проверке конституционности отдельных положений части первой статьи 92 Конституции Республики Башкортостан, части первой статьи 3 Закона Республики Башкортостан "О Президенте Республики Башкортостан" (в редакции от 28 августа 1997 года) и статей 1 и 7 Закона Республики Башкортостан "О выборах Президента Республики Башкортостан

33. Постановление Конституционного Суда от 2 июля 1998 года N 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан

34. Постановление Конституционного Суда от 15 июля 1999 года N 11-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР" и Законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции"