Развитие российской журналистики

- Потому что ее распространение уже не каралось?

- Дело не в том, что оно не каралось. Во всяком случае, не это главное.

Давайте вернемся к определению, с которого мы начали: самиздат - это литература, размножающаяся в процессе своего распространения самими читателями. В чём специфика распространения самиздата, начиная с ХVII века? Именно в слиянии функций читателя, пользователя литературы и издателя. В самиздатском процессе издатель и читатель - это одно и то же лицо.

К большинству изданий «нового самиздата» конца 1980-х это определение не подходит - у них были вполне определенные издатели. Не авторы, не составители (эти роли существовали и в «классическом» самиздате), а именно издатели, организаторы тиражирования и распространения. Читатели к этой части процесса отношения уже не имели. (Я, по крайней мере, не знаю случаев перепечатки самими читателями неподцензурной литературы неформалов 1988-1990 годов. Может быть, такие примеры и были, но, наверное, только в самом начале этого периода.) То есть произошло разделение функции издателя и читателя, и самиздат перестал быть самиздатом.

- А существовал ли «рынок самиздата»? Ведь спрос всегда рождает предложение, и если существовал спрос на самиздат, то должно было возникнуть и предложение?

- Так ведь механизм самиздата именно в том, что спрос и предложение в нем неразделимы. Поэтому предложение принципиально не может превышать спрос. Самиздатский механизм в том и состоит, что предложение всегда адекватно спросу. Я как-то обсуждал с одним специалистом по истории книги вопрос о тиражах самиздата, и он очень точно заметил, что применительно к самиздату нельзя говорить о тиражах. Каждая новая машинописная «закладка» текста - это переиздание. Поэтому тираж всегда один - четыре экземпляра или восемь, если на тонкой бумаге, или, если на совсем тонкой, так можно было и двенадцать сделать. Вот и всё.

Попытки «рыночных» тиражей существовали, но они были, как мне кажется, маргинальными по отношению к основному механизму. Однажды, году примерно в 1971, два народных умельца соорудили из какого-то хлама подобие печатающего устройства типа ротапринта или ротатора. И начали на нем шлепать один за другим экземпляры «Хроники текущих событий» - 18-й, кажется, выпуск. И нашлепали тысячи две, наверное. А потом не знали, куда девать этот выпуск, разве что вместо обоев поклеить. Не было такого спроса.

- Напомню о том, что мы говорим о временах «классического» самиздата, а не о конце 80-х, когда на этот поприще был заметен, например, Ю. Кушков...

- Да, я говорю о 50-х - первой половине 80-х. А вот во второй половине 1980-х рынок уже, наверное, возникал. Но до этого, если он и существовал, то был довольно слабо развит.

- Ну а что можно сказать о коммерческой стороне дела? Изготовление самиздата как коммерческое предприятие, продажа самиздатской литературы - это ведь бывало? По-моему, в приговорах у кого-то из диссидентов присутствовали обвинения в торговле самиздатом...

- Обвинения в торговле самиздатом за деньги бывали. Было, например, калужское дело о распространении религиозного самиздата 1982-го, по-моему, года. Тогда даже обвинение было предъявлено не в «антисоветской пропаганде», а в «занятиях запрещенным промыслом».

А самый крупный эпизод торговли самиздатом (точнее, тамиздатом), о котором я знаю, относится еще к 1974 году, когда Звиад Гамсахурдиа с Мерабом Костава буквально чемоданами привозили в Москву «Архипелаг ГУЛАГ» - маленькие такие желтые томики почти карманного формата, что-то вроде копий зарубежного издания ИМКА-Пресс, выполненных на каком-то множительном устройстве и переплетенных, как кажется, в клеенчатую обложку. Они продавали эти томики, как сейчас помню, по 20 рублей штука (тогда это были большие деньги) и продали, наверное, несколько тысяч экземпляров. Звиад Константинович говорил, что создал в Грузии подпольную типографию и что он продает эти книги только для того, чтобы окупить расходы на издание (или копирование и переплетные работы?) и что цена равна себестоимости экземпляра. Я, грешным делом, думаю, что насчет «подпольной типографии» Гамсахурдиа присочинял. (Просто сунул бабки каким-нибудь работникам какого-нибудь вполне официального учреждению, где была копировальная техника. Которая и напечатала большой тираж.) Но насчет отсутствия прибыли - склонен верить. Так что это, скорее всего, тоже не совсем коммерческое предприятие было. Да и вообще, всё это предприятие относилось ведь не к самиздату, а к «тамиздату».

Припоминаю еще уголовное дело крупного чиновника шереметьевской, по-моему, таможни, который конфисковывал у иностранцев и советских граждан запрещенную литературу, которую они пытались ввести в СССР, а потом продавал эти конфискованные книжки на чёрном рынке. Вот у кого не было проблем с себестоимостью! Но можно ли это назвать «коммерческим предприятием? Сомневаюсь. Кроме того, дело опять-таки уже идет о «тамиздате».

Еще я слыхал о том, что рыночные отношения возникали в некоторых секторах самиздата, с которыми я мало сталкивался - в фан-клубах, например, где продавали и покупали всякую научную фантастику.

- Я сам в 80-е годы был участником рынка «самиздата» для коллекционеров (на этом рынке предлагались ксерокопии зарубежных или до- и послереволюционных российских филателистических, нумизматических и бонистических каталогов) участвовал в изготовлении такого «самиздата»...

- Но в целом, мне кажется, в мейн-стриме самиздатского процесса коммерция почти отсутствовала. А вот в новой неподцензурной литературе второй половины 1980-х уже вовсю появляются денежные отношения. И понятно почем: как только роли «издателя» и «читателя/потребителя» в процессе тиражирования и распространения литературы отделяются друг от друга, между ними возникает пространство для коммерческих отношений. А когда человек делает тираж для себя и для своих друзей (а самиздат на этом основан - на личных цепочках, личных связях), то рынок, основанный на деньгах, не может сформироваться. Во всяком случае, в той среде, где я крутился, это делалось, как правило, задаром. Иногда только люди скидывались для того, чтобы заплатить машинистке или сделать ксерокопию.

- Тогда, наверное, еще не было ксерокса...

- «ЭРА» была, да и ксероксы первые уже появились в конце 1970-х.

- А Вы вообще считаете, что самиздат - это только машинопись?

- Я так понимаю, что самиздат в привычном понимании этого слова возникает с того момента, когда пишущая машинка становится предметом обихода. До этого тоже был в некотором смысле самиздат. Например, переписывали от руки стихи. Но много ведь не перепишешь. Поэтому как социально значимое явление самиздат возникает не раньше, чем когда в личном пользовании массово начинают появляться пишущие машинки, то есть, не раньше, чем в начале 1950-х. Несколько лет назад мы толковали об этом с Г. Г. Суперфином, крупнейшим историком самиздата, работающим с коллекцией Института изучения Восточной Европы при Бременском университете. (Это, по моим оценкам, третья в мире по объему коллекция советского самиздата. Первая - архив самиздата Радио Свобода - хранится сейчас в Центрально-Европейском университете в Будапеште, а вторая - у нас, в «Мемориале»). Так вот, по нашим прикидкам получается, что в прокате пишущие машинки стали появляться примерно в середине 1950-х годов, а в свободной продаже, стало быть, не намного раньше - наверное, где-то в начале 1950-х. Это, конечно, надо дополнительно изучить.

Но позднее, уже к концу 1950-х, самиздатское распространение литературы, конечно, пишущей машинкой не ограничивалось. Прежде всего, конечно, делались фотокопии запрещенных книг, изданных до революции или в 1920-е годы, или же за рубежом. Это, как я уже говорил, Джилас, Авторханов, Конквест, «Доктор Живаго» и так далее. У Игрунова в его с Петей Бутовым «подпольной публичной библиотеке», которую они организовали в Одессе в первой половине 1970-х, в основном, кажется, были именно фотопленки и микрофильмы1. Такое компактное хранение очень удобно, особенно для объемных текстов. Припоминаю, что у Игрунова был даже некий знакомый, который в своей фотолаборатории (в Симферополе, кажется) специально готовил для него эти фотопленки и микрофильмы.

Но фотоспособ - тоже не единственный. Я, например, среди ходивших по рукам непропущенных в печать произведений братьев Стругацких видел не только фотокопии (в том числе, в таком, например, замечательном варианте, как фотокопия с вёрстки повести «Гадкие лебеди»!), но и распечатки на АЦПУ - автоматическим цифровом печатающем устройстве. Это - не принтеры к нынешнием персональным компьютерам, а периферийные печатающие устройства к таким большим электронным машинам, работающим с перфокарт или перфолент, или магнитных носителей - лент или дисков. Ну, диски - вещь подотчетная, а вот уже магнитные ленты - не очень. Получается очень удобно: никто же не видит простым глазом, что у тебя там на бобине хранится - данные для расчетов какой-нибудь АСУ или «Москва-Петушки» Венечки Ерофеева. Пришел, поставил ленту на лентопротяжку, улучил момент, когда в машинном зале все свои, запустил программу - и пошел печататься текст на АЦПУ. Вылезает широкая такая бесконечная бумажная лента, сантиметров пятьдесят шириной, а на ней - «Истоки и смысл русского коммунизма» Бердяева. Очень колоритная форма самиздата.

А еще замечательную своей ненаказуемостью форму распространения самиздата изобрел Л. Н. Гумилёв. Он в начале 1970-х годов был необыкновенно популярным автором у московской интеллигенции, его авантюрно-этнологические труды, которые ему удавалось каким-то образом пробивать через цензуру, зачитывались до дыр. Но вот главная его книга - «Этногенез биосферы Земли» - в силу своей совсем уж немарксистской методологии точно не могла быть напечатана. И если бы он пустил ее в самиздат, то, несмотря на ее объем и, между нами говоря, довольно-таки занудное содержание, самиздат бы ее наверняка подхватил, - ведь Гумилев был в моде. Но Лев Николаевич хитрый был человек и битый и поступил по другому: депонировал ее в качестве рукописи в ВИНИТИ. Дальнейшее понятно: согласно статусу хранения депонированных рукописей, всякий, кто хочет получить копию этой рукописи, может заказать ее за деньги. Деньги, правда, немаленькие - 30 рублей, дороже солженицынского «Архипелага» . Я хорошо помню, что, когда нам с приятелями захотелось иметь эту книжку, мы устроили складчину - скинулись по червонцу на троих.

- Я встречал указание на то, что какая-то неизданная книга Гумилёва разошлась тиражом 20 тысяч экземпляров...

- Очень может быть.

Вообще, кажется, в 1970-е годы существовали, скорее всего, по недосмотру, всего два способа официального размножения нелитованных текстов. Все остальное, вплоть до афиш, подлежало литованию.

- Один способ Вы описали - депонирование рукописи в ВИНИТИ. А второй?

- Мосгорсправка. Помните, были такие застекленные щиты на улицах? А на Телеграфном переулке была контора этой самой Мосгорсправки. Вы приносите туда текст своего объявления (например, «готовлю к экзамену по литературе в ВУЗ по умеренной цене») в нужном вам количестве экземпляров, указываете на каких именно досках это объявление следует разместить (у каждой городской доски - свой номер), и потом бабуси, работающие в этой конторе, сами идут по указанным адресам и расклеивают ваш текст на соответствующих досках. За небольшие деньги. И ни через какой Главлит, ни через какую цензуру этот текст не проходит. Так что теоретически можно было придти в эту контору с ворохом листовок «Долой Советскую власть!» и попросить расклеить их там-то и там-то. Правда, насколько я знаю, никто такой эксперимент почему-то не проводил.

Отечественная журналистика в эпоху «перестройки» :формирование многопартийной печати

В середине 80-х гг. к руководству партией пришел М. Горбачев. По его инициативе КПСС провозгласила курс на перестройку. Это был, безусловно, позитивный шаг, начало нового политического курса. Однако в материалах апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС, в документах XXVII съезда партии и XIX Всесоюзной партийной конференции незыблемой оставалась линия на централизацию партийного руководства средствами массовой информации, целью которой являлось обязательное проведение в жизнь директив КПСС. Широко обнародованная гласность оказалась лишь продекламированной, но она не коснулась многих сфер государственной и общественной жизни, в том числе взаимоотношений прессы и партийных органов.

Демократизация и гласность не только открыли для журналистов новые темы, но и создали им огромные трудности. Никогда прежде однопартийная советская журналистика не сталкивалась с необходимостью объективного отражения многочисленных проблем, рожденных новым политическим и экономическим мышлением. На страницах газет и журналов, в телевизионных и радиопрограммах отражалась реальная жизнь с ее достижениями и противоречиями, во всем многообразии различных мнений и суждений.

И все же развитию гласности препятствовали силы и традиции, складывавшиеся десятилетиями. Сохранялся частокол всевозможных табу, запретов на правдивое освещение недалекого прошлого и реальностей перестроечного периода. Главлит, как и прежде, стоял на страже чисто ведомственных интересов.

КПСС, исходя из реальных условий, в которых оказалось общество, пошла на радикальное изменение своей политики, в том числе и по отношению к СМИ.

СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В УСЛОВИЯХ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ И ГЛАСНОСТИ

Радикальные перемены в укладе общественной жизни страны привели к соответствующим изменениям многих социальных институтов, включая средства массовой информации. В переходный период от административно-командной системы управления экономикой к рынку, от тоталитарного режима к правовому государству, от приоритетов идеологических ценностей одного класса к общечеловеческим ценностям и им приходится адаптироваться к новой социально-экономической и политической ситуации.

Провозглашение демократизации и гласности открыло перед средствами массовой информации возможность анализировать события и явления, поднимать серьезные проблемы и предлагать пути их решения. На первый план в СМИ выступали задачи правдивого отражения действительности, информированность, компетентность, профессионализм.

После 70 лет ограничений средства массовой информации заговорили в полный голос. Они стали мощным рычагом начавшихся преобразований, способствовали развитию демократизации масс, их психологической перестройке, активизации сознательных действий по слому административно-командной системы.

Гласность стала для средств массовой информации важнейшим рычагом борьбы за демократизацию жизни общества. Вместе с тем журналистика оставалась органической структурой однопартийной политической системы со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В 1987 г. в стране выходило свыше 7,5 тыс. газет, в том числе около тысячи центральных, республиканских, краевых и областных, более 2,5 тыс. журналов. В ведении партийных комитетов находилось 114 издательств. Тираж «Правды» превысил 11 млн. экз., «Труда» перевалил за 18 млн. экз., за 8 млн. экз. перешагнул тираж «Известий», а «Комсомольской правды» - за 17 млн. экз.[1]

Развернувшаяся перестройка привела к все более возрастающему авторитету СМИ. В 1989 г. газетно-журнальный мир страны насчитывал 8800 газет, разовый тираж которых составлял 230 млн. экз., и 1629 журналов тиражом свыше 220 млн. экз.[2] Через год тиражи газет возросли на 4,6%, а журналов - на 4,3%[3].

При всей деформации межнациональных отношений структурный характер советской журналистики оставался многонациональным. В 1989 г. газеты выходили на 55 языках. Тираж республиканских газет увеличился на 1 млн. 200 тыс. экз., на 700 тыс. - областных, на 1 млн. 700 тыс. - районных и на столько же - городских[4].

Курс на перестройку, демократизацию и гласность привел к отказу от традиционной однопартийности и переходу к новой - демократической и многопартийной - системе. Под давлением масс в марте 1990 г. была изменена ст. Конституции СССР, которая признавала только за КПСС право на руководство советским обществом. Таким образом, ликвидировалось монопольное право КПСС на издание периодической печати.

В июне 1990 г. был принят Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации»[5]. Он отменил цензуру, предоставил широкие права на учреждение печатных изданий и других средств массовой информации, ввел их регистрацию как проявление новых принципов строительства журналистики в демократическом обществе. По данным Госкомпечати бывшего СССР, на 15 марта 1991 г. в стране было зарегистрировано около 1800 газет и журналов, рассчитанных на общесоюзную аудиторию. Около 850 газет выходило впервые. В их числе 233 принадлежали редакциям и издателям, 291 - общественным организациям, 124 - ассоциациям, 99 - кооперативам, 55 - совместным предприятиям, 24 - партийным организациям, 25 - акционерным обществам, 19 -религиозным организациям. (Почти треть всей периодики - это частные издания.)[6]

Если учесть, что Министерство печати и массовой информации Российской Федерации к середине марта 1991 г. зарегистрировало более 600 изданий, а Моссовет - около 300, то всего в Москве к августу 1991 г. выходило более 2600 газет и журналов, половина из которых - новые.

Создание института учредителей периодических изданий явилось важнейшим шагом в организации видоизменявшейся структуры центральной и местной прессы. Многообразие форм учредительства позволило типологически расширить систему периодической печати. Вышли в свет газеты Верховных Советов республик, издания областных, краевых Советов народных депутатов, общественно-политические и иллюстрированные еженедельные газеты, журналы и бюллетени, еженедельные издания для деловых людей с ежемесячным аналитическим приложением, еженедельники для массовой аудитории, газеты, рассчитанные на подготовленного читателя, ежемесячные издания газетно-журнального типа и др.

Новые тенденции в организации издательского дела, переход к рыночным отношениям изменили положение прессы. В особенно тяжелых условиях оказалась демократическая печать России. В наиболее выгодных - издания партийных комитетов КПСС, в руках которых были сосредоточены все материально-технические средства - финансы, бумага, полиграфическая база. И все-таки конкуренция вызвала к жизни качественно новые издания: «Независимую газету», «Куранты», «Коммерсантъ» (с воскресным приложением), «Совершенно секретно» (ежемесячник) и др. Появились издания Верховных Советов республик: «Россия», «Вестник Грузии», «Голос Армении» и др.

В условиях демократизации и гласности в структуре средств массовой информации все большее значение приобретали телевидение и радиовещание. Передачи в цветном изображении принимались более чем в тысяче городов. Для этих целей использовались радиорелейные линии и около 3 тыс. ретрансляторов, а также космические средства связи: спутники Земли, «Молния», «Радуга», «Горизонт», 85 наземных станций «Орбита», 10 станций международной системы «Интерспутник».

Все передающие станции страны работали в единой системе. ЦТ вело передачи по 14 программам. Все они шли в цветном изображении.

В 1986 г. кроме Всесоюзного радио передачи готовили 162 комитета. Радиовещание охватило всю территорию страны. Среднесуточный объем вещания для населения страны составил свыше 1300 часов, в том числе передачи Всесоюзного радио - свыше 150 часов. Осуществляли передачи из Москвы 162 аппаратно-студийных комплекса. Всесоюзное радио транслировало передачи по 9 программам[7].

К концу 1988 г. в стране насчитывалось свыше 150 млн. радиоприемных аппаратов, в том числе свыше 70 млн. приемников и более 75 млн. трансляционных точек. Если объем всех девяти радиопрограмм перевести на газетные полосы, то оказалось бы, что радио ежесуточно издавало более 350 газет большого формата. Радиовещание велось на 72 языках народов страны и на 70 языках народов зарубежных стран[8].

В каждой республике Союза работала своя студия телевидения. В 1989 г. в стране имелось 119 программных телецентров. Но права их были чрезвычайно ограничены. Их эфирное время и объемы суточных передач жестко регламентировались Гостелерадио СССР[9].

В зоне уверенного приема телевизионных программ проживало около 230 млн. человек, т.е. почти 90% населения страны. 160 млн. человек имели возможность принимать две программы. У населения в 1988 г. было свыше 80 млн. телевизоров, в том числе 8 млн. цветных.

В 1990 г. вещание вел 131-программный телецентр, 176 радиодомов и свыше 5 тысяч местных радиостанций. Передачи Всесоюзного радио велись по 14 программам, включая дубли для всех часовых поясов. Центральное телевидение осуществляло передачи по 14 программам с учетом дублей 1 и 2 общесоюзных программ для 5 вещательных зон. Среднесуточный объем всех программ ЦТ составлял 183,5 часа[10].

Радиовещанием была охвачена практически вся территория СССР, 85% населения принимало телевизионные передачи, осуществляемые с использованием космических средств связи.

1990 г. стал последним годом существования Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию. В феврале 1991 г. он был преобразован во Всесоюзную государственную телерадиовещательную компанию. Но за ней, как и в прошлые годы, во многом сохранилось монопольное право на технические средства.

В 1991 г. начался процесс разрушения единого информационного пространства СССР. Национальные республики Союза одна за другой провозглашали свой суверенитет. Освобождаясь от диктата Центра, они рвали десятилетиями установившиеся традиции и в сфере журналистики, решительно отказывались от распределения сверху эфирного времени и его объемов для республиканских радиокомитетов и телестудий и по своему усмотрению устанавливали время трансляций теле- и радиопередач из Москвы.

Устранение монопольного права Центрального телевидения и Всесоюзного радио на эфирное время привело к существенным изменениям в структуре телевидения и радиовещания страны. На смену единой системе пришли разобщенные, не связанные общими целями 15 государственных телерадиокомплексов со своими проблемами и задачами. Таким образом распад СССР, ускоренный августовскими событиями 1991 г., распад унитарного государства, новое геополитическое устройство на обширной территории страны повлекли за собой коренные изменения в работе телевизионной и радиосистем.

Создание Содружества Независимых Государств (СНГ) не смогло существенным образом повлиять на восстановление даже на новой организационной основе единого информационного пространства стран содружества.

Во второй половине 80-х гг. значительные изменения произошли в информационной службе страны. В июле 1985 г. Телеграфное агентство Советского Союза отметило свое 60-летие, оставаясь основным монополистом оперативной информации. Агентство ежедневно готовило и передавало для 4 тыс. советских газет, радио и телевидения СССР 300-325 внутрисоюзных и международных сообщений. Еще больший поток информации направлялся на восьми языках по зарубежным каналам ТАСС. Его подписчиками являлись свыше 600 зарубежных информационных агентств, министерств информации, редакций газет, журналов, телевизионных и радиокомпаний и других организаций из 115 стран. В середине 80-х гг. корреспонденты ТАСС были аккредитованы в 125 зарубежных странах[11].

Новые тенденции в журналистике, возникшие в конце 80-х гг., на первых порах мало что меняли на рынке оперативной информации. По-прежнему над информационными просторами СССР высился монопольный гигант ТАСС, остававшийся фактически одним из главных пропагандистских органов ЦК КПСС, а значит и всех уровней советской власти. В 1989-1991 гг. ТАСС оставался в стороне от тех процессов, которые происходили в обществе, хотя они касались и средств массовой информации, информационной службы. Произошла реорганизация АПН в информационное агентство «Новости», в стране возникали новые информационные агентства[12].

Первые независимые агентства начали появляться в стране в самом конце 80-х гг. и, конечно, они не составляли сколько-нибудь серьезной конкуренции ТАСС или существовавшему тогда еще АПН. Непривычно звучали их названия - «Интерфакс», «Постфактум», «ИМА-пресс», «СИА», «Харьков-новости», «БИС», «МГ» и др. Организацию их взяли на себя профессиональные журналисты, имевшие опыт работы в центральной прессе. Так, «Постфактум» был создан на базе инфослужбы «Факт»; «ИМА-пресс» - молодежной редакции АПН; «Харьков-новости» - местного отделения АПН; «МГ-пресс» - газеты «Молодая гвардия»; «Дана-пресс» - корпункта «Известий» в Алма-Ате...

Информационное агентство «Интерфакс» было организовано в сентябре 1989 г., когда в стране существовало уже несколько негосударственных агентств, в частности, «Постфактум», «Студинфо» и др. Практически меньше чем за год «Интерфакс» по достоверности информации и ее тематическому спектру вышел на первое место среди негосударственных агентств, а в бизнес-информации обошел и ТАСС.

Колыбелью «Интерфакса» стал отдел информации студии иновещания Гостелерадио, который за счет продажи информации на внешний рынок сумел отделиться в самостоятельную структуру, уделив большое внимание организации отдела политики и службы бизнес-информации. Из других агентств большим авторитетом у подписчиков пользовался экономический отдел «Постфактум». Но вскоре он влился в структуру издательского дома «Коммерсанта» и стал основным поставщиком информации для его изданий.

С начала 90-х гг. экономическая информация агентства «Интерфакс» среди иностранных деловых кругов и бизнес-изданий котировалась выше, чем подобного же рода сообщения всех других агентств страны, включая ИТАР-ТАСС. Кроме ежедневного экономического обзора «Интерфакс» выпускал пять еженедельных специализированных изданий для иностранных и российских промышленных и торговых фирм и финансовых структур.

Помимо ежедневного выпуска экономических новостей и специализированных бизнес-изданий агентство четыре раза в сутки, не считая экспресс-выпусков, распространяло блок политических новостей «Интерфакс Ньюс» и около десяти специализированных изданий по законодательству, дипломатии, социологии, статистике и другим вопросам.

В конце 80-х - начале 90-х г. появлялись новые информационные агентства и на местах: «Сибинформ», «Урал-акцепт», «Урал-Советы» и др. Региональные агентства представляли собой объединения местных журналистов. Используя свой профессиональный опыт и деловые контакты, они взялись за сбор и распространение информации, удовлетворявшей запросы не только местных структур средств массовой информации, но и более высокого уровня.

Попытка государственного переворота в августе 1991 г. заметно отразилась на состоянии средств массовой информации страны. Одно из первых постановлений Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), принятых 19 августа 1991 г., касалось прекращения выпуска всех центральных и московских газет и журналов, за исключением шести газет КПСС, а также «Труда», «Известий» и «Красной звезды»[13].

19 августа журналисты «Независимой газеты» решили выпустить очередной ее номер. Но это им не удалось. Материалы не вышедшего в Москве номера «НГ» были переданы за рубеж. Их опубликовали многие газеты мира. В полном своем варианте номер «Независимой газеты», запрещенный в Москве, вышел в Париже на французском языке 100-тысячным тиражом. Его выпустил на свои средства французский еженедельник «Курье Интернасьональ». Вечером того же дня редакция «НГ» передала ведущим информационным агентствам и газетам зарубежных стран «Обращение к свободным журналистам мира», в котором содержался призыв организовать мощную международную акцию в поддержку свободных советских журналистов и всей свободной советской прессы. «Обращение» было напечатано на следующий день в газетах США, Англии, Франции, Испании, Италии, Бельгии, Греции, Австрии и других стран[14].

К концу дня 19 августа на улицах Москвы, в метро, в переходах появились сотни листовок, отпечатанных на ксероксах, изданных практически всеми запрещенными к выпуску газетами. Листовки единодушно осуждали путчистов и тех, кто их поддерживал.

20 августа у Белого дома в Москве состоялся стотысячный митинг. Вместе с защитниками демократии на площади были и журналисты газет, запрещенных путчистами. Утром того же дня редакторы 11 независимых газет собрались в редакции «Московских новостей» и договорились выпускать «Общую газету», экстренно зарегистрированную в Министерстве печати РСФСР.

21 августа 1991 г. Президент Российской Федерации Б. Ельцин издал указ «О средствах массовой информации в РСФСР», в котором говорилось о том, что имевший место переворот показал опасность монополизации СМИ, функционировавших на территории РСФСР. ТАСС, агентство «Новости», а также газеты «Правда», «Советская Россия», «Гласность», «Рабочая трибуна», «Московская правда», «Ленинское знамя» и другие, отмечалось в документе, вели активную кампанию клеветы против представителей законной власти, дезинформировали народ и по сути явились соучастниками государственного переворота. В соответствии с указом был временно приостановлен выпуск этих газет как изданий КПСС.

Этим же указом отстранялись от исполнения должностных обязанностей директор ТАСС и председатель информационного агентства «Новости» за «осуществление дезинформации населения и мировой общественности о событиях в стране». В связи с тем, что Всесоюзная телерадиокомпания в дни путча являлась одним из основных орудий ГКЧП, ее руководитель указом президента был смещен со своего поста.

22 августа возобновился выход всех запрещенных ГКЧП демократических изданий. В эти августовские дни широкое признание, в первую очередь со стороны зарубежных средств информации, пришло к агентству «Интерфакс». В дни путча большинство иностранных журналистов, работавших в Москве, были единодушны в своей оценке деятельности «Интерфакса»: он работал оперативнее и объективнее всех советских средств массовой информации.

События августа 1991 г. в значительной мере повлияли на политический спектр формировавшейся демократической журналистики страны. Гарантом ее стабильности в обществе явился указ президента РСФСР «О мерах по защите свободы печати в РСФСР», принятый 11 сентября 1991 г.

Проходившие перерегистрация функционировавших и регистрация вновь создаваемых периодических изданий и других средств массовой информации позволили представить реальное состояние структуры СМИ в последние месяцы 1991 г.

На начало ноября 1991 г. Министерство печати и массовой информации РСФСР зарегистрировало 1269 газет, журналов, информационных агентств. Более 2200 информационных органов получили свидетельства в бывшем союзном ведомстве[15]. Особенно большое количество изданий выходило в крупных городах. Так, в Санкт-Петербурге издавалось около 140 общественно-политических, специализированных, рекламных газет.

Реформирование экономики не могло обойти стороной и журналистику. Газетный рынок в стране сложился одним из первых. Теперь, как любая отрасль, столкнувшись с экономическими проявлениями рынка, средства массовой информации оказались под их воздействием. И дело здесь было не только в конкурентоспособности издания. Даже у лучших из них - газет «Московские новости», «Литературная газета», журнала «Новый мир» резко упало число подписчиков. А такие массовые популярные газеты, как «Труд» и «Комсомольская правда», потеряли по пять миллионов подписчиков[16]. Читательская привязанность к изданию обернулась тяжелыми последствиями. Неконтролируемый рост цен на бумагу и распространение печатной продукции сделали нищими прежде всего те издания, которые получили самую большую поддержку читателей. Последующий рост цен на бумагу, транспорт, связь, типографские расходы привел к невероятно высоким ценам на периодику. В газетно-журнальном мире страны сложилась такая ситуация, когда производство газеты обходится дешевле, чем ее доставка читателю[17].

Причина резкого падения тиражей многих центральных изданий была связана также с тем, что они превратились в инструмент борьбы за власть. Не случайно читательская аудитория отдала предпочтение такой газете, как «Аргументы и факты». В 1991 г. у нее было зарегистрировано рекордное число подписчиков - 33 млн.

В условиях рыночных отношений судьба большинства изданий оказалась в руках рекламодателей. «Охота» за рекламой явилась следствием экономических трудностей, с которыми столкнулась освобожденная пресса. Предоставленная независимость для большей части ее оказалась провозглашенной формально в силу непомерных расходов на производство и транспортировку. Даже реклама не смогла обеспечить финансовую независимость многих изданий. Они, как и прежде, могут существовать, получая государственные дотации.

В журналистике начала 90-х гг. заметно выделились несколько направлений.

Первое касалось изданий, политических по сути, но не связанных с какой-либо организацией. Это «Московские новости», «Известия», «Литературная Россия» и др.

Второе вызвало к жизни издания, тип которых сформировался в результате перестроечных процессов и рыночных отношений, соединивших в себе черты политической журналистики и других направлений информационной деятельности: «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Сегодня» и др.

Третье было связано с возрождением многопартийности - системы партийных изданий, являвшихся центрами партийных организаций.

ВОЗРОЖДЕНИЕ В СТРАНЕ МНОГОПАРТИЙНОЙ ПЕЧАТИ

Демократизация жизни советского общества дала импульс развитию печати неформальных организаций, возникшей во второй половине 70-х гг. в знак протеста против жесткой цензуры в стране и отсутствия демократии. Потребность высказать несогласие с существовавшими порядками сделала ее, по сути, оппозиционной по отношению к КПСС и государственной власти[18].

Толчком для возникновения неформальной печати послужило совещание по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки. Образовавшееся общественное движение «Хельсинки», которое возглавили А. Сахаров и А. Шафаревич, стало издавать газету «Хроника». Активизация деятельности неформальной прессы произошла после апреля 1985 г. В этом году начала выходить газета «Гласность», которая ставила целью ускорить процесс позитивных преобразований в обществе[19].

В 1986 г. возвратился из ссылки А. Сахаров. Это событие активизировало деятельность неформальных объединений. Вячеслав Аргунов создал в Москве Московское бюро информационного обмена, которое вскоре фактически стало координационным центром неформального демократического движения. Бюро создало библиотеку самиздата. В рамках Московского бюро информации действовала служба ежедневных новостей.

Требования демократии, гласности заставили руководителей КПСС признать преступность Сталина, порочные методы руководства Хрущева и Брежнева и даже отдельные негативные явления в самой партии. Бранить прежних государственных и партийных руководителей, разоблачать ошибки и заблуждения периодов террора, волюнтаризма и застоя стало для советской журналистики делом обычным. Вместе с тем незыблемой оставалось признание руководящей роли партии. Диктатура ее, возведенная в ранг законной власти, была предоставлена Октябрьской революцией и поэтому считалась незыблемой. Именно партийные и иные властные структуру хотели бы определить гласности совершенно определенные пределы[20].

Деятельность советской журналистики во второй половине 80-х гг. стала особенно сложной. С одной стороны, она выступала обличителем всех пороков, рожденных административно-командной системой, с другой - выражала готовность критиковать что укажут и как укажут. Хотя запретные темы в прошлом и снимались, но оставался тот предел, перешагнуть который означало посягнуть на святая святых - на партию.

Именно в том и была притягательная сила неформальной печати, что она вышла за рамки дозволенности. Так, в № 9 «Российских ведомостей» за 1988 г. был опубликован фрагмент книги Спекторского «Происхождение власти». Вскрывая гносеологические корни административно-командной системы, политики террора и насилия, проводившейся властью партийной олигархии, автор вселяет сомнение в непогрешимость личности Ленина. В книге приводятся документы, подписанные Лениным, давшие право местным органам советской власти беспощадно расправляться с теми, кто не вписывался в концепцию диктатуры пролетариата о сути человечности, гуманности. Ленин требовал: «расстреливать», «брать заложников», «конфисковывать имущество» и др.

Неформальная печать опровергала идею о плохом Сталине и безупречном Ленине. «Сталинизму - нет!» - рубрика, прошедшая через все издания неформалов. Материалы ее раскрывали пагубные последствия основанной Лениным тоталитарной диктатуры, большевизма на всех этапах его развития[21].

Среди первых самиздатовских журналов и бюллетеней, выходивших нелегально, были «Гласность», «Экспресс-хроника», «Меркурий», «Община», «День за днем» и др. К началу августа 1988 г. в стране, главным образом в Москве, Ленинграде, в Прибалтике, на Урале, выходило 64 самиздатовских журнала. Количество их неуклонно росло, все более пестрым становился их политический спектр: либерально-демократические, христианские, пацифистские, марксистские, художественно-философские и др. Наиболее тиражируемыми (до 700 экз.) в августе 1988 г. были «Благовест», «Референдум», «Российские ведомости», «Демократическая оппозиция», «Экспресс-хроника»[22].

Прямой наследницей самиздата -- неподцензурной литературы - стала альтернативная пресса. Вокруг периодических изданий типа «Хроника текущих событий», «Хроника защиты прав человека», «Поиск» и других складывалась группа единомышленников, объединяемых неприятием ценностей и целей тоталитаризма. Подготовка, распространение и хранение подобных изданий вплоть до конца 80-х гг. считались уголовно наказуемыми. В течение всего четырех лет (1987-1990) численность альтернативных изданий возросла почти в 100 раз и к 1991 г. составила не менее двух тысяч, а разовый тираж -несколько миллионов экземпляров. Но многие газеты, журналы, бюллетени, не успев возникнуть, прекращали свое существование. Только в 1989 г. перестали выходить 30% изданий.

Пик активности неформальной, альтернативной прессы приходится на первую половину 1989 г. Тиражи московских демократически настроенных «Свободного слова», «Экспресс-хроники» в январе-апреле 1989 г. достигли 40-50 тыс. экз. Прежде всего это было связано с распространением и ростом политической активности населения в период выборов в Верховный Совет СССР[23].

Еще большее развитие неформальная и альтернативная печать получила в республиках Прибалтики - Литве, Латвии, Эстонии. Процесс демократизации здесь опережал этот же процесс в целом по стране.

За 1988-1989 гг. количество изданий новообразованных партий и общественных организаций увеличилось почти в десять раз. Число только русскоязычных журналов превысило 500 названий. Особенно много новых газет, журналов, бюллетеней стало выходить в начале 1989 г. За первые шесть месяцев появилось 160 изданий. Общее число неподцензурных изданий в СССР к концу года приблизилось к 800 наименованиям.

К концу 80-х гг. в альтернативной прессе по своим направлениям сформировалось несколько групп изданий: общественно-политические, религиозно-философские, литературно-художественные и др. Первая включала в себя примерно три четверти всех альтернативных изданий, выражавших демократические, национальные и консервативные взгляды. Внутри демократической группы различались издания: радикально-демократические или жестко оппозиционные («Экспресс-хроника», «Гласность», «Референдум», «Свободное слово»), либерально-демократические («Бюллетень Добровольного общества содействия перестройке в Аппатитах», «Панорама», «Гражданин»), социалистические («Марксист», «Община», «Диалог»), пацифистские («Вахта мира»), издания зеленого движения («Экологический вестник»).

Внутри группы изданий, выражавших национальные взгляды, также различалось несколько направлений - от национально-демократического («Навины Беларускага Народнага Фронта») до национал-шовинистических («Память», «Против установления дипломатических отношений с Израилем»). К числу консервативных изданий относились газеты и журналы необольшевистского, ортодоксально-коммунистического («Единство») и монархического («Престол») направлений. Религиозно-философские издания представляли газеты и журналы практически всех нетрадиционных религий («Бюллетень христианской общественности», «Призыв», «Раса»). Большой интерес у читателей вызвал «Выбор» - журнал христианской культуры.

Преобладающее место в альтернативной прессе заняли политизированные издания. Но были здесь газеты и журналы, находившиеся вне политики: кооперативно-коммерческие, женские («Женское чтение»), по проблемам секса и т.д.

Осень 1990 г. совершила переворот в неформальной и альтернативной прессе. Верховный Совет СССР принял два закона: Закон о печати и других средствах массовой информации и Закон об общественных организациях[24]. Первый закон гласил, что пресса свободна, т.е. неподцензурна. Цензура ликвидируется. Любое издание получает право на существование. Но оно подлежит регистрации. Второй закон провозглашал свободное существование любой общественной организации. Для этого она должна быть легализована, т.е. зарегистрирована в органах советской власти, а деятельность ее не должна противоречить конституционным нормам государства.

Оба закона лишали неформальную и альтернативную печать корней - отныне такие издания могли выходить свободно, если не пропагандировали то, что было запрещено законом - насилие, вооруженную борьбу, национальную рознь и т.д.

Безусловно, неформальная печать возникла как протест против цензуры, против отсутствия демократии, как оппозиция существовавшему режиму. В то же время перестройка породила ее в массовом порядке, провозгласив и осуществив ее гласность.

Результатом демократизации общества стал процесс формирования новых политических образований. Многие из них сразу же проявили стремление создать свои печатные органы. Так, с возникновением партии социал-демократов появилось множество газет и центральный орган партии «Меньшевик». «Конституционный демократ» - так назвала свой орган партия кадетов. Тираж их составлял 20-25 тыс. экземпляров.

С ростом числа новообразованных партий в стране росло и количество изданий, все больше формировавшихся в многопартийную структуру. В начале 90-х гг. этот процесс находился в начальной стадии. Но уже тогда обозначился весьма разнообразный политический и тематический спектр общественно-политических изданий, выпускавшихся новообразованными партиями.

Республиканская партия Российской Федерации (РПРФ) издавала газеты «Социал-демократ» и «Новая жизнь» - независимый политический еженедельник. Оба издания носили ярко выраженный политический характер.

Демократическая партия (ДП) основала свой печатный орган «Издание Демократической партии», в котором в основном помещались программные документы и формулировались цели и задачи ДП. Свободная демократическая партия России (СвДПР) выпускала «Издание СвДПР».

Демократическая партия России (ДПР) имела два печатных органа: «Демократическая газета» и еженедельник «Демократическая Россия». Оба издания имели одну политическую направленность.

Демократизация и гласность, ставшие реальностью для средств массовой информации в середине 80-х гг. стали мощным рычагом начавшейся перестройки, проводником новых реалий в жизни общества[62]. Вместе с тем журналистика до конца 80-х гг. оставалась органической структурой однопартийной политической системы. Несмотря на все деформации, происходившие в ее деятельности, она продолжала развиваться, а развернувшаяся перестройка привела к заметному росту тиражей печати, авторитета телевидения и радио. Изменения, происшедшие в информационной службе страны, способствовали возникновению новых информационных агентств.

Важнейшей закономерностью, обусловившей положение СМИ в демократизирующемся обществе, стало их воздействие на внедрение в сознание масс нового политического и экономического мышления как во внутренней жизни страны, так и в международных отношениях, содействие активизации действий людей по слому административно-командной системы. Перестройка в прессе оказала воздействие на перестройку сознания всего общества. Курс на перестройку, демократизацию и гласность привел к отказу от традиционной однопартийности и переходу к новой, демократической, системе печати. Важнейшей закономерностью функционирования прессы в условиях демократизации и гласности явилось развитие неформальной и альтернативной печати, возникновение изданий новых партий и политических образований, положивших начало формированию системы многопартийной журналистики.

Процесс демократизации и гласности создал новые условия политического развития общества, раскрепостил журналистику. В ее деятельности получили развитие специфические проявления, ставшие возможными в новых общественно-политических условиях, такие как: утоление информационного голода, десятилетиями испытываемого обществом; стремление к удовлетворению потребностей аудитории в правдивом слове; гласность в системе межнациональных отношений; возрождавшееся доверие народа к прессе. Воспитание историей стало неотъемлемой чертой журналистики, разбуженной гласностью.

Демократизация и гласность вызвали к жизни новые жанры и формы газетно-журнальной, теле- и радиопублицистики: политический портрет, дискуссию, «Телемост», «Прожектор перестройки», «Взгляд», «Актуальное интервью» и другие. Публицистика второй половины 80-х - начала 90-х гг. стала самой читаемой, самой волнующей за все послевоенные десятилетия. Статьи и очерки писателей и журналистов И. Васильева[63], Д. Гранина[64], Е. Евтушенко[65], Ю. Карякина[66], В. Некрасова[67], Е. Носова[68], В. Распутина[69], В. Селюнина[70] и многих других привлекали внимание читателей к острейшим проблемам жизни общества, вставшего на путь демократических преобразований, его прошлого и будущего.

ведущие печатные СМИ «перестройки»

Годы перестройки - это время реформ, направленных на преодоление застойных явлений и ускорение социально-экономического развития страны. Главной силой в осуществлении социально-политических и экономических преобразований в стране партийно-государственными органами были названы средства массовой информации. Они были призваны служить своего рода «катализатором общественной мысли и общественного действия, широко распространять опыт первых шагов перестройки, помогать в критическом осмыслении достигнутого и принципиальной оценке недостатков» Партия стала рассматривать печать «как мощный инструмент гласности, общественного контроля»2Роль печатных средств массовой информации в жизни общества возрастала. В связи с этим встал вопрос повышения качества работы самих средств массовой информации в новых условиях. Решение данного вопроса было связано с совершенствованием полиграфического производства, так как развитие печатных средств массовой информации всегда опосредовано состоянием материально-технической базы. От уровня технического оснащения зависят качество и скорость печати, а также творческие возможности - воплощение замыслов редакционного коллектива. В годы перестройки на первый план выдвигается задача технического и технологического перевооружения отраслей промышленности, в том числе полиграфии, и за счет этого достижение коренного улучшения качества продукции. На начало 1980-х гг. полиграфическое оформление и исполнение газет и журналов было низким - полиграфическое оборудование в стране устарело. В докладе Государственного комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли (Госкомиздат) «О состоянии технического уровня производства полиграфической промышленности за 1982 год» отмечалось, что около 45% установленного на полиграфических предприятиях оборудования «эксплуатируется более 15-20 лет и подлежит немедленной замене»3. В годы перестройки принимается рядпостановлений, направленных на укрепление материально-технической базы предприятий полиграфической промышленности, основным среди них было постановление ЦК КПСС и СМ СССР №697 от 26.07.1985 г. «О дополнительных мерах по укреплению материально-технической базы книгоиздательского дела и ускорения научно-технического прогресса в полиграфическом машиностроении»4. А постановлением Госкомиздата РСФСР №38 от 04.03.1986 г. «О коренном повышении качества продукции» 12-я пятилетка была названа пятилеткой качества5

Развитие полиграфической отрасли и газетно-журнального дела в этот период было направлено на «кардинальное повышение технического уровня производства, существенное увеличение выпуска современных высококачественных машин и оборудования, резкого улучшения технического уровня и качества продукции»6. Решение этих задач предусматривалось за счет внедрения фотонабора, офсетной печати, автоматизации производственных процессов в типографиях. Применение этих прогрессивных технологий позволяло сократить горячий набор с использованием свинцовых сплавов, и как следствие снизить уровень вредности производства, сэкономить значительное количество цветных металлов, повысить качество печати и сократить сроки выпуска изданий.Полиграфическая база Удмуртии в 1980-х гг. включала в себя 25 городских, районных типо-графий, одну республиканскую, которые находились в ведении Госкомиздата УАССР,типографию издательства Удмуртского обкома КПСС, где печатались четыре республиканские газеты, три журнала, часть многотиражных газет г. Ижевска и с 1982 г. ряд центральных газет. Районные газеты пе-Развитие полиграфической базы печатных средств… чатались в типографиях своего района. В республике издавалось 25 районных и объединенных газет, 14 газет-дубляжей на удмуртском языке. Переход на офсетный способ печати был предусмотрен еще в 10-й пятилетке, а также в планах экономического и социального развития страны на 1981 - 1985 гг. и на период до 1990 г.Но в Удмуртской Республике первая типография была переведена на офсет только в 1984 г. Это была типография г. Глазова, выпускавшая объединенную газету «Красное знамя». И только в 1986 г.последовал переход на офсетный способ печати и технологию фотонабора второй газеты - «Вперед» Балезинского района, издававшейся в местной типографии.Внедрение офсетного способа печати в республике шло с трудностями. Причинами этого были: ограниченность соответствовавших требованиям производственных площадей, необходимость строительства новых зданий, реконструкции старых; ненадежность работы системы машин в фотона-боре, затруднение в снабжении дополнительными материалами: фототехнической пленкой, высоко-качественными резинотканевыми офсетными пластинами. Кроме того, офсетное оборудование выде-лялось в недостаточном количестве. В 1985 г. республикой была получена толькоодна офсетная машина «ПОЛ-2»8В 12-й пятилетке почти вдвое были увеличены капитальные вложения на строительство, расширение и реконструкцию полиграфических предприятий. При этом лимиты капитальных вложений и оборудование направлялись в первую очередь на техническое перевооружение, реконструкцию и расширение полиграфических предприятий, выпускавших местные газеты9. В 1986 - 1988 гг. в Удмуртии было переведено из аварийных помещений 5 районных типографий, реконструирована Глазовская типография, в 1989 г. вступила в строй новая типография в с. Кез10С 1988 г. началось планомерное техническое перевооружение типографий республики на фотонабор и офсетную печать. В типографиях северного куста было смонтировано необходимое оборудование: газеты стали набираться непосредственно в редакциях на фотонаборных аппаратах и передаваться по каналам связи в типографии, где печатались офсетным способом11. Переход на новые технологии поощрялся. За внедрение фотонабора выплачивалась премия редактору газеты в размере 50% месячного оклада.