Анализ состава преступления действующей уголовно-правовой нормы, предусмотренной ст. 105 УК РФ

а) в процессе изнасилования (либо третьего лица с целью облегчить совершение изнасилования, либо с косвенным умыслом самой потерпевшей в процессе преодоления ее сопротивления);

б) с целью скрыть совершенное изнасилование;

в) из мести за оказанное при изнасиловании сопротивление (в случае как оконченного изнасилования, так и когда изнасилование не удалось довести до конца);

г) совершенное при таких же обстоятельствах, но сопряженное с мужеложством, лесбиянством или иными действиями сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения (ст. 132 УК РФ).

Также должны оцениваться убийства, сопряженные с последующим удовлетворением сексуальных потребностей в отношении трупа (некрофилия), если субъект будет признан вменяемым.

Статьями 131, 132 УК РФ не предусмотрено умышленное причинение смерти, поэтому они применяются по совокупности с п. «к» ч. 2 ст.105 УК РФ.

Примечательно то, что в Уголовном кодексе РСФСР 1926 года аналогичный признак был сформулирован несколько иначе: «с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление».

В сущности, в нем дословно воспроизводился текст п. 13 ст. 455 Уголовного уложения 1903 года. Такое заимствование, по-видимому, было неудачным, поскольку в отличие от Уголовного уложения в Уголовном кодексе РСФСР 1960 года отсутствовало понятие тяжкое преступление. Но главный недостаток этой формулы был в другом.

Возникал вопрос: почему убийство с целью облегчить или скрыть малозначительное преступление должно считаться менее опасным? Поэтому в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. указание на тяжесть преступления было исключено. Одновременно признак был несколько расширен путем указания на убийство, сопряженное с изнасилованием.

В действующем Уголовном кодексе РФ 1996 года добавлены слова «или насильственными действиями сексуального характера» (в связи с криминализацией этого деяния).

Возникает вопрос: сколько квалифицирующих признаков предусмотрено в п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ? Если убийство совершено, с целью скрыть изнасилование, достаточно ли квалифицировать его как «сопряженное с изнасилованием»? По этому вопросу нет единого мнения в судебной практике.

Думается, что квалифицирующий признак здесь один. Формулировка его зависит от конкретных обстоятельств дела.

В случае совершения убийства для облегчения или сокрытия изнасилования или насильственных действий сексуального характера следует говорить об убийстве, «сопряженном с изнасилованием и т.д.».

По-видимому, первая часть формулировки п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ должна использоваться, когда речь идет об облегчении или сокрытии любого другого преступления.

И, напротив, убийство может быть квалифицировано как сопряженное с изнасилованием, оно не связано с облегчением или сокрытием этого преступления (например, из мести за оказанное при изнасиловании сопротивление).

Убийство по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. «л» ч. 2 ст.105 УК РФ).

Данный квалифицированный вид убийства объединяет в действующей редакции два отягчающих обстоятельства, ранее предусмотренных в п. «к» и «м» ст. 102 УК РСФСР 1960 года.

Действующая редакция данного квалифицирующего признака, в отличие от п. «м» ст. 102 УК РСФСР 1960 г., говорит об убийстве не «на почве», а по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды.

Поэтому для применения п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ в действующей редакции необходимо установить соответствующий мотив.

Очевидно то, что мотив может быть обусловлен ненавистью к потерпевшему, как к представителю определенной национальности, расы или религии либо может служить проявлением шовинистического мировоззрения, ксенофобии или религиозной нетерпимости, когда ненависть или вражда распространяется на лиц всех иных национальностей или всех иноверцев.

Названный мотив может быть единственным, но может сочетаться с другими мотивами, например с местью за какие-либо действия потерпевшего.

Повышенная опасность этого вида убийства обусловлена посягательством не только на жизнь человека, но и на гарантированное ст. 19 Конституции Российской Федерации равенство прав и свобод человека и гражданина, независимо от его национальной, расовой или религиозной принадлежности.

Обычай кровной мести, сохранившийся в отдельных местностях Российской Федерации (например, в Дагестане, Чечне, Ингушетии), состоит в том, что в случае убийства, или причинения вреда здоровью, или оскорбления какого-либо лица потерпевший либо его родственники обязаны отомстить обидчику, лишив его жизни.

Родственники новой жертвы тоже считают себя обязанными выполнить обычай кровной мести («кровь за кровь»).

Этот процесс может длиться долго, приводя к гибели многих людей.

Кровная месть обычно объявляется лицу, совершившему убийство родственников виновного.

При этом жертвами кровной мести могут быть как само это лицо или его родственники, так и иные лица, кому эта кровная месть объявлена.

Предлог для убийства здесь может быть самым различным:

- неправомерные действия потерпевшего или иных лиц (хотя эти действия могут быть и правомерными);

- неугодные для виновного решения или поведение властей, когда потерпевший своей национальной принадлежностью, отождествляется с ними, и другие, порой самые незначительные поводы См.: Комментарий к Уголовному Кодексу РФ. /Под ред. А.И. Рарога. М.: Проспект, 2004. С. 201..

В отличие от так называемого «простого» убийства из мести при убийстве по мотиву кровной мести виновный руководствуется не столько чувством личной неприязни к потерпевшему, сколько стремлением соблюсти обычай, дабы не подвергнуть позору себя и свой род.

Субъектом этого преступления может быть только лицо, принадлежащее к этнической группе, где кровная месть является обычаем. Место совершения преступления значения для квалификации не имеет.

Убийство с целью использования органов или тканей потерпевшего (п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Это квалифицирующий признак, не известный до УК РФ 1996 года уголовному законодательству России.

Введение этого признака обосновывается тем, что благодаря успехам медицины в области трансплантации органов и тканей человека появился соблазн к изъятию их ценой жизни потерпевшего.

На территории России имеются коммерческие организации, занимающиеся приобретением и сбытом человеческих органов и тканей.

Источниками их приобретения могут быть неправомерные действия, в том числе и убийства.

Изъятие органов или тканей убитого возможно и для любого последующего использования, не исключая каннибализма или ритуальных действий на почве суеверия.

Обязательным признаком при квалификации действий виновного лица должно быть нарушение им законодательства РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22 декабря 1992 года.

Если при этом мотивация виновного включает и корыстные побуждения, то содеянное должно квалифицироваться также по п. «з» ч.2 ст.105 УК РФ.

Убийство, совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных двумя и более пунктами ч.2 ст.105 УК РФ.

Такое убийство, должно квалифицироваться по всем этим пунктам в соответствии с п.17 Постановления № 1 Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года. При этом приходится сталкиваться с проблемой конкуренции квалифицирующих признаков. Обычно речь идет о конкуренции мотивов: корысть или стремление облегчить совершение другого преступления, хулиганские побуждения или месть за выполнение общественного долга.

В таких случаях квалификацию определяет доминирующий мотив.

Так, по ряду дел Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговоров п. «к» ч.2 ст.105 УК РФ, «поскольку по рассмотренным делам преступления совершены только из корыстных побуждений, а не с целью сокрытия разбойного нападения либо облегчения его совершения» Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 5. С. 12.

Иногда в преступлении имеются разнородные квалифицирующие обстоятельства, из которых одно, допустим, относится к мотиву, а другое - к способу совершения преступления.

Например, убийство из корыстных побуждений общеопасным способом, убийство, совершенное с особой жестокостью из хулиганских побуждений.

В таких случаях при квалификации убийства учитываются все квалифицирующие признаки.

Возможна ситуация, когда одно квалифицирующее обстоятельство является разновидностью другого или его элементом.

Например, при убийстве двух или более близких лиц, совершенном последовательно, убийство каждого происходит на глазах у других.

Естественно, что эти лица испытывают сильные душевные страдания.

Сознательное причинение им подобных страданий обычно рассматривается как проявление особой жестокости. На практике нередко такие действия квалифицируются по п. «а» и «д» ч.2 ст.105 УК РФ.

С этим трудно согласиться. Очевидно, устанавливая повышенную ответственность за убийство двух или более лиц, законодатель, исходил из всего комплекса обстоятельств, повышающих опасность такого рода убийства, не исключая и упомянутых страданий. Тем более что они перекрываются последующим убийством самого страдающего лица. По-видимому, содеянное должно квалифицироваться только по п. «а» ч.2 ст.105 УК РФ.

Аналогично решается вопрос о квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, если оно сознавало свою беспомощность и невозможность оказать сопротивление либо уклониться от посягательства на его жизнь. Убийство такого лица ранее рассматривалось как проявление особой жестокости. Собственно, так оно и есть.

Но если законодатель выделил убийство заведомо беспомощного лица в самостоятельный вид квалифицированного убийства, оно и должно квалифицироваться только по п. «в» ч.2 ст.105 УК РФ.

В современном зарубежном законодательстве, за исключением уголовных кодексов бывших союзных республик, нет такого подробного исчерпывающего перечня квалифицирующих признаков убийства, как в Уголовном кодексе Российской Федерации.

Для повышения ответственности в случаях, признаваемых тяжкими убийствами, наиболее часто используется ссылка либо на предумышленный характер преступления (заведомость), либо на такие оценочные признаки, как «коварство», «вероломство», «жестокий способ», «низменные побуждения».

Так, например, последнее обстоятельство имело место ранее и в российском законодательстве, но уже Уголовный кодекс РСФСР 1960 года отказался от него ввиду опасности произвольного толкования.

2.3Привилегированные виды убийства. Проблемы судебной практики и связанные с ними особенности квалификации

Так, еще Уголовное уложение 1903 года выделяло несколько привилегированных видов убийства: приготовление к убийству; убийство, задуманное и выполненное под влиянием душевного волнения; убийство при превышении пределов необходимой обороны; детоубийство; убийство по настоянию убитого, из сострадания к нему.

В действующей редакции УК РФ система составов привилегированных убийств приобрела законченный вид и выглядит следующим образом:

а) Убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ);

б) Убийство в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ);

в) Убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч.1 ст.108 УК РФ);

г) Убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108 УК РФ).

Убийство матерью новорожденного ребенка (детоубийство) (ст. 106 УК РФ).

Убийство матерью новорожденного ребенка впервые в российском законодательстве выделено в самостоятельный привилегированный состав убийства. По дореволюционному законодательству наказание смягчалось лишь при убийстве внебрачного («незаконнорожденного») ребенка.

В иных случаях убийство сына или дочери («чадоубийство») рассматривалось как квалифицированный вид преступления, равно как убийство отца, матери или иного родственника по восходящей или нисходящей линии.

В УК РСФСР 1960 года детоубийство не выделялось, и рассматривалась практикой как разновидность простого убийства. Обстоятельства, нередко сопутствующие детоубийству (особое физическое и психическое состояние женщины во время родов; тяжелая семейная обстановка; материальные трудности), обычно учитывались судами в качестве смягчающих обстоятельств в рамках санкции ст.103 УК РСФСР.

Тем не менее, детоубийство могло быть квалифицировано и по ст.102 УК РСФСР 1960 года при наличии отягчающих обстоятельств (повторность, особая жестокость).

Исполнителем преступления, предусмотренного ст.106 УК РФ, может быть только мать новорожденного ребенка. В качестве подстрекателя или пособника может выступать другое лицо (отец ребенка, акушерка). Действия такого лица квалифицируются по общему правилу о квалификации соучастия в преступлении со специальным субъектом, т.е. по ст. 33 и ст. 106 УК РФ. Напротив, убийство новорожденного, совершенное другим лицом даже с согласия и по просьбе матери, квалифицируется по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В статье 106 УК РФ предусмотрено две ситуации.

Первая ситуация - убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов - не обязательно связывается с каким-либо психическим расстройством матери. Практика знает немало случаев, когда такое убийство совершается расчетливо и хладнокровно, планируется и готовится заранее, нередко из-за нежелания подвергать себя операции аборта.

Важно установить, что убийство укладывается в определенный законом промежуток времени («во время или сразу после родов»).

Смягчение законодателем ответственности может быть объяснено тем, что в этот период женщина не всегда в состоянии воспринимать рождающегося человека как самостоятельное живое существо, продолжает видеть в нем свой плод, ощущать его как источник боли и страданий.

Вторая ситуация - убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей обстановки или психического расстройства, не исключающего вменяемости, - напротив, не связывает ответственность со столь узким промежутком времени.

Психотравмирующая обстановка может возникнуть до родов, во время родов или некоторое время спустя.

Роды сами по себе, необходимость заботиться о новорожденном, семейные и бытовые неурядицы - все это в совокупности может оказаться непосильной нагрузкой для психики матери, особенно в первое время. Возможно и психическое расстройство, не исключающее вменяемости (ст. 22 УК РФ).

В данном случае состояние влияет и на квалификацию преступления.

Во втором варианте речь идет также об убийстве новорожденного ребенка. В медицинской практике новорожденным считается ребенок до достижения им одного месяца. Убийство ребенка большего возраста не может квалифицироваться по ст. 106 УК РФ.

В первом официальном проекте Уголовного кодекса РФ (1992 г.) формулировка соответствующей нормы была более краткой: «умышленное убийство матерью своего новорожденного ребенка во время родов или непосредственно после родов». Это совпадало с текстом статей о детоубийстве, имевшихся в то время в большинстве уголовных кодексов других союзных республик.

В проекте Уголовного кодекса РФ, принятом Государственной Думой в первом чтении (декабрь 1994 г.), детоубийство не было предусмотрено.

Модельный уголовный кодекс для стран СНГ (1996 г.) уточнил условия применения этой нормы, добавив слова: «совершенное в условиях психотравмирующей ситуации, вызванной родами» Воспринято ст. 140 УК Республики Беларусь.. Это дополнение соответствовало существовавшему в науке уголовного права представлению о смягчающей роли данного обстоятельства» См.: Аниянц М.К. Указ. Соч. С. 129; Борисов В.И., Куц В.Н. Преступления против жизни и здоровья: вопросы квалификации; Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву, М., 1994. С. 46-47..

Небольшое изменение, внесенное в окончательную редакцию нормы при последнем голосовании проекта (слова «а равно» перед второй частью фразы), существенно расширило ее содержание, разорвав связь между моментом родов и психическим состоянием матери.

Убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ).

Данная норма по содержанию идентична ст.104 УК РСФСР 1960 года, но, тем не менее, новая ее редакция требует особо внимательно рассмотреть все признаки состава преступления, предусмотренного ст. 107 УК РФ.

Смягчение ответственности за данный вид убийства обусловлено двумя обстоятельствами:

во-первых, виновный действует в особом психическом состоянии - в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения или аффекта (закон употребляет эти понятия как равнозначные);

во-вторых, провоцирующим характером поведения потерпевшего, который своими действиями приводит виновного в состояние аффекта и вызывает у него намерение совершить убийство.

Только сочетание названных двух обстоятельств в каждом конкретном случае дает основание для применения ст. 107 УК РФ.

Аффект - особое психическое состояние человека, которое характеризуется кратковременностью и бурным развитием, сильным и глубоким эмоциональным переживанием, ярким внешним проявлением, сужением сознания и снижением контроля над своими действиями.

Сильное душевное волнение не считается болезненным расстройством психики и не рассматривается как медицинский критерий невменяемости.

Поэтому его иногда называют физиологическим аффектом в отличие от патологического аффекта, когда в результате сильного переживания происходит полное отключение сознания, что исключает вменяемость.

Физиологический аффект не лишает человека способности сознавать свои действия, но значительно затрудняет самоконтроль и критическую оценку принимаемых решений. Поэтому для применения ст. 107 УК РФ недостаточно сослаться на провоцирующий характер поведения жертвы, необходимо установить состояние аффекта виновного. Следственные органы не всегда уделяют внимание оценке состояния виновного и не мотивируют свой вывод о наличии аффекта. Обычно суд самостоятельно оценивает душевное состояние виновного по обстоятельствам дела, но в сложных ситуациях возможно назначение психологической либо (при наличии сомнений относительно вменяемости) комплексной психолого- психиатрической экспертизы См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. № 6. С. 6..

Смягчающее значение придается в ст. 107 УК РФ только внезапно возникшему сильному душевному волнению, что определяет и внезапность возникновения умысла на убийство, и немедленную его реализацию.

Если между провоцирующим поступком потерпевшего и причинением ему смерти проходит значительный промежуток времени, в течение которого виновный обдумывает и готовит убийство, то ст.107 УК РФ не применяется.

Незначительный разрыв во времени между противозаконными действиями потерпевшего и убийством не исключает квалификацию содеянного по ст.107 УК РФ. Возможна ситуация, когда сильное душевное волнение возникает не в период совершения потерпевшим противозаконных действий, а в тот момент, когда виновному стало известно об этих действиях. Так, суд установил наличие признаков ст.107 УК РФ в действиях матери, узнавшей от дочери о том, что она несколько лет назад была изнасилована отчимом, и в состоянии сильного душевного волнения совершившей убийство мужа.

Для квалификации убийства по ст.107 УК РФ необходимо установить, что причиной сильного душевного волнения (аффекта) явились определенные действия потерпевшего. К ним закон относит альтернативно: а) насилие; б) издевательство; в) тяжкое оскорбление; г) иные противоправные или аморальные действия (бездействие) потерпевшего.

Существенным нововведением по сравнению со ст.104 УК РСФСР 1960 года является указание на то, что аффект может быть вызван также «длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего». Этим дополнением расширяется представление о механизме образования аффекта.

Насилие может заключаться в нанесении ударов, побоев, ранений и тому подобных действий, вызвавших состояние сильного душевного волнения.

Если лицо, совершая убийство в состоянии аффекта, осуществляет свое право на необходимую оборону, то оно либо освобождается от уголовной ответственности на основании ст.37 УК РФ, либо отвечает за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ч.1 ст.108 УК РФ).

В связи с тем, что закон не конкретизирует вид насилия, то надо полагать, что аффект может быть вызван и психическим насилием. Практика и доктрина уголовного права исходят из того, что насилие должно носить противоправный характер. Если насильственные действия были применены потерпевшим правомерно, ст.107 УК РФ не может быть применена.

Под тяжким оскорблением принято понимать особо грубое унижение чести и достоинства человека, которое можно считать достаточной причиной для возникновения аффекта. При оценке тяжести оскорбления необходимо руководствоваться общепринятыми нормами морали, но учитывать и индивидуальные особенности личности самого виновного, реальное наличие аффекта. Издевательство может выражаться также в насильственных или оскорбительных действиях, отличающихся особым цинизмом или продолжительностью.

Действующая редакция нормы допускает постепенное нагнетание психотравмирующей ситуации, вызванной противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Судебная и экспертная практика и ранее сталкивалась с таким явлением, когда аффект возникал в результате переполнения «чаши терпения» у лица, длительное время подвергавшегося оскорблениям и издевательствам. Отсутствие прямого указания в законе затрудняло правильное решение вопроса о достаточном поводе для сильного душевного волнения в этих случаях. Некоторые суды ошибочно полагали, что при наличии постоянных и систематических ссор, затяжного конфликта внезапность сильного душевного волнения не может иметь места.

Психотравмирующая ситуация учитывается как смягчающее обстоятельство, если она вызвана противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Обычно аффект возникает, когда насилие или другие противоправные действия потерпевшего были направлены против виновного или его близких. Тем не менее, не исключается возможность такой реакции на аналогичные действия в отношении других лиц.

В прежнем законодательстве перечень извинительных поводов для аффекта был значительно уже. Так, в ст. 144 УК РСФСР 1922 года, как и в дореволюционном законодательстве, наказание за убийство смягчалось лишь при условии, если сильное душевное волнение было вызвано «противозаконным насилием или тяжелым оскорблением со стороны потерпевшего».

УК РСФСР 1926 года остался на тех же позициях. Расширение поводов для аффекта произошло в ст. 104 УК РСФСР 1960 г., где наряду с насилием и тяжким оскорблением со стороны потерпевшего говорилось также об иных противозаконных действиях потерпевшего, «если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких».

В действующем Уголовном кодексе перечень «законных» поводов для аффекта безмерно расширен, включая любые противоправные и просто аморальные действия. Это обстоятельство, а также отсутствие в ст. 107 УК РФ указания на то, что противоправные или аморальные действия потерпевшего «могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких», свидетельствуют о придании законодателем более важного значения состоянию аффекта у виновного, независимо от того, какие и для кого могли наступить последствия от действий потерпевшего.

Часть 2 ст. 107 УК РФ впервые устанавливает повышенную ответственность за убийство двух или более лиц, совершенное в состоянии аффекта.

Эта норма применяется, если причиной аффекта явилось противоправное поведение двух или более лиц, ставших жертвами убийства.

В иных случаях, когда виновный в состоянии аффекта причиняет смерть не только обидчику, но и другим лицам (растекание повода), содеянное не может квалифицироваться по ч. 2 ст. 107 УК РФ, так как отсутствует такое основание для применения привилегированной нормы, как провоцирующее и противоправное поведение потерпевших. В отношении других отягчающих обстоятельств, названных в ч. 2 ст. 105 УК РФ, действует разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, данное в постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)», о том, что убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, не должно квалифицироваться как совершенное при отягчающих обстоятельствах.

Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК РФ).

Привилегированный состав убийства, предусмотренный ч. 1 ст. 108 УК РФ, является традиционным для российского уголовного законодательства.

В составе данного преступления сочетаются признаки убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ) и признаки превышения пределов необходимой обороны (ч.3 ст.37 УК РФ), рассматриваемые в Общей части уголовного права.

Для квалификации убийства по ч.1 ст.108 УК РФ, прежде всего, следует установить, что виновный находился в состоянии необходимой обороны, т.е. причинена смерть посягающему лицу при защите личности и своих собственных прав или прав другого лица или законных интересов общества или государства. При этом должны быть соблюдены условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к нападению (оно должно быть общественно опасным и наличным), но нарушено условие, относящееся к защите (допущено превышение пределов необходимой обороны).

В силу указаний закона и с учетом судебной практики последних лет по ч.1 ст.108 УК РФ может квалифицироваться убийство, если обороняющийся сознательно прибегнул к защите такими средствами и способами, которые явно не вызывались ни характером нападения, ни реальной обстановкой, и без необходимости умышленно причинил нападающему смерть.

Неосторожное причинение смерти посягающему при отражении общественно опасного (преступного) посягательства не влечет уголовной ответственности. Это вытекает из текста статьи, где говорится об убийстве, т.е. умышленном причинении смерти.

Прежнее законодательство не было столь определенным.

Так, статья 145 УК РСФСР 1922 года устанавливала ответственность за «превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего». В ст.139 УК РСФСР 1926 года были объединены «убийство по неосторожности, а равно убийство, явившееся результатом превышения пределов необходимой обороны». И даже ст.105 УК РСФСР 1960 года не содержала указание на форму вины: «убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны». Поэтому продолжало существовать мнение о том, что состав допускает и неосторожную форму вины Критику этого взгляда см.: Бородин С.В. Преступления против жизни. С. 209-210..

Практика показала, что при необходимой обороне в принципе возможно причинение смерти по неосторожности. Но оно не выходит за рамки правомерной защиты путем причинения вреда нападающему и не свидетельствует о явном несоответствии защиты посягательству.

Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, необходимо отграничивать, с одной стороны, от правомерного лишения жизни посягающего (ч. 1 ст. 37 УК РФ), с другой - от умышленного убийства вне состояния необходимой обороны.

Для правильного решения вопросов квалификации данного вида убийства следует руководствоваться указаниями Верховного Суда РФ, а также сохранившими силу разъяснениями, данными в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от преступных посягательств» Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам. М., 2000. С. 58-64..

При решении вопроса о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны нельзя механически исходить из требования о соответствии средств и способов защиты от нападения. Такое соответствие едва ли возможно, ибо для успешного отражения нападения его надо преодолеть, применив более интенсивные методы. Необходимо учитывать характер угрожавшей опасности, силы и возможности обороняющегося по отражению посягательства (количество нападающих и обороняющихся, их возраст, физическое состояние, вооруженность, место и время посягательства и т.д. См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1980. № 8. С. 9; 1990. № 12. С. 304; Бюллетень Верховного Суда РФ. 1992. № 2. С. 5-6; № 10. С. 13..

Все должно оцениваться в совокупности. В частности, нет оснований, отграничивать возможность лишения жизни нападающего только теми ситуациями, когда нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица. Не будет превышения пределов необходимой обороны, если женщина, защищаясь от группы насильников, применит оружие и причинит смерть кому-либо из нападавших.

Действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой обороны и в том случае, когда причиненный вред оказался большим, чем предотвращенный и тот, который был достаточен для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. № 12. С. 4..

Нельзя признать правильной практику, когда причинение посягавшему смерти квалифицируется как убийство при превышении пределов необходимой обороны без указания на то, в чем заключалось превышение См., например: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 2. С. 14..

Если для виновного было очевидно, что нападение прекращено, то ч. 1 ст. 108 УК РФ не применяется. Причинение смерти в таком случае, в зависимости от обстоятельств дела, квалифицируется либо как убийство из мести, либо как убийство в состоянии аффекта, либо по ч. 2 ст. 108 УК РФ.

Для разграничения этих преступлений важно установить не только сам факт прекращения посягательства, но и осознание этого обстоятельства обороняющимся, который в силу обстановки нападения и своего психического состояния может и неправильно определить данный момент.

«По смыслу закона состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом посягательства и когда для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия от посягавшего к обороняющемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1993. № 5. С. 14; Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. № 6. С. 4-5; Бюллетень Верховного Суда РФ. 1992. № 10. С. 13-14; 1995. № 8. С. 9-10..

Причинение смерти при «мнимой обороне», когда лицо добросовестно заблуждалось, полагая, что оно подвергается нападению, хотя нападения в действительности не было либо оно прекращено, по общим правилам об ошибке не должно влечь ответственности. Тем не менее, если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности по ч. 1 ст. 108 УК РФ.

Убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч.2 ст.108 УК).

Впервые в российском законодательстве этот вид привилегированного убийства появился в Уголовном кодексе РСФСР 1922 года.

Так, в ст.145 УК РСФСР 1922 года, устанавливавшей ответственность за причинение смерти при превышении пределов необходимой обороны, имели место слова: «а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер».

В последующих кодексах этого дополнения не было. В судебной практике подобные ситуации рассматривались применительно к превышению пределов необходимой обороны.

В ч. 2 ст. 108 УК РФ законодателем вновь установлена специальная норма об ответственности при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

Условия правомерности причинения вреда задержанному и понятие «превышение мер», необходимых для задержания, установлены ст. 38 УК РФ.

Если задержание происходит, когда лицо продолжает начатое посягательство или оказывает сопротивление, то причинение ему смерти является либо необходимой обороной, либо превышением ее пределов. Задержание лица после окончания преступного посягательства с его стороны либо в иной ситуации (например, при побеге) необходимой обороной не является.

В тоже время, убийство лица при его задержании следует отграничивать от убийства из мести, представляющего собой акт самочинной расправы. Самоуправное лишение жизни человека, даже совершившего тяжкое преступление, противоречит ст. 20 Конституции Российской Федерации.

Как видно из текста ст. 38 УК РФ, одной из целей задержания, является «доставление лица, совершившего преступление, органам власти». Убийство задерживаемого однозначно исключает достижение этой цели. Поэтому данное убийство может квалифицироваться по ч. 2 ст. 108 УК РФ лишь в случае совершения его с косвенным умыслом, когда виновный не желал, но сознательно допускал причинение смерти задерживаемому.

Другой легальной целью причинения вреда задерживаемому, согласно ст. 38 УК РФ, является «пресечение возможности совершения им новых преступлений». Вывод о возможности совершения новых преступлений должен основываться на реальных фактах, а не на предположениях.

Какова бы ни была цель задержания, причинение вреда задерживаемому не служит обстоятельством, исключающим преступность деяния, если имелась возможность задержать лицо иными средствами. Об этом прямо говорится в ч.1 ст.38 УК РФ. При наличии такой возможности причинение смерти задерживаемому является неправомерным и не должно рассматриваться как «превышение мер, необходимых для задержания». Если лицо не оказывает сопротивления и не пытается скрыться, умышленное причинение ему смерти недопустимо и квалифицируется либо как убийство по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК РФ, либо как убийство, совершенное в состоянии аффекта, - по ст. 107 УК РФ.

В последнее время в общественном мнении распространяется снисходительное отношение к самосудам как вынужденной мере, обусловленной якобы недостаточной жесткостью и недостаточной оперативностью мер, применяемых государством по отношению к правонарушителям.

Средства массовой информации иногда в позитивном свете преподносят факты самочинных расправ над пойманными на месте преступления огородными или квартирными ворами.

Не следует трактовать положение ч. 2 ст. 108 УК РФ как поощрение подобных взглядов. Статья 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: «Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание».

Других привилегированных видов убийства, кроме перечисленных выше, Уголовный кодекс РФ не знает. Дальнейшее увеличение их числа, по-видимому, нецелесообразно, поскольку неизбежно привело бы к противоречию с одной из основополагающих концепций нашего уголовного законодательства, признающего жизнь человека высшей социальной ценностью.

В зарубежном уголовном законодательстве также ограничено число привилегированных составов убийства. Четыре их вида, аналогично Уголовному кодексу РФ и в соответствии с Модельным Уголовным кодексом для стран СНГ 1996 года, устанавливают лишь уголовные кодексы некоторых бывших союзных республик (Белоруссии, Казахстана, Латвии, Узбекистана и др.).

Уголовные кодексы стран дальнего зарубежья обычно ограничиваются одним - двумя привилегированными составами. Среди них встречаются детоубийство, убийство в состоянии аффекта и убийство по просьбе потерпевшего.

Вопрос о целесообразности выделения убийства по просьбе потерпевшего в качестве привилегированного состава тесно связан с проблемой эвтаназии. В отечественном уголовном праве соответствующая норма впервые появилась в Уголовном уложении 1903 года.

Так, статья 460 Уложения предусматривала смягчение уголовной ответственности за убийство, учиненное по настоянию убитого и из сострадания к нему. Это положение не было воспринято позднейшим законодательством.

Вызывает интерес примечание к ст.143 УК РСФСР 1922года: «Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается».

Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения.

Поэтому временной промежуток нахождения этого положения в УК РСФСР 1922 года оказался коротким. Кодекс был введен в действие с 1 июня 1922 года, а 11 ноября того же года примечание к ст.143 отменено постановлением ВЦИК См.: Сборник уголовного законодательства РСФСР. 1922. № 72. Ст. 906.. Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.

В ходе реформы российского уголовного права пришлось вновь вернуться к этой проблеме. Среди ученых-юристов появились сторонники введения в Уголовный кодекс соответствующего привилегированного состава убийства См.: Бородин С., Глушков В. Уголовно-правовые проблемы эвтаназии. //Советская юстиция. 1992. № 9-10, С. 34; Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 1999. С. 86-87..

Речь идет о ситуациях, когда просьба или согласие на лишение жизни исходят от безнадежно больного или иным образом обреченного на смерть человека, к тому же находящегося в беспомощном состоянии и испытывающего непереносимые страдания. Именно целям прекращения этих страданий и служит «легкая смерть» (эвтаназия). Предполагается, что виновный в причинении смерти действовал по мотиву сострадания.

В зарубежном законодательстве обычно выделяется какой-либо из названных признаков, чаще всего просьба потерпевшего.

Так, в ст.77 УК Австрии говорится об убийстве «по настоятельной просьбе потерпевшего», в ст.579 УК Италии - об убийстве «по соглашению»; в ст.216 УК ФРГ - «в результате категорической и настойчивой просьбы потерпевшего» и т.п. Иногда к этому добавляется указание на мотив сострадания или жалости к потерпевшему (УК Швейцарии, Греции, Польши) Сборник уголовного законодательства зарубежных стран. М.: Юристъ, 1999. С. 17..

В ст. 106 предложенного проекта УК РФ, принятого Государственной Думой в первом чтении, признаки соответствующего состава преступления были сформулированы следующим образом: «Лишение жизни из сострадания к потерпевшему (эвтаназия) в связи с его тяжелой неизлечимой болезнью и (или) непереносимыми физическими страданиями при условии его добровольного на то волеизъявления».

В окончательной редакции Уголовного кодекса 1996 года эта норма не сохранилась. Очевидно то, что расширение перечня привилегированных составов убийства нежелательно само по себе. Вызывает сомнение и возможность точного применения данной нормы ввиду преобладания оценочных и субъективных признаков. Еще в 1922 году, выступая на сессии ВЦИК по вопросу об отмене примечания к ст. 143 УК РСФСР, народный комиссар юстиции Н.В. Крыленко отмечал: «Можно доказать факт настояния (практика дала пример составления в этих видах даже засвидетельствованного протокола), но нельзя проверить факта сострадания».

Действительно, опровергнуть ссылку виновного на мотив сострадания, который согласно п. «д» ст. 61 УК РФ относится к числу смягчающих обстоятельств, иногда бывает не просто.

Так, в деле Х., убившего свою престарелую, тяжело больную мать, подсудимый утверждал, что совершил это по мотиву сострадания («чтобы больше не мучилась»). Суд, тщательно исследовав способ лишения жизни, установил, что виновный избивал потерпевшую руками, а когда она падала с кровати, пинал ногами. При таких обстоятельствах ссылка подсудимого на мотив сострадания была отвергнута, и он был осужден к 15 годам лишения свободы.

Проблема заключается не только в трудностях установления мотива сострадания, но и в самом содержании понятия сострадания и его применимости к убийству См.: Красиков А.Н. Указ. Соч. С. 196-201.. Сострадание предполагает готовность разделить с другим человеком его страдания. При убийстве же безнадежно больного, страдающего от невыносимой боли, виновный не только не принимает на себя долю его страданий, но и нередко, наоборот, избавляет себя от переживаний, связанных с созерцанием мучений потерпевшего.

Если потерпевший находится в беспомощном состоянии, эвтаназия противоречила бы требованию закона об учете этого состояния в качестве квалифицирующего признака.

Не меньше сложностей связано и с установлением таких оценочных признаков, как «тяжелая неизлечимая болезнь», «непереносимые физические страдания». Выдвижение на первый план волеизъявления потерпевшего также не спасает положения.

Подлинность волеизъявления (будь то согласие, просьба, настояние или категорическое требование) тоже может быть подвергнута сомнению.

К тому же такое волеизъявление иногда является реакцией на сиюминутную ситуацию (острый приступ боли) и не носит устойчивого характера.

Истории известно, как много лиц, желавших покончить с собой, после неудачной попытки суицида отказывались от своего намерения.

Эвтаназию нельзя оправдывать ссылкой на естественное право человека распорядиться своей жизнью. Это право юридически неоспоримо, если отвлечься от этических, моральных и религиозных норм.

Тем не менее, оно не может быть делегировано ни врачу, ни близким родственникам, ни иным лицам. Никто не вправе приводить в исполнение смертный приговор, вынесенный человеком самому себе.

Определенно то, что эвтаназия - тоже убийство.

Смягчающие же обстоятельства такого убийства, включая мотивы, если они действительно имели место, могут быть учтены при выборе наказания.

Таким образом наше исследование и анализ следственной и судебной практики показывает, что есть основания отметить некоторые чаще всего, встречающиеся обстоятельства, отягчающие или смягчающие убийство, в сочетании с обстоятельствами, характерными для применения ч.1 ст.105 УК РФ.

Например, ревность с хулиганскими побуждениями, а также состоянием аффекта; месть на почве личных отношений с хулиганскими побуждениями, кровной местью, а также состоянием аффекта либо превышением пределов необходимой обороны; ссора или драка с хулиганскими побуждениями и особой жестокостью, а также состоянием аффекта либо превышением пределов необходимой обороны.

Чаще всего именно в этих случаях допускаются ошибки при разграничении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 105 УК РФ, с одной стороны, и ч. 2 ст. 105 УК РФ, ст. 107 и ч. 1 ст. 108 УК РФ - с другой.

Изучение судебной практики по делам об убийствах показывает, что далеко не все приговоры судов оказываются справедливыми.

Это видимо, связано и со сложностью ситуаций, в которых совершаются преступления, и с неполнотой собранных на предварительном следствии и в судебных заседаниях доказательств, и с недостаточной квалификацией и подготовленностью специалистов для рассмотрения такого рода дел, что в совокупности порождает проблемы в квалификации и в отграничении убийств от смежных составов преступлений.

Статистические данные свидетельствуют, что рассматриваемый вид преступности имеет ярко выраженную тенденцию к росту.

В тоже время законодатель, устанавливая возраст уголовной ответственности, в том числе за убийство (ч. 2 ст. 20 УК РФ), исходит из того, что лица, достигшие 14-летнего возраста, как правило, могут осознавать общественную опасность этих преступлений.

На наш взгляд, пришло время пересмотреть этот возрастной порог и снизить возраст наступления уголовной ответственности за убийство. Общественная опасность и противоправность этого вида преступлений, совершенных подростками такого возраста, очевидны.

Достаточный на наш взгляд объем судебной практики по спорным и противоречивым аспектам применения рассмотренных квалифицирующих обстоятельств объясняет то, что мы постарались осветить эти вопросы лишь в самом общем виде, не претендуя на глубину и всесторонность исследования этой сложной и многогранной проблемы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги проведенному исследованию общественно опасного деяния, предусмотренного ст. 105 УК РФ, можно сделать следующие выводы.

В последние годы в Российской Федерации все заметнее наблюдается справедливое смещение приоритетов в сторону необходимости максимальной защиты личности, и это важнейшее положение закреплено в главе 2 Конституции. В статье 6 Международного пакта о гражданских и политических правах специально выделяется неотъемлемость права каждого человека на жизнь, на необходимость всемерной охраны личности законом, на недопустимость посягательства на жизнь другого человека.

Особая ценность личности, права каждого человека на жизнь закрепляется также во Всеобщей декларации прав человека 1948 года.

Права каждого человека, в том числе и тех, кто проживает в России, на жизнь и обязанность государства защищать это право закреплены в ряде норм уголовного законодательства.

В соответствии с частью 1 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации убийство в законодательном порядке определено в качестве умышленного причинения смерти другому человеку. Вместе с тем в данном определении не содержится указания на противоправность как характерный и отличительный признак любого убийства, что не позволяет отграничить убийство от правомерного лишения жизни в процессе военных действий, антитеррористических операций либо случайного причинения смерти.

Сравнительно-правовой анализ ч. 1 ст. 14 УК РФ «Понятие преступления» и вышеназванной уголовно-правовой нормы позволяет дать более полное определение понятия убийства: под убийством понимается общественно опасное, противоправное, умышленное причинение смерти другому человеку.

Предложенная дефиниция, на наш взгляд, дает возможность достаточно четко отграничить убийство от правомерного лишения жизни другого человека, совершенного, например, при условии необходимой обороны (ст.37 УК РФ) и от причинения смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ).

Законодательное определение понятия убийства справедливо относит к данному виду преступления лишь такое причинение смерти, которое совершено умышленно. Тем самым действующий Уголовный кодекс Российской Федерации, в отличие от УК РСФСР 1960 года, исключает из понятия «убийство» причинение смерти другому человеку по неосторожности.

В российском законодательстве по ч. 1 ст. 105 УК РФ квалифицируется убийство, не содержащее отягчающих обстоятельств, указанных в ч. 2 ст. 105 УК РФ, и смягчающих обстоятельств, указанных в ст.ст. 106, 107,108 УК РФ.

Обстоятельства, при которых совершаются убийства, предусмотренные ч. 1 ст. 105 УК РФ, имеют значение для квалификации только при отсутствии отягчающих и смягчающих обстоятельств.

В настоящее время большинство российских граждан высказываются за применение к убийцам самых строгих мер наказания, включая смертную казнь, в том числе за убийство, совершенное без отягчающих обстоятельств, полагая, что путем ужесточения наказаний можно остановить рост преступности. Но история и статистика красноречиво доказывают, что мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием. Как раз наоборот.

Известно, что в борьбе с преступностью использовались самые жесткие методы и средства, в том числе и самые мучительные способы смертной казни - сожжение, колесование, четвертование, сажание на кол, вырывание внутренностей из живого тела и т.п., но все это не привело к желаемым результатам.

Преступность во многом носит социальный характер, и, чтобы бороться с ней, необходима длительная и упорная работа по воздействию на ее социальные причины. Труднее всего позицию отмены смертной казни совместить с отношением к проблеме близких, родственников потерпевших от умышленных убийств. Конечно, убийца нарушает священное право на жизнь и тем самым ставит себя вне человеческого закона. Но ведь смерть убийцы не возместит потерю. Если же не на словах, а на деле человеческую жизнь признавать абсолютной ценностью, то запрет на лишение жизни человека должен быть также абсолютным. Может быть такой подход, пусть не скоро, все-таки даст положительный результат и поможет предотвратить для кого-то новую трагедию. Серьезным аргументом против применения смертной казни является наличие таких случаев, когда по истечении определенного времени выясняется, что казненными оказываются не только лица, совершившие менее тяжкие преступления, но и те, которые вообще не виновны.

Тем не менее, на данном этапе развития общества в условиях роста преступности, в том числе и убийств, полностью отменять в России смертную казнь видимо преждевременно. Каждый убийца должен понести ту кару, которая ему положена по закону. Поскольку все санкции, предусматривающие ответственность за убийство, не являются абсолютно определенными, у судов достаточно возможностей для назначения справедливого наказания.

Суд ограничен только высшим пределом санкции, а при наличии достаточных оснований вправе определить наказание, более мягкое, чем предусмотрено законом.

Отметим, что к убийству, подлежащему квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ, относится и убийство по согласию потерпевшего.

То есть просьба об убийстве со стороны другого лица, например, безнадежно больного, испытывающего невыносимые физические страдания человека, не исключает ответственности за это преступление.

Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворения просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни.

Тем более что в российском законодательстве такой опыт уже был.

В частности, в примечании к статье 173 УК РСФСР 1922 года отмечалось, что «Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается». В последнее время в специальной литературе и в средствах массовой информации дискутируется вопрос об освобождении от ответственности за такой способ лишения жизни.

В тоже время нам сложно поддерживать точку зрения С.В. Бородина См.: Бородин С., Глушков В. Указ. Соч. С. 214. и других юристов о необходимости введения в УК РФ специальной нормы, предусматривающей ответственность при смягчающих обстоятельствах за лишение жизни по волеизъявлению потерпевшего.

Тем более что такая позиция была выражена в проекте УК РФ 1996 года, но не нашла законодательного закрепления.