Теория права и государства

В письме к К. Шмидту Ф. Энгельс пишет: «Общество порождает известные общие функции, без которых оно не может обойтись. Предназначенные для этого люди образуют новую отрасль разделения труда внутри общества. Тем самым приобретают особые интересы также по отношению к тем, кто их уполномочил; они становятся самостоятельными по отношению к ним, и - появляется государство.

...Новая самостоятельная сила, правда, в общем и целом должна следовать за движением производства, но она, в свою очередь, оказывает обратное воздействие на условия и ход производства в силу присущей ей или, вернее, однажды полученной ею и постепенно развивающейся дальше относительной самостоятельности»*.

«Государство не имеет собственной истории», поскольку его появление, дальнейшее движение и особенно смена одного типа другим были обусловлены экономическим развитием и связанным с ним развитием социальной структуры общества. Государство в то же самое время имеет свою историю. Ведь сама марксистская теория утверждает, что экономическое движение определяет развитие государства, лишь в конечном счете. Экономика испытывает активное воздействие со стороны государства.

Указанное обстоятельство позволяет говорить об относительной самостоятельности государства и по отношению к экономике. Если бы государство не обладало известной самостоятельностью, своей внутренней и внешней свободой, оно было бы пассивным, мертвым и, следовательно, лишним звеном в общественном механизме. Относительная самостоятельность государства есть непосредственная основа его деятельности, его активности, его воздействия на общественную жизнь. Относительная самостоятельность государства является его естественно необходимым состоянием.

Может показаться, что признание относительной самостоятельности политических, юридических, идеологических форм означает поход против признания несомненной зависимости сознания от бытия, против признания определяющей роли базиса в развитии надстройки.

В признании государства относительно самостоятельным нет ни того, ни другого. Речь идет о независимости некоторых сторон общественной жизни от других ее сторон, о независимости, которая сама является объективной реальностью. А первенство и главенство одной из сторон, как мы видим, как раз четко отражены в понятии относительной самостоятельности.

Понятие «относительная самостоятельность государства» выражает, таким образом, прежде всего зависимость государства от внешних факторов: экономики, классовой борьбы, политики, идеологии, культуры. В противоположность сугубо идеалистическим трактовкам речь идет не об абсолютной, а об относительной самостоятельности государства. Понятие «относительная самостоятельность государства» призвано оттенить особенности развития и функционирования государственных форм в отличие от форм экономических и социально-культурных. Это понятие, наконец, призвано отразить активность государства во всех сферах общественной жизни. В том числе - в области экономики.

Обратное влияние государства на экономическую жизнь (даже самое активное, даже чрезвычайное) мыслимо только в рамках его относительной самостоятельности. Всякий выход за ее пределы чреват неблагоприятными последствиями. Об этом говорит хотя бы попытка советского государства после Октября 1917 г. подняться над уровнем экономической и социальной отсталости страны. Позднее даже В.И. Ленин вынужден был признать ошибочность такой политики: «Мы рассчитывали - или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчета - непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку»**.

Относительную самостоятельность государства следует рассматривать конкретно-исторически, принимая во внимание специфические условия развития экономической и общественно-политической системы той или иной страны, учитывая соотношение социальных сил, международную обстановку и т.д. Она имеет тенденцию возрастать по мере научно-технического и общественного прогресса. Для доказательства сказанного достаточно обратиться к источникам (основаниям), питающим относительную самостоятельность государства. Среди них следует назвать четыре:

1. Разделение общественного труда, обособляющее государственную деятельность от другой общественной деятельности. Вряд ли подлежит сомнению, что по мере научно-технического и общественного прогресса усиливается общественное разделение труда.

2. Вмешательство государства в экономическую жизнь страны, являющееся, с одной стороны, следствием, а с другой - причиной относительной самостоятельности государства.

3. Относительная самостоятельность идеологических и политических форм, в значительной степени предполагающих деятельность государства.

4. Объективные противоречия общественного бытия и общественного сознания, позволяющие государству возвышаться над их борьбой.

Относительная самостоятельность государства по отношению к экономическому базису проявляется в основном таким образом. Государство, следуя в принципе экономическим законам, имеет свои логические закономерности и свои этапы развития, не всегда совпадающие с изменениями экономической структуры. Политический переворот и следующие за ним коренные преобразования в экономике не влекут автоматического и немедленного преобразования государственного аппарата.

К сожалению, далеко не всегда в дискуссиях об этапах развития государства учитывают факт его относительной самостоятельности. Между тем у государства есть своя логика развития.

Наличие особых этапов развития государства является одной из форм проявления его относительной самостоятельности.

Государство следует своему собственному движению, над которым, в общем и целом главенствует движение производства, но которое в отдельных частностях и внутри этой общей зависимости следует опять-таки своим собственным законам, присущим природе этого нового фактора. Это движение имеет свои собственные фазы и, в свою очередь, оказывает обратное действие на движение производства.

Обратное воздействие государства на экономические отношения как раз и является еще одним свидетельством его относительной самостоятельности. Можно согласиться с тем, что экономическое движение, в общем и целом проложит себе путь, но оно будет испытывать на себе также и обратное действие политического движения, которое оно само создало и которое обладает относительной самостоятельностью. С правом дело обстоит точно так же. Как только становится необходимым новое разделение труда, создающее профессиональных юристов, открывается опять-таки новая самостоятельная область (сфера права), которая при всей общей зависимости от производства и торговли все же обладает особой способностью обратно воздействовать на эти области*.

При этом можно говорить об обычной и чрезмерной (исключительной) самостоятельности государства. Чрезмерная относительная самостоятельность наблюдается там, где государство настолько поднимается над экономикой, что оказывается способным тормозить экономическое развитие и разрушать производительные силы. Чем больше деятельность государства не соответствует экономическим потребностям развития общества, тем с меньшей эффективностью оно развивает экономику и тем меньше его обычная самостоятельность, ибо только овладение экономическими законами, использование их и сближение с экономической сферой позволяют достигнуть в этой области положительных результатов.

8.3 ОТНОСИТЕЛЬНАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ГОСУДАРСТВА ПО ОТНОШЕНИЮ К ГОСПОДСТВУЮЩЕМУ КЛАССУ И КЛАССОВОЙ БОРЬБЕ

Государство, едва возникнув, приобретает самостоятельность по отношению к обществу и тем более успевает в этом, чем более становится органом определенного класса и чем более явно осуществляет господство этого класса. К тому же есть явные, открытые, прочные, прямые формы господства определенных классов и есть различные опосредованные, неустойчивые формы такого господства, могущие свидетельствовать об известном расхождении деятельности государства и политики господствующих классов. Примером является хотя бы царское самодержавие, которое участники Февральской революции в России могли характеризовать как самовластие чиновников и полиции в ущерб интересам всего народа, в том числе и имущих классов.

Когда призванные к управлению специальные группы людей приобретают особые интересы также и по отношению к тем, кто их уполномочил, говорят об относительной самостоятельности государства по отношению к господствующему классу (обществу в целом). Ф. Энгельс, указывая на то, что по общему правилу государство является орудием самого могущественного, экономически господствующего класса, писал: «В виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам как кажущаяся посредница между ними. Такова абсолютная монархия XVII и XVIII вв., которая держит в равновесии дворянство и буржуазию друг против друга; таков бонапартизм Первой и особенно Второй империи во Франции, который натравливал пролетариат против буржуазии и буржуазию против пролетариата. Новейшее достижение в этой области, при котором властитель и подвластные выглядят комично, представляет собой Германская империя бисмарковской нации: здесь поддерживается равновесие между капиталистами и рабочими, противостоящими друг другу, и они подвергаются одинаковому надувательству в интересах оскудевшего захолустного юнкерства»*.

Служащих государственной организации очень многое объединяет и в положении, и в средствах оплаты труда и т.д. Все это обособляет их интерес от интереса остальной массы народа. Однако и привилегированность управляющих, и вместе с тем их неустойчивое положение рядом с систематическим использованием господствующими кругами массы средств влияния на органы государственной власти и управления образуют достаточные гарантии того, чтобы государство служило экономически могущественным классам. В то же время если допустить, что государство не обладает самостоятельностью, то следовало бы отрицать и ответственность государственных служащих. Государственный аппарат, даже если он выполняет политические директивы, должен располагать свободой самоопределения, необходимой для принятия решений, избрания соответствующих методов для их осуществления, более всего подходящих для государственной организации. Избранные средства государство применяет не иначе, как под свою ответственность.

Пониманию относительной самостоятельности государства служит образное определение его как машины в чьих-то руках. Любая машина помимо назначения служить определенным целям нуждается в удовлетворении своих собственных нужд, поддерживающих ее работоспособность. Сложная государственная машина имеет в своем механизме особые части, призванные к удовлетворению запросов ее бесперебойного и надежного функционирования.

Видимой самостоятельности государства способствуют политические противоречия групп и фракций внутри господствующего класса или между различными классами. Независимость от одних и зависимость от других групп, временное возвышение над интересами борющихся классов - таковы результаты подобной ситуации. В зависимости от того, чьи интересы правящая группа (государство) ставит на первое место, ученые различают обычную относительную самостоятельность государства и исключительную (необычную, чрезвычайную, «чрезмерную»). Первая означает, что государство, служа прежде всего интересам уполномочившего его класса (классов, общества), обеспечивает и свои интересы. При исключительной относительной самостоятельности государство, удовлетворяя своим интересам, служит тем самым интересам господствующего класса (общества).

Исключительная самостоятельность государства прослежена на примере самых различных абсолютистских государств Европы, и особенно на опыте бонапартистских режимов во Франции и в России. В качестве основного исторического признака бонапартизма исследователями указывалось на лавирование опирающейся на военщину (на худшие элементы войска) государственной власти между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга. Опорой бонапартистского государства служат не определенные классы или не они только, не они главным образом, а искусственно подобранные деклассированные элементы, подонки общества и штык. Элементы бонапартистской самостоятельности государства ввиду равновесия борющихся классов просматривались в правительстве Керенского в республиканской России, когда Советы стали бессильными и буржуазия еще не набрала силы, чтобы разогнать их.

Обобщение положений, высказанных в разное время по поводу бонапартизма, позволяет выделить следующие частные признаки чрезвычайной (исключительной) относительной самостоятельности государства:

1) обострение противоречий между интересами власти и потребностями экономического и общественного развития страны;

2) удесятерение репрессий и бесцеремоннейшее нарушение закона; фальсификация выборов, подлог, шантаж, подкуп и прочие формы проявления произвола и авантюризма;

3) приукрашивание фасада государственности, принаряжение его модными лозунгами и обещаниями и вместе с тем игнорирование решений конституционных органов власти;

4) потеря правительством доверия даже у господствующих классов (власть правеет, в то время как вся страна левеет);

5) обладание правительством большой самостоятельностью, но в довольно узких рамках. Эти рамки могут расширяться, если правительство связано абсолютистскими формами, если в стране сильны традиции военщины и бюрократизма;

6) опосредованность и неустойчивость форм такого государства в принципе и вместе с тем его жизнеспособность, требующая «крутых переломов».

Много сильных замечаний сделано в адрес бонапартизма В.И. Лениным. Но, читая Ленина, следует помнить, что он связывал этот режим лишь с буржуазным обществом и не замечал, не хотел замечать условия, которые с неизбежностью предопределяли чрезвычайную относительную самостоятельность государства после Октября 1917 г.*

«Бонапартизм», по В.И. Ленину, есть форма правления, которая вырастает из контрреволюционности буржуазии в обстановке демократических преобразований и демократической революции.

Среди основных условий, при которых развивается бонапартистский режим, он отмечал следующие:

- правительство не может опереться ни на один класс, отсутствует прочная, испытанная цельная социальная опора, так как силы враждебных или соперничающих классов уравновешены;

- классовая борьба развивается в мелкобуржуазной стране с революционным пролетариатом;

- классовая борьба между пролетариатом и буржуазией обостряется до крайних пределов (классическая почва бонапартизма);

- господствующие классы недостаточно сильны, а демократические классы бессильны или ослаблены временными причинами;

- демократическая обстановка отнюдь не исключает бонапартизма, наоборот, именно в ней он и может вырасти.

Классические положения о формах обычной и чрезвычайной относительной самостоятельности государства необходимо заново осмысливать в свете современного процесса развития государственности в самых различных странах. При этом следует иметь в виду, что вместе с известными формами проявления относительной самостоятельности государства появляются новые ее виды, а старые, приспосабливаясь к современности, могут принимать иную окраску. На исторической арене могут выступать и выступают совершенно иные классы и силы, как это имело место в СССР. Известные черты бонапартизма можно наблюдать в некоторых молодых авторитарных и военно-диктаторских государствах, образовавшихся в ходе распада колониальной системы. Бонапартистские методы применяли маоисты, которые, опираясь на армию и специальные отряды молодежи, лавировали между классами, принося общие интересы в жертву интересам маоистских и националистических элементов. Анализ фашизма, маоизма и сталинизма требует в дополнение ко всему смотреть еще и на положение личности в обществе. Все названные режимы культивировали стадную личность.

8.4 ОТНОСИТЕЛЬНАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ОТДЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВА

В отличие от проявлений относительной самостоятельности государства в целом, существует особая форма самостоятельности внутригосударственной. Речь идет о тех случаях, когда «самостоятельность» приобретают отдельные звенья государственного аппарата по отношению к другим его частям и по отношению к государству в целом.

Относительная самостоятельность чиновничьего аппарата в России наблюдалась в период двоевластия и сразу после Октябрьской революции, когда аппарат исполнительной власти на местах сознательно и бессознательно работал против советской власти. Заслуживает особого анализа относительно самостоятельное положение исполнительных органов в перестроечный и постперестроечный период развития российской государственности.

И в буржуазных, и в социалистических государствах наблюдалось анализируемое явление в процессе министерилизации, когда правительственные учреждения, играя особую роль, вставали над высшими органами государственной власти.

Внутригосударственную относительную самостоятельность также можно разделить на обычную и исключительную («чрезмерную»).

Первая выступает как естественный результат наделения компетенцией соответствующих органов, вторая - как результат узурпации компетенции. Примеры последней можно видеть в том числе и в истории советского государства, когда бюрократический аппарат насаждал командно-административную систему в ущерб законодателю, когда НКВД возвышался над всеми другими органами. Формирование президентской формы правления и усиление исполнительной власти требуют одновременно цивилизованных сдержек и противовесов против злоупотреблений чиновников в центре и на местах. Отсутствие таковых показывает чрезмерное возрастание роли администрации.

8.5 ОТНОСИТЕЛЬНАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВА

Многое из того, что сказано об относительной самостоятельности государства, относится и к праву, в особенности если иметь в виду понятие относительной самостоятельности определенного явления, если смотреть на право через призму законодательства, если функции последнего уподоблять функциям государства. Вместе с тем законодательство является специфическим феноменом. Это не тот живой организм, который всякий раз меняется, когда сталкивается с политическими интересами, личными интересами должностных лиц. Законодательство воплощает статическую волю государства, проявленную на момент принятия соответствующего акта.

Прежде всего следует вести речь об относительной самостоятельности права по отношению к государству. В теме о соотношении права и государства, а также в теме о правовом государстве раскрывается определяющая роль права в организации и деятельности государства. Право должно предшествовать государству и выполнять по отношению к нему главенствующую роль.

Следовательно, речь в таком случае должна идти, скорее, об относительной самостоятельности государства по отношению к праву. И в том, что законодательство не всегда соответствует праву, как раз и проявляется обычная относительная самостоятельность, а в том, что иногда в закон возводится произвол, усматривается относительная самостоятельность чрезмерного характера. Только одно пояснение к сказанному: обычная относительная самостоятельность - естественное явление, и, следовательно, там, где государство сознательно, намеренно игнорирует право в ходе законотворчества, будет уже «чрезвычайная» относительная самостоятельность.

Относительная самостоятельность законотворчества по отношению к экономике проявляется естественно, по мере того, как начинают рассогласовываться требования юридических и экономических законов. Законы начинают жить своей жизнью, а экономика своей - теневой. Относительная самостоятельность законодательства по отношению к воле общества или воле правящих классов также проявляется в связи с естественной способностью законов к устареванию. На какой-то момент нарушается гармония воли, выраженной в законе, и воли общества, класса, группы. Но в силу разных причин воля исторического законодателя (воля закона) может входить в противоречие с волей новых законодателей. В условиях рассогласования интересов и воль начинают заявлять о себе собственные закономерности действия законов и закономерностей социальной жизни.

Одной из сторон проявления относительной самостоятельности права является его взаимодействие с иными социальными нормами: обычаями, моралью, нормами общественных организаций. Здесь имеют место и взаимовлияние, и расхождение между нормами, и собственные закономерности развития.

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. ТЕОРИЯ ПРАВА

ТЕМА 9. СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ПРАВА И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ

9.1 ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ПОНИМАНИЯ ПРАВА И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Право как категория философии и теории, будучи наполненной реальным содержанием, выполняет инструментальную роль. Можно спорить о том, что есть право, какую реальность оно отражает, можно по-разному осмысливать происхождение права, расходиться во мнениях на сущность и назначение права и т.д., но если вопрос ставится в практической плоскости, следует искать единую точку отсчета, единый взгляд, одну позицию. На самом деле: если юрист-практик обращается к праву для вынесения правильного решения, если право позволяет соизмерять действия граждан и должностных лиц, если это всеобщий масштаб поведения, то должна быть полная определенность хотя бы в одном - к каким источникам следует обращаться, из каких источников черпать решение.

Право утратило бы свою ценность, перестало бы выполнять свою роль по стабилизации и упорядочению общественных связей, если бы понималось всеми по-разному. Определенность в понимании права - исходное начало определенности и порядка в общественных отношениях.

В разных частях света, в группах государств или в отдельно взятой стране исторически складывалась своя система права. Обстоятельства места, времени и условий развития тех или других народов объективно формировали свои источники права. Вместе с тем на каждом отдельном отрезке времени и при каждой специфической ситуации в действие вступало конвенционное начало, которое в числе других субъективных моментов способствовало единообразию в представлениях о праве.

Существующие в мире правовые системы и правовые семьи наглядно иллюстрируют сказанное. Граждане при переезде из одной страны в другую быстрее адаптируются к жизни, а юристы без больших усилий могут осуществлять судейскую деятельность, если правовые системы этих стран родственны. Единое понимание права способствует экономической и культурной интеграции народов Европы, сближению народов разных континентов.

Возникает вопрос: почему в нашей стране сегодня налицо различные подходы к пониманию права? Вряд ли кто-то заинтересован в этом и сознательно к этому стремится. И хотя можно предположить (и история знает такое), что в сознательном запутывании вопроса для кого-нибудь заключается свой интерес, однако, скорее всего, главная причина состоит в том, что старое понимание права перестало работать. Теневые отношения породили теневое право. То, что считалось правом официально, осталось без должного использования и применения. Писаное право утратило ценность. Разразился кризис законности, когда общество (и внизу, и на верхних его ступенях) начало тяготиться собственными законами, когда последние стали невыносимыми как для обездоленных, так и для власть имущих. Рассогласование между жизнью и правом не могло остаться незамеченным. Поиск подходов к новому пониманию права следует расценивать и как бессилие теоретиков изменить что-либо в существующей действительности, и как стремление легализовать (оправдать) отношения, складывающиеся помимо (или вопреки) официальных форм и структур.

Разные подходы к праву согласуются с демократизацией общества, признанием, в частности, плюрализма мнений. Разные силы, общественные движения и партии могут иметь свои взгляды на нашу жизнь, на системы вообще и право в частности.

По мере того как открывались «железные занавесы» и рушились «берлинские стены», глубже стали осмысливаться буржуазные правовые системы, допускающие иные трактовки права. Этому способствовали также и освобождение от идеологических догм, обращение к истории. Последняя, как оказалось, отличалась многообразием в понимании права.

Новый импульс поиску того, что есть (что представляет собой) право, дает ориентация на построение правового государства. Доктрина правового государства и теория «государства права» изначально ориентировались на установление соответствия между законом и правом, на подчиненное положение актов государственной власти. В ракурсе формирования правового государства становится очевидным значение рассматриваемого вопроса для практической деятельности. Что охранять, чему подчиняться и что игнорировать - эти вопросы встают перед каждым практическим работником. В общей форме можно сказать одно: для правоприменителей и рядовых граждан имеют значение изданные в надлежащем порядке, сохраняющие юридическую силу законы и подзаконные акты. Для субъектов правотворчества, для творцов законов важно отыскать право.

Существует гносеологическая причина разных подходов к праву. В процессе познания всегда существует возможность увлечься какой-то одной стороной явления, превознести ее, не заметить или пренебречь другими. Отсюда разные определения права, что само по себе даже неплохо, если при этом не искажается общая картина, если такое одностороннее определение не претендует заменить все другие, стать единственно правильным, играть роль всеобщего.

Для глубокого познания права все определения, если они отражают хоть какую-то часть реалии, полезны. Для практического использования пригодно единое понимание права.

9.2 НОРМАТИВНЫЙ ПОДХОД К ПРАВУ КАК СРЕДСТВУ ПОДДЕРЖАНИЯ ЗАКОННОСТИ И СТАБИЛЬНОСТИ

Нормативное понимание права самое пригодное для отражения его инструментальной роли. Определение права как совокупности охраняемых государством норм позволяет гражданам и другим исполнителям правовых предписаний знакомиться с содержанием последних по тексту нормативных актов и соответственно сознательно избирать вариант своего поведения. Уже по одной этой причине нельзя отвергать данный подход. Нельзя связывать его с одними именами (например, именем Вышинского), забывая о других, или с одним временем (например, временем культа личности), не принимая во внимание позитивную роль нормативистских воззрений и нормативистской практики.

В наибольшей степени нормативистская теория права разработана Г. Кельзеном. У него право поставлено в такую связь с государством, что последнее само рассматривается как персонифицированный правопорядок. Право в названной теории представляет собой иерархическую (ступенчатую) систему норм, представляемую в виде лестницы (пирамиды), где каждая верхняя ступенька обусловливает нижнюю, а нижняя вытекает из верхней, ей подчиняется.

И если верхней ступенькой являются конституционные нормы, а далее соответственно идут нормы обыкновенного закона, нормы правительственного акта, нормы инструкций министерств и ведомств, вплоть до индивидуальных актов, то принцип соответствия одной нормы другой как раз и означает утверждение строгого режима законности.

Кельзен ранее подвергался безоговорочной критике. Сегодня мы понимаем, что критика эта была в большей степени обусловлена идеологическими факторами. Кельзен, например, не задавался вопросом о классовой сущности права, отвергал изучение права в аспекте экономики и политики, не входил в решение вопроса, откуда берется исходная норма права (изучение права из самого права), так называемая основная норма, стоящая над конституцией и нормами международного права.

Но для практического юриста это действительно второстепенные вопросы! Он отдавал первенство норме международного права перед нормой внутреннего. Теперь большинство государств вынуждено признать необходимость соотносить свое законодательство и юридическую практику с актами о правах, международными соглашениями, резолюциями ООН и т.д.

Правом признается государственная воля, выраженная в обязательном нормативном акте, обеспеченном принудительной силой государства.

Чистый практик нормативного толка в решении конкретного дела не задумывается о классовой окраске государственной воли. Это может быть воля всего народа или отдельной его части, воля большинства или меньшинства, прогрессивных или консервативных слоев общества. Государственную волю могут сформировать и единственно интересы правящей элиты, расходящиеся с интересами страны и даже государства в целом.

Во взгляде на действительность и решение дела через юридические очки, через призму принятых государством нормативных актов - содержание нормативного подхода к праву (одновременно положительное и отрицательное). Вначале о положительном.

1. Нормативный подход больше, чем какой-либо другой, подчеркивает определяющее свойство права - его нормативность. Иметь в виде руководства общее правило - это благо, особенно если оно всеобщее и устойчивое.

2. Нормативность в данном подходе органически связана с формальной определенностью права, что существенно облегчает возможность руководствоваться правовыми требованиями.

3. Фиксированность средств государственного принуждения в случаях нарушения права.

4. Противостояние режиму произвола и беззаконию.

5. Косвенная ориентация на необходимость возведения в закон надлежащей (справедливой, моральной, прогрессивной и т.п.) воли.

6. Ориентация на подзаконное нормативное регулирование общественных отношений в ходе юридической практики.

7. Признание широких возможностей государства влиять на общественное развитие.

Последний пункт в качестве положительного обстоятельства не бесспорен. И если приводить его здесь, то надо иметь в виду то государство, которое выражает интересы общества, служит им, ориентируясь на такие ценности, как справедливость, свобода, гуманность. Нормативное понимание права хорошо служит в те исторические периоды, которые отличаются стабильностью. Оно не вызывает нареканий с точки зрения практики, если законодательство обновилось, если при этом соблюдены все демократические процедуры, если в нормах отразились передовые настроения широких масс.

Отрицательное в нормативном подходе проявляется в игнорировании содержательной стороны права: положения и степени свободы адресатов правовых норм, субъективных прав личности, моральности юридических норм, соответствия их объективным потребностям общественного развития. Сам по себе нормативный подход к праву был бы неплох. Уязвимым его делает, как это ни парадоксально, государство. В силу разных причин в определенных обстоятельствах оно удовлетворяется устаревшими нормами или, хуже того, издает акты, идущие вразрез с жизнью, принимает нормы, работающие на консервативные силы.

9.3 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПРАВУ КАК СРЕДСТВУ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ДИНАМИЗМА ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Социологический подход концептуально сформировался во второй половине XIX в., в рамках школы «свободного права». Нормы права, рассчитанные на свободную конкуренцию, в новых условиях развития капитализма перестали удовлетворять потребности общественного развития. Суды вынуждены были так интерпретировать законы, что под видом толкования фактически устанавливались новые нормы. Идеологи нового правового мышления призвали к открытому и свободному судейскому правотворчеству. Отсюда тезис: «Право следует искать не в нормах, а в самой жизни». Уподобление писаного закона пустому звуку, сосуду, который еще следует заполнить, и т.п. - вот постулаты социологического направления, и в частности реалистической теории права в США. Наполнять законы правом призваны судьи и администраторы. Как убеждаемся, недоверие к закону и законности - вот суть реалистического подхода к праву.

На почве критики старых законов после Октябрьской революции социологический подход пропагандировался и в марксистской теории права (например, взгляды П.И. Стучки). Утверждались совершенно новые общественные связи, и их спешили объявить правовыми, самим правом. Но поскольку в то же время издавались декреты советской власти и ставить их под сомнение в качестве права марксистские политические деятели не могли, то правом объявлялись одновременно и новые законы, и новые отношения.

В последние десятилетия получил распространение взгляд на право как на деятельность физических должностных и юридических лиц, реализующих в той или иной форме свои правомочия. В большей степени этому способствовала компрометация лицемерного юридического позитивизма сталинской эпохи, когда писаное право (законодательство) для многих оставалось на бумаге, а нарушения конституционных норм являлись едва ли не нормой жизнедеятельности отдельных ведомств и многих ответственных работников. Однако следует различать, как представляется, консервативную и прогрессивную ветви социологического подхода к праву. Те, кто объявлял правом практику государственного строительства, преобразования общественного бытия на коммунистических началах или даже «саму общественную жизнь» в целом в период застоя нашего общества, - все они вольно или невольно оправдывали теневые отношения во всех их разновидностях, придавали им характер правовых. Жизнь тогда, как хорошо известно, шла своим чередом в обход закона, помимо закона и в нарушение закона. Напротив, в условиях, когда наблюдаются глубокие перемены в жизни в сторону поворота ее к международным стандартам, в социологических взглядах ряда авторов можно усмотреть весьма прогрессивные мотивы.

Как бы то ни было, для правореализующей практики, для правоприменителей рассматриваемый подход к праву менее предпочтителен, поскольку он, скорее, дестабилизирует правовой порядок, а не укрепляет его. Он вносит неопределенность и сумятицу в отношения субъектов правового общения. Каковы причины этого? Каковы отрицательные стороны правового реализма? Назовем три основные:

- отсутствие прочной юридической основы предпринимаемых действий и уверенности в конечных их результатах;

- решение юридических дел в пользу экономически и политически сильного, в ущерб слабым, малообеспеченным, не стоящим у кормила политической власти;

- опасность некомпетентного решения и откровенного произвола со стороны нечистоплотных должностных лиц.

В условиях нашей действительности, когда работники правохранительных органов не прочь удовлетворить свои интересы в обход и вопреки закону, трудно даже вообразить, что было бы, если бы они вообще не были связаны никакими законами. У нас очень мало материальных, политических, юридических (процессуальных, в частности) и моральных (общекультурных) гарантий против произвола судей, прокуроров и администрации. В отношении всех должностных лиц, милиции самый лучший принцип, какой можно предложить, это, как уже отмечалось, «дозволено только то, что прямо разрешено законом». Социологический подход к праву очень хорош для исследователя и для законодателя. Чтобы познать право, издать полезный и эффективный закон, надо изучать законодательство в действии. Социально реализованное бытие писаных норм - источник их постоянного совершенствования. Жизнь права - источник выявления пробелов в законодательном регулировании общественных отношений. Сами общественные отношения выступают в разных ипостасях: они и предпосылка (источник) права, и форма его реализации (жизни), и критерий справедливости, ценности, эффективности правовых норм. Рассмотрение их непосредственно в качестве права обедняет теорию и дезориентирует практику.

9.4 ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА И ВОЗМОЖНОСТИ ЕЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ

В рамках так называемого широкого подхода к праву отдельные ученые наряду с нормами и правовыми отношениями включают в право правовое сознание. Тем самым отдается дань психологической теории права, которая в свое время претендовала на самостоятельную роль в науке и практике, а впоследствии очень часто вступала и вступает до сих пор в союз с идеями правового реализма и иными теориями. Замечалась даже своего рода психологизация основных направлений правовой мысли.

Советская правовая теория отвергала психологический подход к праву за его приверженность субъективному идеализму. Однако в первые годы советской власти даже в декретах признавалось обращение судей к правовому сознанию, если законы не давали возможности решения вопроса в интересах пролетарского государства. А практика (в том числе расстрелы на месте) основывалась на «социологическом правовом сознании» в весьма широких масштабах. Возможно, именно поэтому А.М. Рейснер пытался как-то соединить постулаты психологической теории с марксизмом. Попытки эти имели определенный успех в польском правоведении, где традиционно со времен Л.И. Петражицкого, эмигрировавшего из России в Польшу, идеи представителей рассматриваемой теории имели хождение. Теория Петражицкого содержала большой критический заряд в адрес других подходов к праву. Особенно доставалось нормативизму. Петражицкий, например, резко критиковал то положение, при котором право определяют в зависимости от факта государственного вмешательства, в зависимости от «случайного признака наличия или отсутствия начальственного познания известных положений» правом*.

Резонны возражения (недоумения) Петражицкого и в том, что наука, различая два права (в объективном и субъективном смысле), принимает во внимание при определении природы права, при образовании права только нормы, объективное право.

Критикуя теорию о том, что право является велением государства, Петражицкий приводит три довода:

1) пришлось бы отрицать общеобязательность международного права;

2) определение заключает в себе definition per idem, определяет х через х, безысходный логический circulus.

«Формулу: юридическая норма есть норма, признанная государством, - можно превратить в формулу: норма права (х) есть норма, признанная в предписанной правом (х) форме со стороны установленных правом (х) органов правового (х) союза - государства»;

3) признанием со стороны государства пользуются не только нормы права, но и разные другие правила поведения: религиозные, нравственные. Теория государственного признания не содержит критерия для отличия норм права от прочих правил поведения, признанных органами государственной власти путем включения в законы.

«...Связывая понятие права с государством, наука далее лишается богатого и поучительного материала - тех правовых явлений, которые возникали и возникают вне государства, независимо от него и до появления государства, и сужает свой горизонт зрения до узкого, можно сказать, официально-канцелярского кругозора».

Что же предлагается взамен? Чем руководствуются и должны руководствоваться субъекты правового общения в своем поведении? Л.И. Петражицкий не уходил от ответа на этот сугубо практический вопрос. Ответ его однозначен - эмоциями, «обязательственно-притязательными переживаниями». «Специфическая природа права, нравственности, эстетики, их отличия друг от друга и от других переживаний коренятся не в области интеллектуального, а в области эмоционального, импульсивного. Не позитивные нормы, а «императивно-атрибутивные переживания и нормы» интуитивного происхождения ставятся во главу угла. Правом «оказывается не только многое такое, что находится вне ведения государства, не пользуется положительным официальным признанием и покровительством, но и многое такое, что со стороны государства встречает прямо враждебное отношение, подвергается преследованию и искоренению, как нечто противоположное и противоречащее праву в официально-государственном смысле».

Очень многие тонкости теории Л.И. Петражицкого обнаруживаются там, где он объясняет деление права на объективное и субъективное, интуитивное и позитивное, официальное и неофициальное. Представляется, что наша практика (законодательная и правоприменительная) могла бы более плодотворно использовать некоторые его выводы. Нельзя издавать законы без учета социальной психологии, нельзя применять их, не учитывая психологического мира индивида. Психологические процессы разных уровней - такая же реальность, как и экономические или политические процессы. Право опосредуется ими, живет в них, проявляет через них свою эффективность. Практический юрист не может игнорировать того факта, что часто люди осуществляют свою деятельность, не зная законов, вопреки законам, в обход законов, при пробелах в законе и т.д.

Важно знать психологический механизм действия правовых норм, мотивацию правоприменения в связи с ценностной детерминацией и профессиональной ориентацией правоприменителя.

9.5 ТЕОРИЯ ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА (ФИЛОСОФСКИЙ ПОДХОД К ПРАВУ) КАК УТВЕРЖДЕНИЕ СВОБОДЫ И СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПРАКТИКЕ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА

Еще в глубокой древности наметилось различие права (естественного) и закона. Кульминацией такого подхода были взгляды и практика буржуазной революции, направленной против феодального произвола и беззакония (часто возводимого властью в закон). Возрождение естественно-правовых идей имело место после Второй мировой войны как реакция на юридический позитивизм и фашистскую политическую систему. Естественно-правовые взгляды всегда активизировались при переходе от полицейского государства к государству правовому.

Хорошей иллюстрацией могли бы служить взгляды И. Канта, для которого свойственно было соединение теоретического (философского) и практического начал. Право, по Канту, - «это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы»*.

Философия права получила свое развитие у Гегеля. По Гегелю, право означает осуществление свободы свободной воли или еще короче - «наличное бытие свободы»**.

Основной постулат рассматриваемого направления - вывод о существовании высших, постоянно действующих, независимых от государства норм и принципов, олицетворяющих разум, справедливость, объективный порядок ценностей, мудрость Бога, не только являющихся директивами для законодателя, но и действующих напрямую. Оттенки мнений многообразны, но практика ориентируется на поиск лучшего решения - справедливого и разумного. Теология призывает обратиться к Богу, светский вариант ориентирует на природу вообще, природу человека, природу вещей.

Из современных ученых разделение права и закона, обращение к справедливости как одному из абстрактных определений права последовательно и весьма обстоятельно аргументирует В. С. Нерсесянц. Им, в частности, замечено, что различение права и закона велось и ведется (и теоретически можно вести) не только с естественно-правовых позиций. Это необходимый момент любого теоретического подхода к правовым явлениям. В позиции B.C. Нерсесянца привлекает, во-первых, признание им нормативности права, а во-вторых, указание на то обстоятельство, что в законе не может быть конкретизируемо «любое произвольно взятое содержание, но лишь определенное по своей сущности содержание (т.е. свобода)...»*. Последнее замечание, собственно как и естественно-правовое направление, как любой «философский» подход, представляет ценность для законодателя. Не подлежит сомнению значение данного подхода для науки права. Однако весьма примечательно, что общеобязательность и возможность властно-принудительной защиты B.C. Нерсесянц связывает с нормой закона, а не права. По-видимому, он осознает, какие могут наступить неблагоприятные последствия, если допустить применение права наряду с законом и вопреки закону.

Обоснование таких предложений встречается у ряда представителей теории «возрожденного естественного права». Но именно они представляют собой опасность для режима законности.

9.6 ИНТЕГРАТИВНЫЙ ПОДХОД К ПОНИМАНИЮ ПРАВА

Подробное ознакомление с разными теориями права создает впечатление, будто нет или мало положений, которые бы кем-то не оспаривались. Спорят о том, что есть право, выражает ли оно чью-то волю, где его искать, чем оно отличается от иных явлений, чем обеспечивается его действие и т.п. Мы обнаруживаем также массу фикций, которые до поры до времени могут служить практике. Так, закон, коль скоро он не отменен, считается целесообразным и справедливым, соответствующим общественным потребностям, выражающим волю большинства и т.п. А между тем он может быть и несправедливым, и необоснованным, и нецелесообразным, и народной воли не выражающим. Были фикции другого рода, прямо призванные скрыть реалию. Практиков всегда ориентировали на то, чтобы они руководствовались только законом. Этот принцип фиксировался законодателем. И в то же время все знали, что куда более весомым регулятором общественных отношений было «партийное право».

Знакомство с разными подходами к праву обнаруживает также много ценного и приемлемого в каждом из них. И в этой связи возникает соблазн объединить в единое понятие все признаки, более всего отвечающие интересам правоприменительной практики. Опасность одна: где гарантии, что этот выбор не будет субъективен, что он не объединит все недостатки, все пороки? Следуя интегративному подходу, не стоит настаивать на том, что тот или другой признак права является неприемлемым или, напротив, существенным, необходимым, без которого права вообще нет. По-видимому, есть такие качества, отсутствие которых делает право несовершенным, ущербным, консервативным, реакционным и т.д. Вряд ли в действительности мыслимо вполне совершенное право. Ни уж если и искать существенные признаки права, то делать это надо отдельно по отношению к содержанию и к форме права. И тогда справедливые меры свободы будут характеризовать содержание права, а формальным свойством существенного характера будет общеобязательность, основывающаяся на принуждении со стороны главенствующей структуры данного социума. Таким образом, для практика (судьи, прокурора, работника милиции, юрисконсульта) не столь уж и важно, где содержатся нормативы, которыми он должен руководствоваться, - в писаных актах-документах, в правовых отношениях, в правосознании (интеллектуальной или чувственной его части), - главное, чтобы решение выражало ту меру свободы и справедливости, которая фактически защищена в этом обществе. В противном случае неизбежны конфликты, попрание всякой справедливости.

Представляется интересным давнее суждение Л. Петражицкого: «Проблема определения известного класса явлений есть проблема теоретическая (изучение сущего, как оно есть), а вопрос о том, к чему следует стремиться, что разумно, что было бы идеалом в данной области, есть проблема практическая (указания желаемого, должного я т.д.). Ответ второго типа на вопрос первого рода есть недоразумение, смешение совершенно различных вопросов и точек зрения»*. И далее: «Определение права должно обнять и те нормы, которые нам представляются неразумными, которые не содействуют достижению разумных целей и т.д.** Итак, право в действительности всегда в чем-то неудовлетворительное, несовершенное, требующее разных изменений и неодинаковой трансформации в зависимости от условий места и времени. Поэтому в научных целях и в интересах эффективного правотворчества следует приветствовать разные подходы к праву, разные определения права и стремление к их синтезу в рамках единого понятия. Определение права как совокупности норм, общих правил поведения ориентирует на такие свойства, как формальная определенность, точность, однозначность правового регулирования. Сторонники нормативного подхода не ограничиваются формальными признаками. Но содержательная сторона указывается ими опосредованно (косвенно) через указание на волю, которая в данных нормах отражается, и на отношения, которые эту волю обусловливают. Предполагается (далеко не всегда оправданно), что воля большинства как раз и отражает надлежащую степень справедливости и свободы. Материальные и иные условия жизни общества, которые формируют государственную волю, должны в идеале справедливо отражаться в писаных нормах. При демократических процедурах предполагается непременное выражение в принимаемых актах настроений, чувств и интеллектуальных достижений народа.

Широкие определения права хороши тем, что они ориентируют на рассмотрение жизни права в правоотношениях, правосознании, правоприменительных актах, субъективных правах. Авторы «философского» подхода озабочены качеством законов, соответствием последних общечеловеческим и иным ценностям. Через споры о том, что есть право, решаются многие практические вопросы: основания права, источники права, пределы правового воздействия, эффективность права, разрешение противоречий права. По каждому из них имеется обширная литература, а некоторые проблемы рассматриваются в других темах. В заключение повторим интегративное определение права. Право - это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом (рис.1).

ТЕМА 10. ПРАВО В СИСТЕМЕ НОРМАТИВНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

10.1 ПРАВО В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ

Поведение, деятельность людей, отношения, в которые они вступают, являются объектом регулирования различных норм. Так, права и обязанности члена садоводческого общества закреплены в уставе данного общества, относящегося к так называемым корпоративным нормам. Взаимоотношения между студентами учебной группы подлежат моральной оценке. Отправление религиозных культов осуществляется в соответствии с религиозными нормами. Участникам свадебного торжества надлежит вести себя соответственно существующим народным обычаям и обрядам. Действия человека, управляющего автомобилем, находятся под «юрисдикцией» правил дорожного движения.

Вся совокупность норм, посредством которых осуществляется регулирование поведения и деятельности, представляет собой систему нормативного регулирования общественных отношений. Право - уникальный, высокозначимый авторитетный регулятор, но оно лишь один из компонентов системы нормативного регулирования. Выявление места и роли права среди иных социальных регуляторов (норм) имеет важное значение для понимания его природы, определения возможностей и пределов регулятивного действия.

Степень и характер регулирующего влияния на общественные отношения позволяет выделить в системе нормативного регулирования наряду с правом следующие группы норм (рис. 1).

Объединенные единой нормативной природой, все эти нормы характеризуются следующими общими чертами (рис. 2).

Право и обычаи. В собственном смысле под обычаями понимают правила поведения, которые в результате многократного, более или менее длительного применения входят в привычку людей и таким образом регулируют их поведение. Поэтому обычаи - это привычные или обычные нормы. В более широком значении к обычным нормам относят не только обычаи, но и нравы, традиции, обряды, ритуалы. К большинству традиций, ритуалов и обрядов право индифферентно. В то же время оно опирается на привычные формы поведения, а в ряде случаев закрепляет их в своих нормах. В частности, имеющий высокую общественную значимость ритуал приведения главы государства, судей Конституционного Суда к присяге регламентируется нормами Конституции и федерального конституционного закона (в Российской Федерации эта процедура предусмотрена ст. 82 федеральной Конституции и ст. 10 Закона «О Конституционном Суде РФ»).