Уголовно-правовые аспекты уклонения от наказания

Так, в ст. 434-30 УК Франции предусмотрена ответственность за побег из тюремного заключения в виде трех лет тюремного заключения и штрафа в размере 300 000 франков. Если побег совершается с угрозой применения оружия, взрывчатого, легковоспламеняющегося или токсического вещества, а также в организованной группе, то он будет наказываться 7 годами тюремного заключения и штрафом в 700 000 франков. Если перечисленные угрозы применяются, то наказание увеличивается следующим образом - тюремное заключение до 10 лет, а штраф - до 1 000 000 франков.

Действующий уголовный кодекс Германии в главе первой «Наказание» предусматривает два вида наказаний - лишение свободы (§ 38, 39) и денежный штраф (§ 40-43).

УК Германии (ФРГ) содержит в Общей части раздел третий, который включает в себя уголовно-правовые предписания о правовых последствиях уклонения (§ 40 - 43 УК ФРГ), том числе за уклонение от некоторых видов наказания.

В УК Германии (§ 42 УК ФРГ) предусматривается ответственность за уклонение от уплаты штрафа.

Однако законодательство Германии не предусматривает ответственности за побег из места лишения свободы.

Уголовный кодекс Испании в ст. 32 предусматривает три вида наказаний: лишение свободы, лишение определенных прав и штраф .

Статья 468 УК Испании предусматривает меры ответственности за побег осужденного из места лишения свободы. При побеге заключенного на срок до одного года на него налагается штраф в размере до 6-месячной заработной платы, в других случаях - штраф от 12 до 24-месячной зар-платы. За побег с применением насилия применяется штраф в пределах от 6-месячной до 4-летней зарплаты.

По УК Швейцарии в качестве уголовных наказаний выступают: тюремное заключение, арест, штраф, увольнение от должности, лишение родительской или опекунской власти, запрет заниматься определенной профессией, ремеслом или заключать торговые сделки, высылка за пределы страны, запрещение посещать конкретный ресторан .

Статья 310 УК Швейцарии предусматривает ответственность за освобождение заключенных. В частности, в указанной статье установлено, что, если кто, используя насилие, угрозу или хитрость, освобождает арестованного, заключенного или другое лицо, которое на основании административного предписания направлено в соответствующее учреждение, или оказывает ему помощь в побеге, наказывается тюремным заключением. Если преступное деяние было совершено сборищем лиц, то каждый, кто в нем участвует, наказывается тюремным заключением. Участник, который применяет насилие в отношении лиц или вещей, наказывается каторжной тюрьмой на срок до трех лет или тюремным заключением на срок не менее одного месяца.

Если заключенные или другие лица, которые на основании административного предписания направлены в соответствующее учреждение, совершают побег с применением насилия, содеянное наказывается тюремным заключением на срок не менее одного месяца (ст. 311 УК Швейцарии).

В УК Китайской Народной Республики 1979 года (ст. 28 и 29) впервые в истории уголовного законодательства КНР дан исчерпывающий перечень наказаний, применяемых судами в отношении преступников . Однако УК КНР не является единственным источником уголовного права страны. В соответствии с решением Постоянного комитета ВСНП сохранили юридическую силу практически все нормативные акты уголовно-правового характера, действовавшие до вступления в силу УК 1979 года. В связи с этим китайский законодатель не исключает возможности в определенных случаях при квалификации преступлений прибегать к нормам права, лежащим вне рамок Кодекса. Так, в настоящее время действует Постановление о наказании лиц, бежавших из исправительно-трудовых учреждений или вновь совершивших преступление от 11 июня 1981 года. Оно регулирует в основном проблемы, возникающие в связи с использованием такого вида уголовного наказания, как лишение свободы, а также затрагивает вопросы ответственности за побег из места лишения свободы. Во второй части указанного выше Постановления закреплено положение п. 2 ст. 161 УК КНР о побеге из мест лишения свободы установлено, что за побег из исправительно-трудового учреждения дополнительно к первоначальному наказанию назначается лишение свободы сроком до 5 лет. Если побег сопровождался насилием и угрозами, дополнительно наказание может быть установлено в пределах от 2 до 7 лет лишения свободы.

Подводя итоги изложенному, можно отметить, что в уголовных законах развитых зарубежных стран не всегда содержатся нормы об ответственности за уклонения осужденными от наказаний, связанных с лишением свободы (побегов). Однако, учитывая содержание указанных норм, в зарубежных странах к решению данного вопроса законодатель подходит несколько по-разному. Исходя из этого можно выделить два основных подхода.

Первый заключается в том, что уклонение от различных видов наказаний карается штрафом, и только в особо тяжких случаях, когда уклонение сопровождается совершением нового преступления (побег с насилием), оно называется лишением свободы и обязательным наложением на преступника денежного штрафа. Этот подход характерен для стран, где естественные права и свободы признаются неотъемлемыми и где уклонение всего лишь желание освободиться от принуждения, и, совершая такие деяния, человек нарушает только решение суда и нормальный порядок работы уголовно-исполнительной системы, а поэтому штраф будет единственно верным наказанием за это. Примером может служить Испания. Второй подход характеризуется тем, что любое уклонение от наказания, в том числе и от лишения свободы наказывается как штрафом, так и лишением свободы. Это видно в тех странах, где данное деяние считается вызовом государству и обществу. Ярким примером такого подхода являются США, Франция, Германия. Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод от том, что такое преступление как уклонение от лишений свободы не имеет место в уголовном законодательстве зарубежных стран, а значит и не влечет уголовную ответственность.

Глава 2. Уголовно-правовая характеристика преступлений, связанных с лишением свободы

§1.Уголовно-правовая характеристика побега из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи

К преступным уклонениям осужденных от наказаний Уголовный кодекс РФ относит такие деяния, как побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК РФ), уклонение от отбывания лишения свободы (ст. 314 УК РФ).

Указанные нормы в своей совокупности образуют своеобразный уголовно-правовой институт обеспечения неотвратимости уголовного наказания. Хотя и отдельной группой норм в Уголовном кодексе РФ он не выделен, некоторые ученые пытаются это сделать. Так, преступления, предусмотренные ст. 312 - 314 УК РФ, А. И. Друзин выделяет в отдельную группу и называет их преступлениями, посягающими на отношения по реализации судебного акта, под которыми понимает виновные общественно опасные деяния, свершенные лицом, на которого судебным актом возложены определенные обязанности, нарушающим общественные отношения, урегулированные нормами права, в сфере уголовного, гражданского или административного судопроизводства. Выделение их в самостоятельную группу он объясняет двумя моментами: первый - все они в целом посягают на интересы правосудия; второй - характеризуются общностью специфических признаков: будучи направленными против правосудия, они нарушают общественные отношения, урегулированные нормами права, обеспечивающие исполнение судебного акта; третий - совершаются специальным субъектом, лицом, на которого возлагается определенная обязанность (обеспечить сохранность описанного или арестованного имущества, отбыть назначенное наказание, возвратиться из отпуска в исправительное учреждение и т. д.) . С данной позицией можно согласиться, но нас интересуют в большей мере те нормы, которые предусматривают ответственность именно осужденного за уклонение от наказания.

В тех случаях, когда осужденный приговорен к аресту, лишению свободы на определенный срок, пожизненному лишению свободы, содержанию в дисциплинарной воинской части, он обязан независимо от его воли и желания, на основании приговора суда содержаться принудительно в специальном учреждении, призванном обеспечивать надзор и контроль за его поведением. Но осужденный, находясь в указанном учреждении, может уклониться от данного наказания путем побега.

Побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи - это преступление относится к числу наиболее распространенных посягательств на правосудие. Это хорошо видно из таблицы (приложение 1). Его общественная опасность состоит в том, что оно реально противодействует исполнению приговора или меры процессуального принуждения, реализации задач и целей лишения свободы или ареста, подрывает авторитет органов уголовно-исполнительной системы и предварительного расследования.

Побег из места лишения свободы или из-под ареста образует самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 313 УК РФ.

Следует заметить, что понятия «арест» и «содержание под стражей» в теории уголовного процесса рассматриваются тождественными . В связи с этим возникает вопрос: какое значение придается термину «арест» в ст. 313 УК РФ? Ограничивается ли его содержание только видом наказания, предусмотренного ст. 54 УК РФ, либо оно охватывает арест как меру пресечения? На наш взгляд, при определении понятия «арест» следует исходить из буквального его смысла, придав ему ограничительное толкование. Такой вывод вытекает из сопоставления мест побегов, указанных в ст. 313 УК РФ: из-под ареста или из-под стражи. Согласно правилам законодательной техники речь должна идти о разных по своей сути вещах: в первом случае - только о наказании, во втором - о мере пресечения. Как видно из диспозиции ст. 313 УК: данная норма охватывает лиц не только осужденных, но и тех, кто еще находится в предварительном заключении. Но в данном случае нас интересуют только те лица, которые уже осуждены.

Побег из места лишения свободы или из-под ареста реально противодействует исполнению судебного акта . При этом дезорганизуется деятельность исправительного учреждения, тюрьмы или арестного дома, создается опасность совершения этим лицом нового преступления, порождается сомнение у населения в способности специально созданных на то органов обеспечивать надежную изоляцию преступников от общества, задействуются и средства для поиска и задержания бежавшего. О.В. Мазур указывает необходимость уголовной ответственности за совершение побега из места лишения свободы, поскольку это является следствием объективных потребностей общества в уголовно-правовой охране общественных отношений, складывающихся в процессе отбывания наказания в виде лишения свободы. Побеги из мест лишения свободы препятствуют реализации функций права и достижению целей наказания, нарушают нормальное функционирование исправительных учреждений . Это представляется вполне обоснованным, поскольку данное деяние является одним из самых опасных способов уклонения от наказания, видимо, поэтому, с позиции законодателя, он и содержит самостоятельный состав преступления. Большинство авторов в качестве непосредственного объекта данного преступления считают нормальную деятельность органов следствия и суда .

Более узкое понятие дал А.И. Друзин, определив непосредственный объект как общественные отношения, урегулированные нормами уголовно-исполнительного законодательства, обеспечивающие исполнение приговора о назначении наказания в виде лишения свободы либо ареста или определения (постановления) суда о замене обязательных работ или исправительных работ лишением свободы либо арестом . Данная характеристика непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ представляется более конкретной, поскольку в ней указаны непосредственно те наказания, от которых уклоняется осужденный при совершении побега.

С объективной стороны данное преступление заключается в противоправном самовольном оставлении лицом, отбывающим наказание, места лишения свободы или ареста, то есть в побеге. Другими словами, объективную сторону побега составляют активные действия, влекущие наступление вполне определенного, нежелательного с точки зрения интересов правосудия и желаемого с позиции преступника результата. Этот результат состоит в том, что субъект, обязанный находиться в месте лишения свободы или ареста, там уже больше не находится и наказание не отбывает.

Только наступление такого результата, дающего возможность виновному самовольно изменять свое место нахождения, бесконтрольно совершать по своему усмотрению различные действия, достигаемого в силу разнообразной, а иногда и длительной деятельности субъекта (совершение подкопов, изготовление подложных документов, преодоление линии охраны и других препятствий) и находящегося в причинной связи с этой деятельностью, дает основание для квалификации побега из места лишения свободы или ареста в качестве оконченного преступления (Приложение 2). Если лицо выполнит все действия, какие он считал необходимым совершить для того, чтобы оказаться за пределами мест заключения и выйти из-под стражи, но такой результат не наступит по не зависящим от воли виновного обстоятельствам, то содеянное им не может расцениваться в качестве оконченного преступления.

Если осужденный совершает побег, находясь вне места лишения свободы или ареста, но под стражей, то в этом случае побег должен признаваться оконченным преступлением с момента, когда лицо полностью выйдет из-под надзора и контроля охранявших его лиц, когда оно получит возможность по своему усмотрению менять место своего нахождения, маршрут передвижения бесконтрольно вступать в контакты с другими лицами. Спорным же может явиться утверждение о том, что при побеге осужденный хоть и вышел из-под надзора и контроля охранявших его лиц, однако он не имел возможности действовать по своему усмотрению, так как он может предполагать, что за ним организовано преследование и вынужден скрываться, то есть не действовать по своему усмотрению. В этой связи побег не будет считаться оконченным преступлением до тех пор, пока осужденный не будет себя чувствовать полностью свободным. Мы согласны с мнением Демидова О.Г., который считает, что такое осуждение представляется неверным, так как субъект в данном случае все же имеет свободу выбора поведения и сам для себя решает скрываться ему от преследования или нет, и если скрываться, то каким образом .

Данное преступление имеет формальный состав, так как его следует оконченным с момента противоправного самовольного оставления места лишения свободы или ареста либо сопровождающего его конвоя. Иначе считает О.В. Мазур, по его мнению, побег из места лишения свободы - преступление с материальным составом, поскольку лицо, обязанное находиться в местах лишения свободы и отбывать назначенное наказание, в результате совершения побега оказывается за пределами места лишения свободы, вне сферы охраны и контроля за ним со стороны администрации исправительного учреждения и при этом не отбывает наказание за ранее совершенное преступление . Данное утверждение является ошибочным: оно не учитывает ни специфику побега как готовящегося преступления, ни критерии деления составов по конструкции на материальные и формальные.

Особые трудности для квалификации могут представлять побеги осужденных к лишению свободы, отбывающих наказание в исправительных колониях-поселениях. В связи с этим Пленум Верховного Суда РСФСР еще в Постановлении от 19 марта 1975 года «О судебной практике рассмотрения материалов о переводе осужденных в исправительно-трудовые колонии-поселения и уголовных дел о побегах из этих колоний» обратил внимание правоохранительных органов на необходимость учитывать при рассмотрении уголовных дел о побегах из колоний-поселений особенности режима содержания в таких колониях (отсутствие заграждений, охраны) и потребовал в каждом случае особо тщательно исследовать фактические обстоятельства самовольного оставления осужденным этой колонии, мотивы, причины и условия, побудившие его к совершению такого деяния, и, исходя из совокупности всех собранных доказательств, а также данных о личности, решать вопрос о наличии в его действиях состава преступления, предусмотренного ст. 188 УК РСФСР (в настоящее время ст. 313 УК РФ). Суды, подчеркнул Пленум Верховного Суда РСФСР, не должны допускать фактов осуждения по ст. 188 УК РСФСР (ст. 313 УК РФ) за действия, которые лишь формально содержат признаки побега, а по существу представляют собой нарушения требований режима исправительного учреждения. В настоящее время данные указания Пленума также имеют актуальность. И, кроме того, по нашему мнению, в рассматриваемых случаях, учитывая особенности отбывания наказания в колонии-поселении, для квалификации деяния по ст. 313 УК РФ особо важно выяснить, имел ли осужденный целью уклониться от наказания или нет.

Достаточно дискуссионный вопрос о признании побега длящимся преступлением. Специалистами высказаны по этому поводу диаметрально противоположные суждения . В науке уголовного права имеется точка зрения, сторонники которой (В.Н. Кудрявцев , Д.О. Хан-Магомедов , Г.З. Анашкин ) подвергают сомнению обоснованности отнесения побега к длящемуся преступлению. Например, как считает В.И. Егоров, побег из места заключения всегда имеет конкретное место совершения, в качестве которого выступает место дислокации учреждения или административный район, в котором осужденный отбывал наказание. Побег имеет и конкретное время его совершения, определяемое временем выполнения субъектом объективной стороны состава преступления. С этого момента побег признается оконченным преступлением, а дальнейшая деятельность субъекта коренным образом изменяется и не носит характера тождественных действий, как это, например, при незаконном ношении оружия или другом типично длящемся преступлении. Все это свидетельствует о том, как считает В.И. Егоров, что побег не длящееся преступление . С такой позицией согласиться нельзя.

По нашему мнению, побегу присущи все признаки длящегося преступления. Он начинается с акта преступного действия, направленного на незаконное самовольное оставление места лишения свободы или ареста, и далее длится в форме бездействия - невыполнения возложенной приговором суда обязанности отбывать наказание в виде лишения свободы или ареста. Признание рассматриваемого деяния длящимся преступлением имеет принципиальное значение для решения двух вопросов: применения амнистии и исчисления сроков давности. В целях ликвидации спорных вопросов, на наш взгляд, момент окончания длящихся (в том числе продолжаемых) преступлений следовало указать непосредственно в законе. В некоторых странах законодатель поступает именно таким образом. Например, в УК Китая закреплено следующее правило: при совершении продолжаемых или длящихся преступлений срок давности уголовного преследования исчисляется со дня окончания преступных деяний (ст. 89) . Субъективная сторона побега из места лишения свободы или из-под ареста имеет сложную структуру. Она, как, впрочем, и субъективная сторона любого другого умышленного преступления, включает в себя интеллектуальное и волевое отношение лица к своему деянию и его последствиям (вина), цель и мотивы, а также эмоциональное состояние, характеризующее психику субъекта в момент совершения преступления.

Рассмотрение такого элемента субъективной стороны, как вина, позволяет сделать вывод, что побег из места лишения свободы или из-под стражи может быть совершен только с прямым умыслом. Виновный сознает, что он самовольно, то есть без законных оснований и надлежащего разрешения, оставляет место лишения свободы или ареста и желает совершить побег. При этом виновный сознает общественно опасный характер и противоправность своих действий и сознательно стремится к достижению вполне определенного результата - оказаться за пределами места лишения свободы или ареста либо за пределами контроля, надзора со стороны лиц, осуществляющих его охрану.

Хотя закон не включает цель в диспозицию ст. 313 УК РФ, она вытекает из смысла закона - уклониться от уголовного наказания. Однако в ряде случаев их выяснение весьма важно для отграничения побегов из мест лишения свободы от сходных дисциплинарных проступков, например, от нарушения маршрута передвижения осужденным, которому предоставлено право передвижения без конвоя за пределами территории колонии, от самовольного выхода за границы территории колонии-поселения. По мнению А.И. Друзина, во главу угла здесь необходимо ставить не сам факт самовольного изменения маршрута передвижения либо выхода за границы района, установленного администрацией учреждения, а в связи с чем это сделал осужденный. Иначе говоря, следует исходить из направленности умысла лица, желающего таким образом воспрепятствовать исполнению судебного акта . Позиция А.И. Друзина, по нашему мнению, только в рассматриваемом случае обоснованна, поскольку в первую очередь, именно направленность умысла определяет, какую цель преследовал осужденный - совершить побег или только лишь нарушить маршрут передвижения. При определении направленности умысла может играть роль и характер самого деяния (например, насколько далеко он отклонился от маршрута), что в дальнейшем позволит различить преступление от проступка.

Вопрос о цели побега из места лишения свободы или из-под ареста, по мнению В.В. Смирнова, не является основополагающим. Он считает, что даже при отсутствии цели уклониться от отбывания наказания можно говорить о составе преступления, предусмотренном ст. 313 УК РФ, так как бывают случаи, когда побеги совершаются ради других целей . Данная точка зрения обоснована, поскольку если ее не придерживаться, то это может привести к появлению у осужденных мнения о возможности, допустимости побега из места лишения свободы или ареста при наличии каких-то оправдательных обстоятельств.

Между тем в литературе высказана и иная точка зрения. Так, применительно к ранее действовавшему законодательству Ш.С. Рашковская предлагала временное оставление места заключения без намерения уклониться от отбывания наказания (например, с целью проведать свою семью) считать не преступлением, а проступком, влекущим ответственность в дисциплинарном порядке . Н.Г. Иванов, комментируя действующее законодательство, в качестве обязательного признака субъективной стороны выделяет цель побега - уклонение от отбывания лишения свободы . Более того, Л.В. Лобанова предлагает дополнить ст. 313 УК РФ, указав цель преступления - «уклонение от отбывания наказания или сокрытия от следствия и суда» . По мнению О.В. Мазура, уголовная ответственность за побег и уклонение от отбывания лишения свободы должна наступать, только при наличии у осужденного специальной цели - уклониться от отбывания наказания в виде лишения свободы .

Надо отметить, что даже в практике Верховного Суда России отношение к цели побега непоследовательное: в одних случаях уголовная ответственность за побег связывается с целью совершения преступления, в других нет . Так, в определении по делу В. Судебная коллегия по уголовным делам указала: «Поскольку В. не имел намерений уклониться от отбывания наказания, в силу ч .2 ст. 7 УК РСФСР не подлежит уголовной ответственности» . Отменив приговор в отношении М., осужденного по ч. 1 ст. 188 УК РСФСР, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР также указала, что по смыслу ст.188 УК РСФСР побег из места лишения может совершаться только с прямым умыслом с целью уклониться от отбывания наказания . Иное решение приняла коллегия по делу К. и Р. В определении, в частности, указывается: «Побег заключенного из исправительно-трудовой колонии независимо от цели образует состав преступления, предусмотренный ст.188 УК РСФСР» . По делу М. Судебная коллегия также не приняла во внимание довод осужденного о том, что он не имел цели уклониться от отбывания наказания. В определении она указала, что ни мотивы совершения побега, ни цель, которую преследовал виновный, - временно или вовсе уклониться от отбывания наказания - значения для состава преступления, предусмотренного ст. 188 УК РСФСР, не имеют .

Полагаем, что цель побега может быть различной, и связывать с ней уголовную ответственность нет никаких правовых и социальных оснований, действующая редакция диспозиции ст. 313 УК РФ не предусматривает в качестве обязательного признака цель побега - уклониться от отбывания наказания, поэтому цель у виновного, совершающего побег, не должна влиять на квалификацию преступления и может выступать только как обстоятельство смягчающее или отягчающее наказание. К тому же наличие различных мнений на этот счет вносит расхождение в применении уголовного закона. Кроме того, лицо все время, пока длится побег, уклоняется от отбывания наказания, не претерпевает ограничения, определенные по приговору суда, а органы и учреждения уголовно-исполнительной системы в результате действий виновного лишены возможности исполнять наказание, обеспечивать тот режим, который обусловлен назначенным видом исправительного учреждения. Такого мнения придерживается и В.К. Сауляк .

Субъектом данного преступления может быть вменяемое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста, обладающее дополнительно таким специальным признаком, который дает основание рассматривать его в качестве специального субъекта - отбывающее наказание в виде лишения свободы или ареста. В.В. Смышляев полагает, что речь должна идти о лице, осужденном к лишению свободы, вне зависимости от его вида . Таким образом, из круга субъектов преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ, если буквально толковать мнение В.В. Смышляева, исключаются лица, отбывающие наказание не по приговору суда, а по определению в связи с заменой наказания. По мнению Демидова О.Г. данная позиция является ошибочной: законодательная характеристика не дает оснований для такого вывода. Ответственность по рассматриваемой статье связывается с самим фактом побега из мест лишения свободы или ареста, при этом законодатель ничего не говорит о том, на каком основании лицо находилось в исправительном учреждении или в арестном доме.

Арест к лицам, не достигшим шестнадцати лет, согласно ч. 2 ст. 54 УК РФ не применяется, поэтому в арестных домах они содержаться не могут. А в местах лишения свободы, в отдельных случаях, могут содержаться и лица в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Но в соответствии со ст. 20 УК РФ эти лица не могут быть субъектами преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ. Поэтому, совершенный ими побег, например из воспитательной колонии, должен рассматриваться не в качестве преступления, а в качестве дисциплинарного проступка и влечь применение лишь мер воздействия дисциплинарного или воспитательного характера, предусмотренных п. «а» и «б», ст.. 115, ст. 136 УИК РФ. В качестве таковых могут выступать: выговор; дисциплинарный штраф в размере до двухсот рублей; лишение права просмотра кинофильмов в течение одного месяца; водворение в дисциплинарный изолятор на срок до семи суток с выводом на учебу. Указанные взыскания могут применять начальники воспитательных колоний или лица, их замещающие (ст. 138 УИК РФ).

М.Р. Гарафутдинов предлагает установить уголовную ответственность за побег с 14-летнего возраста, поскольку несовершеннолетние, по его мнению, совершившие побег, не поддаются исправлению другими методами. К тому же 18,1 % бежавших совершают новые преступления в том числе тяжкие преступления . С этим мнением следует согласиться, поскольку такие лица уже вполне способны осознавать противоправность совершения побега.

Как известно, ст. 313 УК РФ содержит три части. Однако законодатель отказался от такого квалифицирующего признака побега, как совершенный с повреждением или разрушением инженерно-технических средств охраны. Указанные действия по своей общественной опасности существенно отличаются от других побегов, квалифицируемых по ч. 1 ст. 313 УК РФ. Подобный способ побега причиняет урон собственности, а самое главное, может создать ситуацию, в результате которой не будет обеспечиваться надлежащая охрана осужденных, могут создаваться условия для совершения побега другими лицами. Эти обстоятельства некоторыми учеными предлагается иметь в виду при криминализации деяния, дифференциации ответственности за разные виды побегов, поскольку учесть существенные различия их общественной опасности вряд ли возможно. Выход видится, по их мнению, в дополнении ст. 313 УК РФ указанным квалифицирующим признаком. Однако результат в этом случае будет диаметрально противоположным желаемому: вместо усиления ответственности фактически будет иметь место ее смягчение. В настоящее время описанная ситуация подлежит квалификации по совокупности преступлений (ст. 167 и ст. 313 УК РФ) и наказание соответственно должно назначаться по правилам ст. 69 УК РФ.

Перечень содержащих в ч. 2, 3 ст. 313 УК РФ квалифицирующих признаков необходимо дополнить еще одним. Поскольку особую опасность представляют побеги из мест лишения свободы, совершаемые лицами, осужденными за тяжкие и особо тяжкие преступления, было бы логично (в плане совершенствования уголовного законодательства) выделить в особый квалифицированный вид побег, совершенный этими лицами, этого мнения придерживается Демидов О.Г . Особая опасность побегов указанных лиц заключается в том, что они уже совершили тяжкие либо особо тяжкие преступления, за которые отбывают наказание, как правило в виде длительного срока лишения свободы. К тому же, будучи на свободе, вероятность того, что они совершат вновь аналогичные преступления, достаточно высокая.

Следует остановиться еще на одной проблеме: различная природа мер, присущая отбыванию наказания и нахождению под стражей, требует различного уголовного правового регулирования ответственности за их нарушение. Речь идет о целесообразности конструирования самостоятельных составов преступления: побег лица, отбывающего наказание в исправительном учреждении или в арестном доме, и побег лица, находящегося в предварительном заключении. Очевидно то, что общественная опасность их различна. Е.В. Болдырев и Л.Г. Крахмальник обоснованно отмечали, что во втором случае субъектом является лицо, еще не признанное судом преступником, а для первого субъекта побег - это уже как минимум второе преступление

Выглядит обоснованным предложение А. И. Друзина о том, что в одной статье следует сформулировать два самостоятельных состава преступления: в первой ее части указать побег из-под стражи, во второй - побег из места лишения свободы и из-под ареста, в последующих частях - сформулировать квалифицирующие признаки, относящиеся к обоим видам побега.

Не следует рассматривать преступным побег, совершенный в условиях крайней необходимости в соответствии со ст. 39 УК РФ. Однако при решении вопроса о наличии крайней необходимости следует внимательно определить, все ли его условия, предусмотренные указанной статьей, в конкретном случае выполняются. Так, например, не будет побег преступным, если нахождение осужденного в месте лишения свободы или ареста угрожало его жизни или жизни других лиц и эта опасность не могла быть устранена иными средствами кроме, как совершением побега. Если имела место угроза другим правам осужденного или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, то побег следует считать не преступным, но только при условии, что эта опасность не могла быть устранена другими средствами, и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.

Если лицо было осуждено неправомерно и соответственно неправомерно отбывало наказание, то побег из места отбывания наказания также нельзя считать преступным, поскольку в данном случае не причиняется вред отношениям правосудия, а значит, отсутствует один из важнейших элементов состава преступления - объект преступления. Так, Лысковским районным судом Нижегородской области 17 августа 1990 г. Шувалов осужден по ст. 186 УК за побег из лечебно-трудового профилактория, куда он был направлен по ходатайству приемника-распределителя УВД в соответствии с постановлением Канавинского районного народного суда г. Нижний Новгород от 22 февраля 1990 г. сроком на один год и шесть месяцев.

Президиум Нижегородского областного суда 27 декабря 1990 г. отменил постановление народного суда о направлении Шувалова на принудительное лечение в ЛТП, так как ходатайство приемника-распределителя о направлении Шувалова в лечебно-трудовой профилакторий признано необоснованным и отклонено.

В связи с этим в действиях Шувалова, за которые он был осужден Лысковским народным судом 17 августа 1990 г., отсутствует состав преступления (определение СК по уголовным делам Верховный Суд РФ от 7 февраля 1992 г. «Побег из лечебно-трудового профилактория лица, которое незаконно было направлено в это лечебное учреждение, не может рассматриваться как уголовно-наказуемое деяние») .

Таким образом побег является наиболее распространенным посягательством на правосудие. Так как объектом выступает нормальное функционирование органов уголовно-исполнительной системы, предварительного расследования и суда.

Суть противоправного деяния заключается в самовольном незаконном оставлении осужденным или задержанным учреждений и орга-нов УИС.

Побег является длящимся преступлением, оно заканчивается при задержании бежавшего, или его явке с повинной.

Законодатель определил специальный субъект, им может быть лицо, осужденное к лишению свободы, или аресту, либо подозреваемый или обвиняемый, в отношении которого мерой пресечения избрано содержание под стражей.

§2. Уклонение от отбывания лишения свободы

В тех случаях, когда имеет место уклонение в виде невозвращения лица, осужденного к лишению свободы, которому разрешен выезд за пределы места лишения свободы либо которому предоставлена отсрочка исполнения приговора суда или отбывания наказания, по истечении срока выезда или отсрочки, наступает уголовная ответственность по ст. 314 УК РФ.

В первоначальной редакции в ст. 314 УК РФ это преступление было сформулировано как «невозвращение лица, осужденного к лишению свободы, которому разрешен краткосрочный выезд за пределы места лишения свободы либо которому предоставлена отсрочка исполнения приговора суда или отбывания наказания, по истечении срока выезда или отсрочки». Таким образом, в законе речь шла о трех относительно самостоятельных деяниях (а не о двух, как указывают некоторые авторы): а) уклонение от отбывания наказания лица, которому разрешен выезд за пределы места лишения свободы; б) уклонение от отбывания наказания лица, которому предоставлена отсрочка исполнения приговора; в) уклонение от отбывания наказания лица, которому предоставлена отсрочка отбывания наказания. Объединять воедино два последних обстоятельства вряд ли правильно, поскольку они имеют различную правовую природу, характеризуют разные категории осужденных.

Общественная опасность уклонения осужденных от отбывания лишения свободы, то есть преступления, предусмотренного ст. 314 УК РФ, заключается в том, что, будучи осужденными к такому суровому наказанию, как лишение свободы, лица, злоупотребляя оказанным доверием и льготами предусмотренными законодательством, препятствуют исполнению приговора . При оценке общественной опасности уклонения от отбывания наказания в виде лишения свободы надо учитывать, что это преступление не только препятствует исправлению и перевоспитанию осужденного, нарушает неотвратимость наказания и непрерывность процесса его исполнения, но и подрывает авторитет судебного приговора. К тому же в целях возвращения осужденного в места лишения свободы, как и при побегах, задействуется большое количество сотрудников уголовно-исполнительной системы, что влечет дополнительные материальные затраты . Действия осужденного, направленные на уклонение от отбывания лишения свободы, не только причиняют вред охраняемому объекту, но и совершаются на фоне определенных негативных обстоятельств, связанных с осуществлением процесса исполнения и отбывания наказания. Данные лица фактически ставят себя в условия нелегального существования, в силу чего они могут быть опасны для общества .

Непосредственный объект рассматриваемого преступления в литературе определяется по-разному. Так, по мнению И.М. Тяжковского, им «является правильная деятельность суда, как органа правосудия, что предполагает точное исполнение его решений» . С этим утверждением трудно согласиться. Как известно, деятельность суда и интересы правосудия - несовпадающие понятия. Последнее намного шире и наряду с первым включает в себя и иные обстоятельства, в частности, исполнение приговора, что, находясь в рамках правосудия, характеризует деятельность не суда, а органов, реализующих судебный акт. Применительно к ранее действовавшему закону (ст. 188 УК РСФСР) в качестве непосредственного объекта Ю.А. Красиков называл нормальную деятельность органов исправительно-трудовых учреждений, осуществляющих приведение в исполнение приговора суда к лишению свободы .

В целом, на наш взгляд, это верное определение, но и оно требует уточнения. По мнению А.И. Друзина, при определении объекта преступления по ст. 314 УК РФ необходимо исходить из круга тех общественных отношений, которые складываются при исполнении наказания в виде лишения свободы . Данный подход представляется более обоснованным. При этом надо иметь в виду, что эти общественные отношения урегулированы нормами уголовно-исполнительного законодательства. Они устанавливают права и обязанности субъектов, исполняющих и отбывающих наказание. В процессе исполнения наказания в полном объеме реализуются меры принуждения, ограничение прав и свобод осужденного. При уклонении от отбывания лишения свободы правоотношения, складывающиеся по реализации судебного приговора, нарушаются.

Виновный, таким образом, воспрепятствует применению в отношении его всего комплекса исправительно-трудового воздействия, предусмотренного ст. 9 УИК РФ, реальному достижению целей наказания. Он не претерпевает кару, хотя должен это делать в соответствии с приговором суда. В связи с изложенным представляется, что непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 314 УК РФ, следует считать общественные отношения, урегулированные нормами уголовно-исполнительного права, обеспечивающие исполнение лишения свободы в соответствии с целями данного вида наказания, ука-занными в ч. 2 ст. 43 УК РФ.

С объективной стороны данное преступление характеризуется бездействием осужденного, заключающимся либо в невозвращении без уважительной причины в место лишения свободы осужденного, которому предоставлено право выезда (отпуска) за пределы места лишения свободы, либо неявке осужденного для отбывания наказания по истечении срока отсрочки исполнения приговора в порядке ст. 398 УПК РФ, либо в уклонении осужденной женщины от отбывания лишения свободы после отмены судом отсрочки отбывания наказания (ч. 2 ст. 82 УК РФ), либо после принятия судом решения о направлении осужденной для отбывания наказания (ч. 3 ст. 82 УК РФ).

На основе анализа правовой регламентации выездов и отсрочки П.В. Тепляшин приходит к выводу, что рассматриваемое преступление имеет место в случаях невыполнения осужденным следующих обязанностей: 1) возможность возвратиться в определенный администрацией исправительного учреждения срок в место лишения свободы из предоставленного осужденному выезда; 2) прибыть в определенный судебным решением срок в суд при отмене отсрочки отбывания наказания или исполнения приговора суда; 3) прибыть в определенный судебным решением срок в суд по истечении срока отсрочки исполнения приговора .

Начало неисполнения такой обязанности следует считать моментом окончания рассматриваемого преступления. Состав уклонения от отбывания лишения свободы будет иметь место и в случае, когда осужденное лицо преднамеренно прибывает позже назначенного срока без уважительных причин в исправительное учреждение.

В соответствии со ст. 97 УИК РФ осужденным к лишению свободы, содержащимся в исправительных и воспитательных колониях, а также осужденным, оставленным в установленном порядке в следственных изоляторах и тюрьмах для работ по их хозяйственному обслуживанию, могут быть разрешены выезды за пределы исправительных учреждений.

Краткосрочный выезд продолжительностью до семи суток, не считая времени для проезда туда и обратно, разрешается осужденным:

1) в связи с личными обстоятельствами (смерть или тяжелая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного; стихийное бедствие, причинившее значительный материальный ущерб осужденному или его семье);

2) для предварительного решения вопросов трудового и бытового устройства после освобождения.

Указанные основания краткосрочного выезда являются общими для всех названных выше категорий осужденных. Наряду с ними закон устанавливает особые (дополнительные) возможности такого рода выездов для женщин, отбывающих наказание в виде лишения свободы. «Осужденным женщинам, имеющим детей в домах ребенка исправительных колоний, может быть разрешен краткосрочный выезд за пределы исправительных учреждений для устройства детей у родственников либо в детском доме на срок до семи суток, не считая времени, необходимого для проезда туда и обратно, а осужденным женщинам, имеющим несовершеннолетних детей-инвалидов вне исправительной колонии, - один краткосрочный выезд в год для свидания с ними на тот же срок» (ч. 2 ст. 97 УИК РФ).

В законе, как явствует из ст. 97 УИК РФ, речь идет о двух категориях женщин: а) имеющих детей в возрасте до трех лет в доме ребенка исправительного учреждения (ст. 100 УИК РФ) и б) имеющих несовершеннолетних детей-инвалидов вне исправительной колонии. Причем возможность выезда в связи с нахождением ребенка в доме ребенка обусловлена конкретной целью - устройством ребенка у родственников или в детском доме.

Осужденным, страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости; инвалидам первой или второй группы, нуждающимся по состоянию здоровья в постоянном уходе, а также несовершеннолетним выезд за пределы исправительного учреждения разрешается в сопровождении родственника или иного сопровождающего лица (ч. 4 ст. 97 УИК РФ).

Разрешение на выезд предоставляется по заявлению осужденного, которое должно быть рассмотрено в течение суток. По результатам рассмотрения принимается решение об удовлетворении или отказе в просьбе на выезд. Отказ в разрешении на выезд должен носить мотивированный характер, его обоснованность разъясняется осужденному. В случае несогласия с принятым решением последний может его обжаловать.

Администрация исправительного учреждения обязана проверить подлинность документов, подтверждающих исключительные обстоятельства. Они должны быть заверены органом внутренних дел по месту выдачи. Орган внутренних дел, располагающий сведениями о том, что осужденный в период следствия или суда высказывал угрозы в отношении потерпевшего, свидетелей и других лиц, обязан проинформировать об этом администрацию исправительного учреждения.

Краткосрочный выезд для предварительного решения вопросов трудового и бытового устройства осужденного после освобождения, по общему правилу, может быть разрешен в том случае, если до конца отбытия срока наказания, определенного по приговору суда, остается менее трех месяцев.

Состав преступления, предусмотренного ст. 314 УК РФ, предполагает, что у осужденного не было уважительных причин к невозвращению в установленный срок в место лишения свободы после выезда (отпуска) либо не было уважительной причины к невозвращению в место лишения свободы для отбывания наказания после истечения срока отсрочки исполнения приговора в порядке ст. 398 УПК РФ или после отмены отсрочки исполнения наказания в соответствии со ст. 82 УК (ч. 2 и 3). Выполнение этого условия необходимо для квалификации уклонения от наказания (Приложение 3). Невозвращение лица в установленный срок в место лишения свободы после выезда или после истечения срока отсрочки исполнения приговора в порядке ст. 398 УПК РФ под влиянием непреодолимой силы исключает возможность привлечения его к уголовной ответственности. По этому поводу П.В. Тепляшин справедливо указывает, что для признания в действиях осужденного лица признаков состава уклонения от отбывания лишения свободы важно установить не только обязанности, но и возможности соответствующего поведения. Для этого не-обходимо выяснить, уважительны ли причины неприбытия лица к установленному сроку в место лишения свободы или суд . Действительно, проблема заключается в том, что ни закон, ни разъясняющие постановления Пленума Верховного Супа не дают перечня этих причин, поскольку они, видимо, могут быть самыми разнообразными. В связи с этим П.В. Тепляшин выделяет две группы наиболее типичных уважительных причин, относящихся к обстоятельствам объективного характера (например, природные стихийные явления) либо субъективным обстоятельствам, связанным с личностью (например, беспомощное состояние).

Теоретическое осмысление деления составов преступлений на формальные либо материальные и механизма причинения вреда интересам правосудия, не имеющего своего внешнего проявления в виде материальных последствий, позволяет заключить, что состав уклонения от отбывания лишения свободы является формальным.

В юридической литературе различно решается вопрос о моменте, с которого уклонение от отбывания наказания в виде лишения свободы должно рассматриваться в качестве оконченного преступления. Момент окончания преступления, на наш взгляд, зависит от вида деяния.

В первую очередь остановимся на невозвращении осужденного, которому разрешен выезд за пределы места лишения свободы. Порядок реализации осужденным выезда из места лишения свободы предусматривает, что по истечении разрешенного срока выезда осужденный обязан явиться в орган внутренних дел для регистрации своего убытия к месту отбывания наказания. Это обстоятельство дает основание некоторым авторам рассматривать данное преступление в качестве оконченного со дня неявки его в установленный срок в орган внутренних дел для регистрации убытия. В частности, так решают этот вопрос Ш.С. Рашковская и Т.П. Воробьева, которые пишут, что уголовная ответственность за уклонение от отбывания лишения свободы должна наступать с момента неявки осужденного в «орган внутренних дел (в удаленных или сельских местностях - к участковому инспектору милиции) по месту кратковременного пребывания для регистрации в день убытия», а местом совершения этого преступления должно признаваться «место нахождения того органа внутренних дел, в который осужденный не явился для регистрации своего убытия в место лишения свободы» . Аналогичной позиции придерживается В.В. Демидов, который полагает, что данное преступление необходимо считать оконченным с момента неявки осужденного в орган внутренних дел для регистрации в день убытия к месту отбытия лишения свободы .

Иное мнение на этот счет у В.А. Елеонского, который считал, что преступление должно признаваться оконченным с момента неявки осужденного в исправительно-трудовое учреждение в срок, указанный администрацией учреждения в разрешении . Такой позиции придерживаются Е.Р. Абдрахманова и В.В. Смышляев .

Последняя точка зрения нам представляется правильной, поскольку она является в полной мере отвечающей требованиям закона и элементарной логике. При ином решении вопроса пришлось бы привлекать к уголовной ответственности осужденных, которые по какой-либо причине не явились для регистрации своего убытия в орган внутренних дел, но без опоздания прибыли в место отбывания наказания, то есть деяния, которые не содержат признаков состава уклонения от отбывания наказания в виде лишения свободы. Местом совершения преступления будет считаться место нахождения не органа внутренних дел, куда не явился осужденный для регистрации убытия, а соответствующего исправительного учреждения.

Пленум Верховного Суда РСФСР в Постановлении от 19 марта 1975 года (с изменениями и дополнениями от 28 марта 1979 года) «О судебной практике рассмотрения материалов о переводе осужденных в исправительно-трудовые колонии-поселения и уголовных дел о побегах из этих колоний» счел необходимым специально подчеркнуть (п. 7), что нельзя «...допускать фактов осуждения за действия, лишь формально содержащие признаки... уклонения от отбывания наказания осужденному, которому разрешен краткосрочный выезд из мест лишения свободы, а по существу представляющие собой нарушение требований режима» .

Отсрочка исполнения приговора суда или отбывания наказания производится на определенный срок либо до наступления определенного события ст. 398 УПК РФ, ст. 81 и 82 УК РФ). В связи с этим момент окончания уклонения от отбывания лишения свободы зависит от указанных обстоятельств. Преступление, на наш взгляд, можно считать оконченным по истечении срока отсрочки, установленного судом. Однако здесь надо иметь в виду процессуальный аспект. Для направления лица в исправительное учреждение требуется соответствующее судебное решение. Таким образом, момент окончания преступления необходимо определять исходя из срока, установленного судом в определении о направлении лица для отбывания наказания в исправительное учреждение.

Уклонение от отбывания лишения свободы является длящимся преступлением. Начинается оно с акта преступного бездействия и совершается в течение более или менее продолжительного промежутка времени. Преступление выражается в непрерывном осуществлении оконченного состава преступного деяния, сопряжено с невыполнением возложенных на лицо обязанностей, заканчивается вследствие действий самого виновного или наступления событий, препятствующих дальнейшему осуществлению преступления, и общественная опасность лица, его совершившего, сохраняется в течение всего промежутка времени осуществления преступления.

С субъективной стороны анализируемое преступление характеризуется виной в форме прямого умысла: лицо осознает, что оно без уважительных причин уклоняется от отбывания лишения свободы и желает этого. Причем надо заметить, в осознании лица входит не только общественная опасность содеянного, но и уголовная противоправность деяния, поскольку осужденный предупреждается об уголовной ответственности по ст. 314 УК РФ.

Мотивами уклонения от отбывания лишения свободы могут быть личные и другие побуждения, цель при этом - уклониться от отбывания лишения свободы, хотя подобное утверждение не основано на законе. Цель, как, впрочем, и мотивы преступления, могут быть различными и на квалификацию деяния не влияют, а лишь учитываются при назначении наказания. Е.Н. Иванова считает, что для признания в действиях осужденного состава уклонения от отбывания лишения свободы необходимо установить, являлись ли уважительными причины неявки осужденного к установленному сроку в место отбывания лишения свободы. Отсутствие у осужденного возможности явиться в орган внутренних дел в установленный срок является основанием к освобождению его от уголовной ответственности за уклонение от отбывания лишения свободы . С этой позицией следует согласиться, поскольку не могут квалифицироваться как уклонения от отбывания наказания в виде лишения свободы случаи, когда лицо желало своевременно прибыть в исправительное учреждение, однако не смогло этого сделать по уважительным причинам. К последним могут быть отнесены, например, болезнь самого осужденного, перебои в работе транспорта и другие, но все они должны быть официально подтверждены документом, выданным органом внутренних дел по месту их возникновения.