Влияние опыта европейской интеграции на формирование трансатлантической зоны свободной торговли

Идея формирования всеобъемлющего трансатлантического рынка строится, прежде всего, на тесной экономической взаимозависимости двух партнеров и их обоюдном стремлении сохранить высокий уровень жизни по обе стороны Атлантического океана.

Более того, США и ЕС объединяют не только совместные экономические цели и торговые интересы, но и идеологические ценностные ориентиры.

Приверженность Запада принципам рыночной экономики и демократии, общее историческое и культурное наследие, долгие годы союза, противостоящего коммунизму, и, наконец, общая военная структура в рамках НАТО являются прочным фундаментом единства трансатлантических партнеров и факторами, цементирующими потенциальную ТАФТА как одну из наиболее устойчивых форм региональной интеграции.

Далее рассмотрим современные примеры наиболее крупных и развитых действующих интеграционных группировок мира и по их аналогии сделаем прогноз о возможном сценарии развития трансатлантической зоны свободной торговли.



2. ПРИРОДА И СПЕЦИФИКА ЕС: ПОИСК БАЛАНСА НАДНАЦИОНАЛЬНЫХ И МЕЖПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ЭЛЕМЕНТОВ

2.1 ЕС как явление, единственное в своем роде

Одной из наиболее важных глобальных тенденций середины 20 - начала 21 века стал процесс всеобъемлющей европейской интеграции, результат которой привел к образованию совершенно нового типа актора на мировой арене - Европейского Союза.

Сегодня он представляет собой наиболее крупную и развитую интеграционную группировку в мире, в состав которой входят 28 европейских государств.

По степени зрелости с ЕС не может сравниться ни один другой региональный блок. Ни одно интеграционное объединение не имеет подобной Союзу столь мощной системы общих органов управления, тесных торгово-экономических связей, единой валюты, механизма общей внешней политики в отношении третьих стран и совместной внутренней координации.

Пройдя мучительную череду институциональных перемен, периоды расцвета, отката и топтания на месте, объединение по сей день проявляет небывалую устойчивость.

Неоднократные попытки перенять опыт ЕС в течение последнего столетия в разных частях света пока не увенчались успехом - объединенная Европа по-прежнему остается единственным в своем роде образованием.

Здесь закономерно возникает следующий вопрос: возможно ли повторение истории европейской интеграции в несколько других условиях и в другое время, и какие факторы смогут оказать влияние на возможность дублирования опыта ЕС?

Первоначально необходимо отметить, что ЕС созревал и развивался в особенных условиях. Ни одна из существующих интеграционных группировок мира не обладает схожей комбинацией факторов, обусловивших появление на свет Союза и успех его дальнейших преобразований.

Наиболее важными, по мнению большинства европейских исследователей, являются следующие: 1) высокоразвитая рыночная экономика; 2) полицентрическая структура; 3) особая идеологическая и культурно-историческая общность.

Экономический фактор образования ЕС выступил важной предтечей современного этапа европейской интеграции. Несмотря на разрушительные последствия второй мировой войны, будущие члены ЕС обладали на момент создания Сообществ высокоразвитым промышленным потенциалом и представляли собой передовую индустриальную часть Европейского континента.

Как отмечают некоторые отечественные исследователи, задача интеграции - это, прежде всего, укрепление производственной мощности, а не создание ее впервые.

Взаимное притяжение и сращивание национальных хозяйств рыночного типа, обусловленные их высоким уровнем технико-экономического развития, служат важным стимулом для создания общего рынка и открывают больше перспектив для дальнейшей экономической интеграции.

Немаловажным элементом развития интеграционных процессов в Европе стала однородность социально-экономической структуры; в мире нет примеров успешной региональной интеграции государств с непохожими хозяйственными укладами, т.к. страны, с разными формами экономического хозяйствования, в том числе, сохраняющие докапиталистические и феодальные элементы, представляют собой явное препятствие на пути создания единой экономической системы связей.

Так, важнейшим условием целостности группировки является сложившаяся экономическая взаимозависимость ее стран-членов, интенсивное развитие внутриотраслевой торговли и наличие рыночной, капиталистической экономики, которая стала неотъемлемой частью национальной европейской культуры к моменту зарождения и становления единой Европы.

Второй определяющей чертой для интеграции выступает полицентрическая структура ЕС, иными словами, участие в группировке нескольких сильных государств, примерно сопоставимых по размеру, экономическому весу и политическому влиянию. Первоначально таковыми являлись Франция, ФРГ, Италия. Затем к ним присоединилась и Великобритания.

Однако, если в региональной группировке преобладает одна страна, то это сказывается на справедливом распределении голосов в законодательных органах, что либо приводит к диктату доминирующей стороны, либо ущемляет крупное государство адекватно представлять свои интересы при использовании принципа «одна страна - один голос». Полицентрическая структура, напротив, являет собой стартовое условие для создания наднациональных органов управления.

Отсутствие регулирования на наднациональной основе, в свою очередь, не дает возможность углубить интеграционные процессы; в результате это приводит к тому, что общая экономическая политика и денежно-кредитная политика, так и коммунитаризация других направлений сотрудничества остаются за пределами целей и задач той или иной подобной региональной группировки.

Объединение большинства стран и народов Европейского региона в Союз - это также результат совместного существования и взаимодействия на протяжении более двух тысячелетий подряд. Именно поэтому значительную роль играют культурные традиции и общее историческое наследие современной европейской цивилизации. К их числу традиционно относят общее христианское вероисповедание, идеи конституционализма и систему разделения властей, защиту прав человека, правовое государство, развитое местное самосознание, понятие собственности как абсолютного права и рыночную экономику.

Именно выше приведенные европейские по происхождению ценности и идеи составляют фундамент функционирования, как на уровне отдельных европейских стран, так и на уровне ЕС в целом.

Послевоенный период показал, что Европейскому региону необходимо освоить приемы межгосударственного коллективизма, базой для которого станут уже укоренившиеся во многих странах демократические принципы и правовая культура; первым шагом в данном направлении, как известно, стало подписание договора о Европейском объединении угля и стали в 1951г., в котором участвовавшие страны добровольно передавали под общий контроль стратегически важные отрасли - сталелитейную и угольную промышленность.

Таким образом, уникальное сочетание приведенных факторов обусловило зарождение европейской интеграции, способствовало ее дальнейшей эволюции и определило специфику системы функционирования ЕС.

Исключительной особенностью Союза является делегирование на общеевропейский уровень компетенций за счет уступки государствами-членами части своих суверенных прав.

Так, расширение и углубление интеграции ЕС способствовали формированию сложной институциональной структуры, сочетающей два уровня взаимодействия: наднациональный и межгосударственный.

В первом случае решения принимаются независимыми структурами, имеют обязывающий характер и примат над национальным правом, а также могут затрагивать как государства, так и отдельных граждан и юридических лиц, наделяя их субъективными правами и обязанностями,при использовании эффективной системы судебной защиты таких решений.

Во втором случае межгосударственные органы управления действуют от имени государств-членов и излагают национальную позицию при согласовании решений и поиске консенсуса.

Считается, что такой двойной принцип сохраняет институциональный баланс между интересами Союза и государствами - членами.

Необходимо указать, что сама концепция «наднациональности» неразрывно связана с созданием ЕС, который считается единственной международной организацией «неклассического типа».

Резюмируя вышеизложенное, выделяют несколько подходов к интерпретации способов принятия решений в ЕС и механизму его управления.

Первый - базируется на коммунитарном методе, согласно которому Европейской Комиссии принадлежит исключительное право законодательной инициативы, в Совете ЕС широко применяется способ голосования квалифицированным большинством, активно используется обычная законодательная процедура, где вторым созаконодателем выступает Европейский Парламент, а исполнение решений контролируется со стороны Суда ЕС и Комиссии.

Второй - это межправительственный способ принятия решений. В соответствии с ним ограничена законодательная инициатива Комиссии, исполнение решений не подлежит рассмотрению в Суде, Парламент выполняет консультативную роль, а в Совете применяется единогласие. Данный метод применяется в вопросах по общей внешней политике и политике безопасности, для решения институциональных вопросов, в сотрудничестве по уголовному праву, полиции и некоторым аспектам гражданского права.

Бельгийский ученый в области европейских исследований Поль Магнетт называет еще два способа управления в рамках ЕС.

Во - первых, это открытый метод координации как инструмент мягкого регулирования, фокусирующийся на выработке единых концепций, разработке общих стандартов, периодическом мониторинге и экспертной оценке национальных систем, а также взаимном обмене опытом между государствами-членами.

Метод открытой координации используется как альтернатива коммунитарному и межправительственному подходам к управлению ЕС и занимает промежуточное положение между ними. Данный способ сотрудничества, основываясь на принципах добровольного исполнения и регулирования в различных областях путем демонстрации наилучших решений, является эффективным инструментом макроэкономической гармонизации и способствует постепенному выравниванию социальных политик стран-членов.

Во-вторых, исследователь выделяет в особою категорию методов регулирования ЕС централизованное управление, как одного из ключевых элементов, на котором зиджется деятельность Союза. Так, начиная с Парижского договора, государства-члены создали Суд ЕС (современное наименование, закрепленное Лиссабонским договором) - институт, который следит за соблюдением законодательства и правового порядка ЕС и Европейскую Комиссию, а с 1970-х гг. начали появляться многочисленные независимые агентства, выступающие важной составляющей регулятивного управления в рамках ЕС.

В 1998г. был учрежден Европейский Центральный Банк (официально вошел в состав институтов ЕС с принятием Лиссабонского договора), действующий также как независимая инстанция и жестко контролирующий политику государств зоны евро.

Исходя из этого, магистральной тенденцией специфики ЕС является нарастание разнообразия методов управления, где вместо классического межправительственного сотрудничества возникает сложная смесь способов его функционирования.

Кроме того, сложность ЕС заключается в том, что разные сферы его деятельности закреплены на разных уровнях регулирования.

В соответствии со ст.2 Договора о Функционировании ЕС существует три категории компетенции: исключительная, совместная и вспомогательная.

В рамках первой категории только Союз вправе законодательствовать и принимать юридически обязательные акты.

Перечень сфер исключительной компетенции включает в себя пять основных элементов: таможенный союз, установление правил конкуренции, денежная политика, сохранение морских и биологических ресурсов, общая торговая политика.

Согласно совместной категории - государства-члены могут осуществлять свои функции, когда Союз либо не воспользовался своими полномочиями, либо решил прекратить осуществление своей деятельности.

Внутренний рынок, политика сплочения, окружающая среда, транспорт и некоторые другие области регулирования относят к данной категории компетенции, причем ее перечень сфер не является исчерпывающим.

И, наконец, третья основная категория - вспомогательная компетенция, когда действия ЕС направлены на поддержку, координацию или дополнение деятельности государств-членов. Вспомогательная категория - охватывает большинство аспектов здравоохранения, культуру, образование, гражданскую оборону и административное сотрудничество.

Экономическая политика и политика занятости, а также общая внешняя политика и политика безопасности рассматриваются как дополнительные категории компетенции ЕС, имеющие специальный правовой режим.

В данных случаях решающую роль играют государства-члены, а в рамках ОВПБ решения принимаются межправительственными институтами ЕС (Европейским Советом и Советом ЕС).

Основанием широкой компетенции Союза и его важным отличительным свойством выступает также его самостоятельность в проведении бюджетной политики. Сейчас его бюджет финансируется из собственных средств (доходы от таможенных пошлин, отчисления от НДС и валового национального дохода государств-членов и любые иные сборы в рамках общих политик ЕС).

Крупными достижениями Союза стали также переход на единую валюту «евро», завершившийся в 2002г. и введение с 1999г., согласно Шенгенской конвенции, визового режима.

Немаловажной чертой деятельности ЕС является и то, что он приобретает и получает свою компетенцию исходя из определенных принципов, установленных учредительными договорами.

Так, согласно Договору о ЕС, к ним относятся, во-первых, принцип наделения компетенцией, согласно которому Союз действует только в пределах, очерченных рамками учредительных соглашений. Во-вторых, это принцип субсидиарности, включенный еще в Маастрихтский договор, и предполагающий механизм управления «снизу вверх», т.е.на более высокий уровень передаются те вопросы, которые не были эффективно решены на местах. И, в-третьих - принцип пропорциональности, который подразумевает соответствие между характером целей Союза и действиями, им предпринимаемыми для их достижения.

Еще одним важным отличительным свойством механизма функционирования ЕС является многообразие типов принимаемых нормативных актов. Так, на основе документов основополагающего характера принимаются правовые акты и иные документы руководящими органами и институтами Союза, которые представляют собой источники вторичного законодательства.

Согласно ст. 288 ДФЕС, правовые акты ЕС издаются в пяти формах, из которых три являются обязательными: регламенты, директивы, решения, другие две носят рекомендательный характер - рекомендации и заключения.

Так, регламент имеет общее действие, является обязательным актом в полном объеме, подлежит прямому применению во всех государствах членах и не требует для вступления в силу никакой ратификации.

Директива, как уже было отмечено выше, также имеет обязательную силу для тех государств, которым она адресована, и оставляет в компетенции национальных властей выбор формы и способов достижения ее результата.

Решение представляет собой юридически обязательный акт, не направленный на гармонизацию национального права и используемый в целях установления индивидуальных предписаний, как для государств-членов, так и для физических и юридических лиц.

Все вышеизложенные особенности функционирования институциональной системы ЕС и механизмы принятия решений говорят о его комплексном характере и сложной природе, аналога которому в мире не существует.

Европейская интеграция и истоки ее происхождения определенным образом сказались и на самоидентификации государств и наций.

В результате образования свободы передвижения людей, товаров, услуг и капитала, гармонизации норм и стандартов жизни происходит трансформация национальных идентичностей - европейское гражданство по-прежнему считается лишь производным и вторичным по отношению к национальной принадлежности граждан государств-членов ЕС, но элементы агрессивности, исключительности и националистические настроения уходят постепенно в прошлое.

Общие принципы ЕС, включая недискриминацию, солидарность и равенство, а также обеспечение представительского участия граждан в Европейском Парламенте, Экономическом и социальном комитете, Комитете регионов и прочих всевозможных общественных структурах ЕС формируют представление об объединенной Европе как о неком обособленном конгломерате стран и народов со своей устойчивой социально-экономической структурой и особой системой ценностей.

Правовая культура Союза, процедура принятия решений и судебный арбитраж снижают вероятность серьезных противостояний между государствами-членами и инспирируют участников интеграции чаще прибегать к переговорам и достигать консенсуса.

Опыт создания ЕС, безусловно, не стоит абсолютизировать. Однако другие региональные объединения без соответствующей наднациональной надстройки вряд ли смогут двинуться дальше своей простейшей стадии интеграции. Их базисные характеристики и условия возникновения лишь частично совпадают с истоками зарождения ЕС.

Отсюда, можно смело утверждать, объединенная Европа с ее правовой природой, внутренней организацией и системой распределения компетенций олицетворяет собой уникальное (от лат. sui generis) объединение европейских стран.

2.2 Пределы и ограничения «квазигосударственности» ЕС

С момента создания ЕС и на протяжении всей его истории развития он остается весьма спорным образованием, вызывающим неоднозначную реакцию как у политиков и экспертов, так и у обычных европейских граждан.

Поэтапные преобразования превратили объединенную Европу в один огромный бюрократический организм, уполномоченный активно осуществлять свою деятельность практически во всех сферах государственной политики стран-членов.

Объединив национальные рынки, европейская интеграция оказала непосредственное влияние на уклад жизни европейцев, затронув каждый ее аспект. Граждане осознают, что отныне их историческая родина стала частью огромного механизма, смысл действия которого до конца так и не был постигнут.

Проблема восприятия ЕС и его лидерами, и его гражданами остается по наши дни краеугольным камнем в анализах деятельности данной системы.

Традиционно выделяют две диаметрально противоположные точки зрения относительно интерпретации природы Союза.

С одной стороны, ЕС описывается как классическая политическая система, напоминающая национальный режим и имеющая общие черты с федеративной моделью государственного устройства.

Изначально подобный взгляд на Объединенную Европу рисовал ее как некое явление, получившее название «новой Москвы», которое неизбежно поглотит национальный суверенитет. Отсюда, евроскептики воспринимали Брюссель как неопознанную силу - дестабилизатора реального властного баланса.

Недоверие к евробюрократии также было вызвано существенным диссонансом между деятельностью Союза и его восприятием гражданами государств-членов. Зачастую попытки наднационального регулирования в рамках формирования общего рынка приводили к коренной ломке привычного образа жизни европейцев, что вызывало много сомнений по поводу целесообразности данного проекта, в том числе и у самих инспирирующих его участников.

Другая точка зрения рисует ЕС в качестве комплексной международной организации, воплощающей в себе конфедеративную модель государственного устройства. А сам процесс европейской интеграции призван, прежде всего, скоординировать межгосударственные экономические отношения и повысить адаптивную способность государств в условиях растущей взаимозависимости глобального рынка.

Однако ЕС не имеет эквивалента ни на одном историческом этапе развития; он представляет собой сложный организм благодаря синтезу элементов межправительственного и наднационального подходов, которые не позволяют его относить ни к классической федерации, ни к традиционной межправительственной организации.

Некоторым аналитикам объединенная Европа представляется в виде межправительственного форума, который отличается заметно большей интегрированностью межгосударственных связей, сложностью институциональных взаимодействий и более активным проявлением наднациональной компоненты в управлении внутренней жизни государств.

Многие исследователи утверждают, что спустя годы после окончания второй мировой войны и с момента образования Сообществ наступил самый благоприятный период в истории европейских государств - мирное время стабильности и экономического процветания.

Подписание Единого Европейского Акта и Маастрихтского договора ознаменовало подъем интеграционных процессов в Европе, сопровождающихся усилением наднациональных институтов ЕС и углублением «европеизации» национальных политик его стран-членов.

Однако эйфория продлилась недолго. Постепенно начинают набирать силу процессы «ренационализации», нашедшие свое отражение в Амстердамском и Ниццком договорах, в которых заметно начинают выдвигаться на первый план национальные приоритеты государств.

Кризисный период европейской интеграции достиг своего пика в результате провала на референдумах во Франции и Голландии в 2005г. Конституции ЕС.

Именно в этот период происходит огосударствление политической сферы Союза, в том числе его внешних связей.

В условиях нивелирования любых возможных путей к установлению европейской федерации было разработано к 2009г. «усеченное подобие» Конституции - Лиссабонский договор без характерных признаков для федералистского символизма и реально ослабивший возможности наднациональных органов .

И, как следствие, еще больше обострилась конкуренция на почве конфликта интересов Брюсселя и суверенных амбиций стран-членов, стремящихся решать свои проблемы на национальном уровне.

Согласно точке зрения некоторых исследователей, ЕС возобладает легитимной силой наравне с национальными демократиями лишь при наличии признания его со стороны граждан государств-членов.

Однако постоянная проблема демократического дефицита, острая потребность в легитимности и межправительственный характер связей Союза указывают на его слабость и неспособность бросить серьезный вызов государственному суверенитету.

В общем и целом, ЕС представляет собой совокупность институтов, правил и норм поведения для усиления и повышения роли европейских государств посредством стимулирования их сотрудничества.

Безусловно, Союз - это не классическая межправительственная организация: его деятельность не ограничивается определенной функцией и не сводится лишь к дипломатическим сношениям и роли исполнителя в межгосударственной координации; он является обладателем своей собственной системы органов и институтов, включая личный кадровый состав.

Однако государства-члены по-прежнему сохраняют контроль над многими «чувствительными» и наиболее важными областями национальной политики, делегировав лишь часть полномочий в сфере рыночного регулирования.

Исследователи указывают, что из всех важнейших функций государственного управления (защита границ, формирование национальной идентичности, построение политической системы общества, регулирование рынка) только последняя затрагивается условно наднациональным регулированием из Брюсселя. Но и в этом случае определение правил экономической деятельности -- это лишь результат длительного согласования национальных интересов, учета политических конъюнктур и позиций лобби.

Перманентным качеством ЕС всегда было столкновение национальных и общеевропейских интересов. Несовпадение позиций обозначилось еще и на раннем этапе европейской интеграции при учреждении ЕОУС, когда Франция и Бельгия упорно отказывались открывать свои рынки для экспортеров из соседних стран.

Рецидивы подобного национального эгоизма можно отметить на каждом этапе строительства единой Европы.

Одним из предметов постоянных споров является финансирование бюджета ЕС: взносы в общие фонды ежегодно приводят к большим разногласиям между странами-донорами и реципиентами или так называемыми «нетто-получателями» средств Союза.

Внутри системы собственных средств существует специальный компенсационный механизм, снижающий размер выплат Великобритании в бюджет ЕС за свой якобы чрезмерный вклад. Сегодня расходы на сельскохозяйственную политику не составляют 70% бюджета ЕС, как в начале 1980-х гг., из-за чего и образовалась данная «британская скидка», а ВНП данного государства на душу населения является одним из самых высоких, однако это так и не отменяет компенсационных выплат стране.

По мнению П. Магнетта, Европа никогда не превратиться в государство всеобщего благосостояния: ее скудный бюджет (всего 1% от совокупного валового национального дохода стран-членов) не позволит осуществлять конструктивную политику перераспределения всех благ и ресурсов в масштабе всего пространства ЕС.

Противоречия, возникающие между национальным суверенитетом и идеей создания федерации, всегда являются неотъемлемым элементом интеграции.

Безусловно, круг вопросов, решающихся на общеевропейском уровне, постепенно расширяется в результате принятия учредительных договоров и договоров, вносящих в них изменения, а национальные правительства обязываются чаще подчиняться коллективной воле и гармонизировать свои законодательства, заменяя практику единогласных решений принципом квалифицированного большинства.

Однако истоки подобного постепенного увеличения полномочий Суда, Комиссии, ЕЦБ, регулятивных агентств, с точки зрения некоторых исследователей, исходят из рациональных действий стран и межгосударственной логики их интересов: передача национальной власти на наднациональный уровень объясняется сохранением гарантии выполнения возложенных обязательств всеми государствами-членами, снижением транзакционных издержек и привнесением дополнительной прозрачности и предсказуемости в переговорный процесс.

Кроме того, национальные власти получают больше шансов сохранить свою репутацию благодаря снятию с себя ответственности над последствиями от принятых непопулярных решений и возложить вину на независимые органы управления.

Но, несмотря на вышесказанное, делегирование полномочий на наднациональный уровень всегда проходило очень болезненно.

Ввиду этого, сохраняется дихотомия единого экономического пространства и его разделение на валютный союз с ведущей ролью ЕЦБ и экономический союз, являющийся типичным примером межправительственной координации с первостепенной ролью Европейского Совета и Совета ЕС.

Коммунитаризация пространства свободы безопасности и правосудия, по-прежнему, носит ограниченный характер: многие важные государственные вопросы, в том числе поддержание общественного порядка и обеспечение внутренней безопасности остаются до сих пор в национальной компетенции правительств..

Но самое главное - внешняя политика и оборона, составляющие сердцевину любого государственно-подобного образования, сохраняют по сей день черты классического международного сотрудничества, несмотря на значительные институциональные преобразования и обретение Союзом международной правосубъектности.

Как уже отмечалось выше, ОВПБ не включена в основные категории компетенции Союза, в ее рамках правом принятия решений наделены только межправительственные институты ЕС (Европейский Совет и Совет ЕС), сохранено право вето за каждым государством-членом, Европейский Парламент ограничен консультативными полномочиями, а функции Суда ЕС лишь сводятся к проверке будущего соглашения в целях избежать его противоречия с положениями учредительных договоров.

Оборонная политика, являясь интегральной частью ОВПБ, также полностью подчинена воле государств-членов и должна быть совместимой с политикой безопасности и обороны, выработанной в рамках НАТО.

Как утверждают многие исследователи, Союз никогда не сможет возобладать военной мощью и выступать единым актором на мировой политической арене.

Олицетворяя собой нормативный центр и гражданскую силу, и используя мягкие рычаги давления, европейцы, таким образом, компенсируют отсутствие своего оборонного потенциала и не хотят признавать свою слабость на столь важном поприще международной жизни.

Недостаток координации и внутренние предпочтения стран-членов ЕС не дают пройти дальше классических «красных линий» национальных политик государств и служат главными помехами в возможности объединенной Европы выступать единым фронтом и говорить одним голосом.

Вероятно, ЕС и мог бы представлять из себя потенциальную силу, однако составляющие «частицы» этой силы интерпретируют ее потенциал совсем неправильно, подвергнув Европу страданиям от «национал-нарциссизма и политической неповоротливости».

Противоречивое соотношение единства и нескольких скоростей наиболее явно проявилось с созданием валютного союза и введением единой валюты евро, когда Маастрихтским договором были оговорены особые права для Дании, Швеции и Великобритании, сохранивших свои национальные валюты. На сегодняшний день в ЭВС входит всего 18 из 28 государств-членов ЕС.

Другим важным примером служат изъятия для отдельных государств-членов в рамках пространства свободы, безопасности и правосудия, в том числе положения об отмене пограничного контроля на внутренних границах и Шенгенской визе, здесь предоставляются широкие изъятия Великобритании и Ирландии, сохраняющих пограничный контроль и национальные визы. Шенгенская зона сегодня включает 22 государства-члена ЕС.

В соответствии с положениями договора, установление подобных форм продвинутого сотрудничества и использование гибких инструментов интеграции считается последним средством, так как нарушает гомогенность пространства ЕС и значительно усложняет процесс управления им.

Пятое расширение Союза на Восток в 2004г. и вхождение в него новых членов сразу обозначило еще одно отрицательное качество, характеризующее интеграционные процессы в Европе: существенные различия в уровнях благосостояния разделили ЕС на «элитную» и «второсортную» части и значительно усложнили процедуру принятия решений.

Кроме того, однородность европейской системы рискует быть нарушенной вследствие готовности более развитых стран перейти на следующий этап интеграции, тогда как сравнительно слабые государства не обладают ни соответствующими ресурсами, ни желанием.

Суммируя предшествующий анализ, стоит отметить, любой интеграционный процесс неразрывно связан с многочисленными противоречиями и центробежными тенденциями, избежать сопротивления интеграции как ее органического свойства немыслимо, да и не требуется: спад всегда предшествует подъему, а стагнация будет сопровождать динамику.

Таким образом, история ЕС - это процесс постоянного балансирования между наднациональным и национальным уровнями регулирования, выстраивание гибкой системы, в которой сочетаются элементы и того, другого, добровольный отказ от многих национальных полномочий и одновременно сохранение решающих властных рычагов в руках европейских правительств.

Пытаясь определить природу ЕС посредством традиционных терминов невозможно, также нельзя утверждать о наличии институционального баланса между наднациональными и межправительственными элементами, так как по-прежнему национальный эгоизм и амбиции «суверенов», стоящих во главе интеграционной группировки, берут верх над идеей общеевропейского начала.

ЕС - это действительно проявление высшей стадии интеграции в мире, но базой для нее служит классический межправительственный способ регулирования.



3. ВЛИЯНИЕ ОПЫТА ЕВРОПЕЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ НА ФОРМИРОВАНИЕ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКОЙ ЗОНЫ СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ

3.2 Современные зоны свободной торговли и их отличительные черты (на примерах НАФТА и КОРЕС ЗСТ)

Исходя из предыдущего анализа, традиционно выделяют два вида региональной интеграции, качественно отличающихся друг от друга характером интеграционных процессов, их интенсивностью и степенью развития.

Первый вариант - это упрощенная модель торгового блока, как правило, заключенного на двусторонней основе и ставящего перед собой единственную цель - нивелирование торговых ограничений между его участвующими сторонами.

Второй тип региональной интеграции - это подлинно интеграционное образование с характерной для него наднациональной надстройкой управления и высокой степенью унификации социально-экономического и общественно-политического строя государств-участников данного объединения.

США и ЕС представляют собой особый исследовательский интерес как участники и партнеры по ТАФТА-проекту с этой точки зрения, необходимо проанализировать деятельность аналогичных действующих региональных группировок с их участием и оценить специфику интеграции данных региональных блоков относительно потенциальной трансатлантической зоны свободной торговли.

В качестве примеров рассмотрим Североамериканское соглашение о свободной торговле и Соглашение о свободной торговле между ЕС и Южной Кореей.



3.1.1 Североамериканская модель интеграции (НАФТА)

Североамериканское соглашение о свободной торговле было образовано в 1988г. в результате переговоров о создании ЗСТ между США и Канадой (CUSFTA). Оно вступило в силу 1 января 1994г., когда к нему присоединился еще один участник - Мексика.

В настоящее время НАФТА представляет собой крупнейшую в мире региональную зону свободной торговли и обладает мощным экономическим потенциалом, ее общее население составляет 470 млн. человек, а совокупный объем производства товаров и услуг Североамериканской интеграционной группировки равен 19 трлн. долл.

По состоянию на 2013г. Канада представляет собой ведущий крупнейший рынок для американского экспорта, Мексика занимает вторую позицию после Канады; совокупный экспорт из США в страны Северной Америки оценивается в 33%. В свою очередь, совокупный импорт из обеих стран в США в 2013г. составил около 27%.

Вашингтон выступает первым по важности торговым партнером для Мексики (с 1993г. по 2013 г. экспорт увеличился с 39.9 млрд. долл. до 280.5 млрд. долл., что составило общий прирост в 444%, импорт возрос в данный период с 1.7 млрд. долл. до 61.4 млрд. долл., т.е. на 603%).

А взаимная торговля США и Канады с момента создания НАФТА и по настоящее время возросла вдвое. Так, экспорт увеличился с 100.2 млрд. долл. до 300.2 млрд. долл., т.е. прирост составил 200%, а импорт - с 110.9 млрд. долл в 1993 до 332.1 млрд. долл в 2013, общий прирост которого оценивается также в 200%.

Создание ЗСТ в Североамериканском регионе было инициировано США, среди одной из причин формирования данного объединения, согласно мнению некоторых исследователей, называется усиление европейской интеграции и появление новых влиятельных игроков на мировом рынке.

Однако первостепенной задачей НАФТА являлось снятие торговых барьеров на товары между государствами - участниками, половина из которых была снята сразу же, остальные - предполагалось убрать в течение первых 14 лет.

Как отмечают исследователи института мировой экономики Петерсона, «…НАФТА задумывалось с целью содействия экономическому росту стран Североамериканского региона путем стимулирования конкуренции на их рынках и создания благоприятного инвестиционного климата. И это неплохо сработало».

К 2008г. планировалось создать полноценный североамериканский рынок, вследствие которого были отменены таможенные пошлины и количественные ограничения по большинству товарных позиций и проведена либерализация движения капиталов и рынка финансовых услуг.

Доминирующие позиции в НАФТА занимают США, явным освидетельствованием этого являются макроэкономические показатели стран-участниц. Изначально партнеры находились в разных стартовых условиях.

Так, США превосходят как по населению (68% от общей численности населения НАФТА), так и по объему ВВП (83% от совокупного ВВП трех государств-членов) и объему торговли - 919,9 млрд. долл. (у Канады - 570 млрд. долл., у Мексики - 393,5 млрд. долл.) .

Также сохраняется явная асимметричность внешнеэкономических связей в рамках Североамериканского региона. Взаимодействие хозяйственных структур Мексики и Канады сильно уступают масштабности и интенсивности двусторонней канадско-американской и мексикано-американской торгово-экономической интегрированности (двусторонняя торговля товарами Канады с США по состоянию на 2012г. составила 602.5 млрд.долл., с Мексикой - всего 23.8 млрд.долл.); Мексика и Канада в большей степени представляют собой конкурентов на американском рынке товаров и рабочей силы, нежели партнеров по интеграционному процессу.

В настоящее время НАФТА представляет собой неполную модель ЗСТ, формирование таможенного союза в рамках достигнутых договоренностей не предусматривается.

Кроме того, данное соглашение не ставило своей целью создание общего законодательства и наднациональных органов управления.

НАФТА функционирует исключительно на принципах межгосударственного сотрудничества и представляет собой традиционное международное торговое соглашение..

Члены НАФТА сохраняют протекционизм в области энергетики, транспортного машиностроения и сельского хозяйства через государственные субсидии фермерам, а ввиду большого потока нелегальных мигрантов из Мексики усложняется решение вопроса о свободном передвижении рабочей силы.

Профессор в области международных отношений и основатель центра североамериканских исследований Р. Пастор отмечает, что активизация роста торговли между странами-участницами пришлась на период между 1993 и 2001 годами.

Однако последующие годы динамика торгово-экономических связей характеризуется определенным спадом, вследствие присоединения Китая к ВТО и принятия дальнейших мер по уменьшению торговых ограничений в отношении Пекина.

Но главной причиной снижения торгово-экономической активности автор называет недостаточное желание партнеров по НАФТА создать полноценный «бесшовный» рынок. Стремление к более глубокой интеграции и либерализации торговли, по его мнению, смогло бы разрешить проблему конкурентоспособности Североамериканского региона в целом.

Несмотря на все существующие пробелы, НАФТА обладает достаточно четкой организационной структурой.

Центральным институтом выступает Комиссия по свободной торговле, в которую входят представители по торговле на министерском уровне от трех государств-членов. Комиссия осуществляет контроль над осуществлением и дальнейшей разработкой Североамериканского Соглашения, а также разрешает споры, возникающие при интерпретации его положений и устава организации. При Комиссии создан Рабочий Секретариат, выполняющий координационную функцию, который также служит официальным архивом работы НАФТА.

Для более эффективного претворения в жизнь норм Соглашения и их последующего администрирования было создано более 30 рабочих групп и комитетов, которые подотчетны Комиссии и ежегодно предоставляют ей доклады о своей деятельности. Помимо этого, они представляют собой некую платформу для обсуждения текущей повестки дня, спорных вопросов и форум по изучению способов дальнейшей либерализации рыночных механизмов стран-участниц.

Большая часть торговли в регионе Северной Америки происходит в соответствии с принципами и нормами ВТО, но в условиях многостороннего формата взаимодействия по международной торговли нередким является явление, когда достижение взаимоприемлемого варианта решения той или иной проблемы затягивается, либо заходит в тупик. В этом случае НАФТА предусматривает более скорое и эффективное рассмотрение возникающих вопросов в рамках созданного им институционального механизма и процедуры разрешения споров.

Однако, несмотря на четкую организационную структуру НАФТА и ее экономический вес в мире, внутри данной организации по-прежнему сохраняется явная асимметричность экономической зависимости стран-участниц (Канада и Мексика тесно интегрированы с США, но не между собой), а конкурирующие позиции Канады и Мексики на американском рынке товаров и услуг, существенный разрыв в уровнях экономического развития партнеров Североамериканской зоны свободной торговли (больший эффект от объединения получают США, имеющие наиболее емкий внутренний рынок), и, как следствие, моноцентричный характер управления значительно затрудняют процесс создания единого хозяйственного комплекса.

3.1.2 Зона свободной торговли между Европейским Союзом и Южной Кореей (КОРЕС ЗСТ)

Соглашение о зоне свободной торговли между ЕС и Южной Кореей было подписано в октябре 2010г. и спустя три года непростых переговоров вступило в силу 1 июля 2011г.

Южная Корея - десятый по важности торговый партнер для ЕС.

Союз, в свою очередь, занимает четвертую позицию среди наиболее значимых внешнеэкономических партнеров Сеула (после Китая, Японии и США).

Асимметричность макроэкономических показателей и емкостей внутреннего рынка указывают на более зависимое положение Южной Кореи в рамках данного объединения; так, ее ВВП составляет 1,4 трлн. долл. при населении в 48.6 млн. человек, в то время как совокупный ВВП ЕС равен 15.8 трлн. долл. при населении в 509.4 млн. человек.

Для объединенной Европы это первая зона свободной торговли с участием азиатского государства.

По оценкам Европейской Комиссии, данное соглашение, исходя из его целей и задач, является одним из наиболее всеобъемлющих и амбициозных: предполагается, что партнеры по сделке смогут не только нарастить свой товарооборот, увеличить объемы торговли и способствовать экономическому росту и процветанию своих рынков, но также оказать благоприятное воздействие на весь азиатский регион благодаря активизации деятельности ЕС и проведению им более открытой экономической политики в отношении стран региона, в частности, Южной Кореи.

Европейский комиссар по торговле Карел де Гухт назвал данное соглашение «мерилом того, чего мы хотим достичь с другими ключевыми торговыми партнерами».

Некоторые СМИ оценивают договоренность между Сеулом и ЕС как вторую по величине зону свободной торговли в мире, которая уступает по своим позициям и масштабности лишь Североамериканской интеграционной группировке.

Согласно данным большинства официальных источников, ВВП Южной Кореи возрастет на 1%-2%, в то время как ВВП ЕС не превысит отметки в 0,05%.

Тем не менее, в рамках данного документа планируется, что ЕС и Южная Корея отменят 98,7% всех таможенных тарифов на промышленные и сельскохозяйственные товары. По остальным позициям будут применяться более длительные переходные периоды.

Данное торговое соглашение также открывает возможности в устранении достаточно высоких нетарифных торговых барьеров, уделяя особое внимание автомобилестроению, производству медицинского оборудования, электроники и фармацевтических препаратов. Значительный прогресс ожидается достичь в таких сферах, как интеллектуальная собственность, закупки, политика конкуренции и устойчивое развитие.

Одной из целей торгового договора также является снижение высоких барьеров на южнокорейскую сельхозяйственную продукцию.

По данным ОЭСР, сельскохозяйственный рынок в Южной Корее считается на сегодня одним из самых закрытых в мире.

Соглашение считается одним из наиболее полных и в отношении торговли услугами, как с точки зрения охватываемых товаров, так и относительно возможностей доступа на рынок.

После завершения переходного периода и в условиях полной имплементации соглашения экспортеры смогут экономить на пошлинах 1,6 млрд евро ежегодно.

Кроме того, планируется, что в течение последующих 20 лет торговый оборот между ЕС и Южной Кореей увеличится почти вдвое.

Данное торговое соглашение предполагает создание специального институционального механизма, необходимого для успешной реализации текущих договоренностей, достигнутых ЕС и Южной Кореей.

В качестве главного органа управления выступает Торговый Комитет, сопредседателями которого являются Министр Торговли со стороны Южной Кореи и Еврокомиссар по торговле со стороны Союза; Комитет собирается один раз в год и устанавливает Повестку дня для переговоров по дальнейшей либерализации торговли. Более того, было создано 6 специализированных комитетов и 7 Рабочих Групп, включая Рабочую группу по географическим указаниям и наименованиям происхождения товара и Комитет по межкультурному обмену.

В рамках данного соглашения функционирует также межстрановый диалог по интеллектуальной собственности и предусмотрен механизм разрешения споров, основанный на консультациях между сторонами и процедуре арбитража.

Европейская Комиссия осуществляет мониторинг импорта обоюдных торговых потоков в наиболее чувствительных секторах экономики. Затем каждые два месяца она представляет свой отчет государствам-членам, Совету и Европейскому Парламенту, а также соответствующим бизнес - ассоциациям, специализирующимся в области текстильной и автомобильной промышленности и электроники.

Однако Комиссия выполняет свою надзорную функцию только после предварительной консультации с государствами-членами и только в тех случаях, когда необходимо применять данную процедуру, т.е. при наличии резкого роста импортной продукции в наиболее чувствительных областях торгово-экономических отношений, вследствие которого может быть нанесен серьезный урон европейской промышленности.

Но, несмотря на готовность партнеров пойти на значительные уступки по либерализации своих рынков в рамках КОРЕС ЗСТ, некоторые аспекты торговых взаимоотношений не были включены в соглашение. Так, например, отсутствует статья, касающаяся регулирования прямых иностранных инвестиций (Южная Корея осуществляет сотрудничество в данной области на основе двусторонних межгосударственных отношений); также не существует механизма применения торговых санкций в случаях нарушения статей по охране окружающей среды и трудовым положениям договора.

До сих пор ни Южная Корея, ни ЕС не высказывают стремления углубить процессы интеграции и выйти за пределы процесса частичной либерализации своих рынков.

Таким образом, если исходить из упомянутой шкалы региональной интеграции, то и НАФТА, представляя собой неполную модель интеграции, и ЗСТ между ЕС и Южной Кореей остаются по-прежнему на начальной стадии своего развития.

Возможно, странам - партнерам по НАФТА или КОРЕС ЗСТ, и преимущественно США и ЕС, при их нынешнем весе в мире, не нужно стремиться создать общий рынок и переходить на единую валюту со странами Северной Америки или Южной Кореи, чтобы увеличить свое влияние и более эффективно амортизировать издержки глобализации. Вполне вероятно, для этих стран достаточно лишь иметь неполную ЗСТ, чтобы минимальными усилиями получить точки опоры в многостороннем формате ВТО.

Однако региональным группировкам, достигшим достаточно высокий уровень открытости экономик и интегрированности связей, легче создать единое экономическое пространство и выстоять в глобальной конкурентной борьбе.

Рассматриваемые же нами формы регионального сотрудничества, олицетворяющие простейшие зоны свободной торговли, основанные на межправительственном характере связей участвующих сторон, представляют собой довольно «уязвимые» объединения: страны-партнеры в рамках данных торговых соглашений не способны в полной мере использовать огромный потенциал региональной интеграции, довольствуясь сравнительно малыми выгодами от полученного синергетического эффекта.



3.2 Новый сценарий развития трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства: влияние опыта ЕС

В современном мире интеграционные группировки действуют на всех континентах земного шара, за исключением Антарктиды.

Существуют разные виды регионального сотрудничества, изначально у всех одна цель - сокращение торговых ограничений между странами-участницами.

По данным ВТО, по состоянию на первый квартал 2014г. действует 248 региональных торговых объединения, из которых отмечено 18 действующих таможенных союзов и 218 зон свободной торговли.

Наиболее крупной и развитой по-прежнему считается ЕС, по степени зрелости с которым в сравнение не идет ни один другой региональный блок.

Яркие достижения Союза по созданию единого внутреннего рынка, а затем проведение общей монетарной политики и последующие процессы гармонизации и унификации многих важных сфер государственного регулирования не могут не служить образцом для других интеграционных блоков, как минимум, опасающихся своего экономического отставания.

Однако примеры Североамериканской интеграции и ЗСТ между ЕС и Южной Кореей как наиболее крупных торговых соглашений являются олицетворением классических межправительственных объединений - в их задачу не входит встать на путь федерализации и сформировать регулятивный механизм управления.

Исходя из этого, возникает закономерный вопрос: почему одни смогли выйти за рамки простейшей своей стадии интеграции, а другие забуксовали на месте и не стремятся продвинуться дальше?

Первоначально стоит отметить, что развитию европейской интеграции способствовали особые условия. Ни одна другая группировка мира не обладает схожей комбинацией факторов, благоприятствовавших созреванию объединенной Европы и ее последующей эволюции.

Прежде всего, на момент создания Европейских Сообществ участвовавшие в них западноевропейские государства обладали высокоразвитой рыночной экономикой; в этих странах отсутствовали явные диспропорции в социально-экономическом развитии.

Следовательно, необходимо, чтобы государства-участники были близки как по социально-экономическому и политическому строю, так и имели достаточно высокий уровень хозяйственного развития.

Предыдущий анализ показывает, что члены НАФТА более разнородны по своим макроэкономическим показателям.

Более того, несмотря на демократические преобразования и развитие модернизационных процессов, бывший авторитарный режим и элементы конфуцианской политической традиции, которые до сих пор проявляются в социально-экономическом укладе «азиатского тигра» (Южной Кореи), совсем не вписываются в рамки структуры «чисто» европейского социально-экономического строя.

Другой особенностью интеграции в Европе было наличие полицентрической структуры (т.е. нескольких сильных стран примерно одного размера), которая является ключевой предпосылкой для формирования наднациональных органов управления в группировке.

В рамках НАФТА или КОРЕС ЗСТ ярко прослеживается асимметрия экономической взаимозависимости между странами - партнерами.

При доминировании одной страны невозможно обеспечить равномерное распределение голосов в общих законодательных органах, соответственно, межгосударственный механизм принятия решений представляется в качестве компромиссного варианта для «моноцентрических» интеграционных блоков.

Существенную роль в истории европейской интеграции сыграло наличие общего культурно-исторического наследия, в числе которого важное место занимают демократия, права человека, правовое государство, рыночная экономика, понятия собственности и развитого местного самосознания.

Тенденция сближения модернизационнных процессов с вестренизацией, безусловно, сопровождалось перемещением западных жизненных стандартов и ценностных ориентиров в страны с более традиционной спецификой уклада жизни. Но сохранившиеся определенные признаки культурной самобытности Мексики, Республики Корея или той же Канады говорят лишь о некотором культурно-ценностном совпадении со странами Запада на начальном этапе заимствований, происходящих в большей степени за счет их масштабности и стремительности.