Сущность, факторы и направления глобализации мировой экономики

Снижение управляемости мировой экономики в прошлом и особенно нынешнем десятилетии, т.е. в эпоху глобализации, в неодинаковой степени проявилось в различных сферах МЭО. Наиболее выпукло оно выступило в области международных валютно-финансовых отношений (МВФО). Оно было обусловлено тем, что ослабление в этот период национально-государственного уровня регулирования не было компенсировано, а тем более «перекрыто» созданием на транснациональном уровне новых регулирующих институтов и (или) усилением действовавших ранее субъектов такого рода.

Д.Суслов отмечает, что тенденция к снижению управляемости международной системы доминировала в первой половине 2000-х гг. и еще продолжает превалировать, хотя ее влияние сокращается. Видимо, этот тезис адекватно отражает ситуацию в сферах политики и обеспечения безопасности Россия и мир. Новая эпоха. 12 лет, которые могут все изменить / Отв. ред. и рук. авт. кол. Караганов С.А. -- М.: АСТ: Русь-Олимп, 2008, с.176., но он лишь частично применим к мировой экономике: с одной стороны, данная тенденция проявилась раньше -- уже в последнем десятилетии прошлого века, на начальном этапе ГЭ; с другой стороны, ее влияние, к сожалению, не сокращается до сих пор, а скорее растет, о чем наглядно свидетельствуют кризисные явления в мировом хозяйстве в конце 2008 - начале 2009 г. Эти феномены все более настоятельно требуют контрмер со стороны мирового сообщества, компенсирующих на международном уровне ослабление национальных систем государственного регулирования экономики.

Дифференцированного толкования требует и другое положение, сформулированное Д.Сусловым: «Однако параллельно с этим (с отмеченным выше падением управляемости -- В.П.) все более динамично развиваются несколько относительно новых тенденций, ведущих к росту управляемости. Прежде всего, это восстановление роли государств на международной арене, в экономике, социальной жизни, а также появление новых влиятельных и ответственных международных игроков, заинтересованных в преодолении хаотизации -- России, Китая и Индии». Россия и мир. Новая эпоха. 12 лет, которые могут все изменить / Отв. ред. и рук. авт. кол. Караганов С.А. - М.: АСТ: Русь-Олимп, 2008. - С.177. Есть достаточные основания согласиться с Д.Сусловым, если иметь в виду ситуацию опять-таки в сфере политики и безопасности, а также его оценку новой роли трех указанных государств.

Что же касается экономики, то применительно ко всему мировому сообществу и особенно к развитым странам для такого вывода не видно оснований, хотя во многих странах государство в обстановке ухудшения мировой хозяйственной конъюнктуры (спада) 2001 г. и вытекающих из этого осложнений в последующие годы, действительно, пыталось активизировать свою регулирующую деятельность, но вновь «во весь рост» столкнулось с проблемой ослабления национального инструментария регулирования при отсутствии компенсирующих средств регулирования на транснациональном уровне. Более того, в ЕС роль национальных государств после и в результате создания еврозоны еще более снизилась (так, центральные банки утратили свои полномочия и соответствующий инструментарий в области кредитно-денежной политики, прежде всего возможность манипулировать учетной ставкой и нормами минимальных резервов), что, правда, как раз здесь было в основном компенсировано передачей указанных полномочий Европейскому центральному банку, т.е. на наднациональный («коммунитарный») уровень.

В то же время все развитые и продвинутые развивающиеся государства (не говоря уже о прочих участниках мирового сообщества), обладая лишь давно известным, ослабевшим в эпоху глобализации инструментарием регулирования экономики, и не получая компенсирующей поддержки на транснациональном уровне регулирования, который в текущем десятилетии не вырос ни количественно, ни качественно, вновь и вновь испытывают дискомфорт от симптомов собственного бессилия даже в не самых сложных и тяжелых ситуациях наподобие кризиса на рынке ипотечного кредитования в США, в итоге «родившего» глобальный финансовый кризис.

Неуправляемость мировой экономики в условиях ГЭ приобрела черты глобальной проблемы современности, свойственные и другим проблемам такого рода (продовольственной, экологической, энергетической и др.): она так или иначе затрагивает интересы всего или, по меньшей мере, большинства человечества; оказывает существенное влияние на его судьбы и будущее; требует скорейшего решения согласованными усилиями всего мирового сообщества. Правда, ее нерешенность не угрожает -- в отличие от других глобальных проблем (экологической, энергетической, продовольственной, бедности и отсталости преобладающей части человечества) -- самим устоям жизнедеятельности мирового сообщества, но, будучи одним из весомых негативных последствий ГЭ, приходит во все более острое противоречие с задачами обеспечения устойчивого развития мирового сообщества.

Как показали события, связанные с кризисом в международной валютно-финансовой системе 2008-09 гг., для решения проблемы неуправляемости мировой экономики национально-обособленных мер недостаточно, даже если они в рамках отдельных стран значительно активизируются. Очевидно, особенно актуальным и требующим скорейшего решения стал вопрос о формировании новой архитектуры (включающей в себя новые механизмы регулирования на международном уровне) мировой валютно-финансовой системы, включающей международный (наднациональный) уровень ее регулирования. Без этого последняя может хотя бы временно превратиться из наиболее глобализированного сектора МЭО и одной из «несущих опор» ГЭ в фактор деглобализации и одно из серьезных препятствий для обеспечения стабильного развития мирового хозяйства.

3. Постиндустриальное общество как основной контур глобализирующегося мира

Постиндустриальное общество -- это общество, в экономике которого в результате научно-технической революции и существенного роста доходов населения приоритет перешёл от преимущественного производства товаров к производству услуг. Производственным ресурсом становятся информация и знания. Научные разработки становятся главной движущей силой экономики. Наиболее ценными качествами являются уровень образования, профессионализм, обучаемость и креативность работника.

Постиндустриальными странами называют, как правило, те, в которых на сферу услуг приходится значительно более половины ВВП Постиндустриальное общество // Словарь по общественным наукам. Глоссарий.ру. Под этот критерий попадают, в частности, США (на сферу услуг приходится 80 % ВВП США, 2002 год), страны Евросоюза (сфера услуг -- 69,4 % ВВП, 2004 год), Австралия (69 % ВВП, 2003 год), Япония (67,7 % ВВП, 2001 год), Канада (70 % ВВП, 2004 год), Россия (58 % ВВП 2007 год). Однако некоторые экономисты указывают, что доля услуг в России завышена.

Относительное преобладание доли услуг над материальным производством не обязательно означает снижение объёмов производства. Просто эти объёмы в постиндустриальном обществе увеличиваются медленнее, чем увеличиваются объёмы оказанных услуг.

Под услугами следует понимать не только торговлю, коммунальное хозяйство и бытовое обслуживание: любая инфраструктура создаётся и содержится обществом для оказания услуг : государство, армия, право, финансы, транспорт, связь, здравоохранение, образование, наука, культура, интернет -- это всё услуги. К сфере услуг относится производство и продажа программного обеспечения. Покупатель не обладает всеми правами на программу. Он пользуется её копией на определённых условиях, то есть получает услугу.

Близкими к постиндустриальной теории являются концепции информационного обществаИ.Ю. Алексеева КОНВЕРГЕНЦИЯ ИДЕОЛОГИЙ ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМА И ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА Вестник РФФИ Номер 3(17), сентябрь 1999 г. , постэкономического общества, постмодернизма, «третьей волны», «общества четвёртой формации», «научно-информационного этапа принципа производства». Некоторые футурологи считают, что постиндустриализм -- это лишь пролог перехода к «постчеловеческой» фазе развития земной цивилизации.

На пути к постэкономической цивилизации анализ социальных перемен, происходящих ныне в развитых постиндустриальных странах, позволяет оценивать их как предпосылку становления качественно нового типа общества, которое мы называем постэкономическим.

Концепция постэкономического общества не переоценивает значения технологических сдвигов, как бы масштабны они ни были в современной постиндустриальной действительности; она не переоценивает и самореализацию человека вне его продуктивной деятельности, поскольку выход за пределы таковой не может состояться в обозримой перспективе. В понятии постэкономического общества интегрируются все важнейшие элементы глубинных преобразований современной социально-экономической действительности, к которым так или иначе апеллируют представители самых разных футурологических школ. Под постэкономическим обществом мы понимаем такой тип социального устройства, где хозяйственная деятельность человека становится все более интенсивной и комплексной, однако не определяется более его материальными интересами, не задается традиционно понимаемой экономической целесообразностью.

Теория постиндустриального общества является сегодня одной из наиболее распространенных социологических концепций, позволяющих адекватно осмыслить масштабные перемены, происшедшие в обществах на протяжении последних тридцати лет. Предложенная в конце 60-х - начале 70-х годов американскими и европейскими исследователями, в большинстве своем стоявшими на социал-демократических позициях, она вобрала в себя лучшие элементы научной традиции, восходящей к эпохе Просвещения. Ее сторонники стремились подчеркнуть, что залогом современного общественного прогресса служит быстрое технологическое развитие, основанное на превращении науки в непосредственную производительную силу, а мерой такого прогресса выступает становление всесторонне развитой личности и расширение творческих возможностей человека.

В то же время постиндустриальная концепция не является законченной и жестко оппозиционной любым модификациям и усовершенствованиям. Важнейшими, на наш взгляд, векторами ее развития должны сегодня стать два направления, в изучении которых отечественные исследователи, по вполне понятным причинам заинтересованы в наименьшей степени.

С одной стороны, тенденции развития западных стран убедительно свидетельствуют, что роль человека в современной хозяйственной системе радикально отличается от той, которую он играл в индустриальной экономике. В последние годы технологический прогресс приводит к тому, что творческие возможности личности, ее способности к генерированию нового знания и информации становятся главным ресурсом завтрашнего дня. Более того, важнейшим отличием современного работника от традиционного пролетария оказывается новый характер мотивов и стимулов, определяющих его каждодневную деятельность: во все большей мере они трансформируются из внешних, задаваемых стремлением к росту материального благосостояния, во внутренние, порождаемые жаждой самореализации и личностного роста. По мере того как основным источником прогресса западных обществ становится развитие составляющих их личностей, лучшим видом инвестиций оказывается потребление. Возникает хозяйственный парадокс, в условиях которого максимизация текущего потребления, совершенствующего человеческий потенциал нации, обеспечивает максимально быстрое технологическое развитие, расширяющее пропасть, отделяющую западный мир от остальной части цивилизации. Совершенно очевидно, что в современной России, где насаждается культ капитализма, рассматриваемого в качестве залога процветания страны и ее будущих успехов, понимание современных западных обществ как посткапиталистических объективно затруднено, ибо оно формирует обоснованные сомнения в правильности избранного реформаторами пути и показывает всю опасность деградации интеллектуального потенциала нации, которую нельзя компенсировать никакими внешними признаками относительного благополучия.

С другой стороны, прогресс западных обществ, обусловленный технологической революцией, убедительно свидетельствует не только о том, что накануне XXI века они восстановили свой статус единственного центра хозяйственного могущества, но и о том, что быстрое сокращение разрыва между ними и странами, идущими по пути "догоняющего развития", заметное в 70-е и 80-е годы, стало достоянием истории. На протяжении 90-х годов темпы развития индустриального мира замедлялись на фоне быстрого улучшения хозяйственной конъюнктуры в постиндустриальных странах. Новейшие технологические достижения устанавливают новые типы зависимости мировой периферии от западного мира, диктующего условия обмена между высокотехнологичным, индустриальным и сырьевым секторами хозяйства.

Таким образом, глобализация становится процессом, жестко обусловленным трансформацией постиндустриальных стран.

Именно эти обстоятельства - необратимость процессов, порожденных изменяющейся ролью внутренних характеристик человеческой личности в процессе современного производства, и быстрое углубление пропасти, отделяющей постиндустриальный мир от остального человечества, - формализованы в концепции постэкономического общества

Глобализация, сопровождающаяся ускоренным экономическим ростом вне традиционных центров мирового производства, прежде всего в Азии, вновь обострила нефтяную проблему. В основе существующего относительного дефицита не только рост потребления (можно отметить уже устойчивую тенденцию к его сокращению в развитых странах) и недостаток перерабатывающих мощностей, сколько неуверенность в международной политической стабильности. Учитывая взаимозависимость этих вопросов, в международных отношениях обостряется борьба за контроль над месторождениями и маршрутами транспортировки, что, в свою очередь, усиливает напряженность вокруг Каспия, на Большом Среднем Востоке, в Индийском океане.

Силовые параметры политики государств продолжают оставаться одной из основных составляющих международных отношений. Более того, начало ХХI в. было отмечено существенным увеличением роли и значения этого компонента.

Однако характерной чертой последних десятилетий является то, что попытки силовыми методами решить те или иные конфликты (Ливия в Чаде, Сомали в Эфиопии, Ирак в Кувейте и т.д) заканчиваются неудачей.

С распадом двухполюсности в международных отношениях не прекратилось действие силовых факторов, прежде всего прямое применение вооруженной силы США и НАТО для разрешения спорных проблем регионального уровня, а также многочисленных локальных конфликтов. Это объясняется не только сложностями переходного периода, но и инерционностью внешнеполитического мышления.

В конце первого десятилетия XXI в. достаточно стройное оформление получила концепция т.н. «бесполюсности», к авторам которой относится прежде всего председатель Совета по международным отношениям США Р.Н. Хаасс и ряд других теоретиков и практиков. По их мнению, основной характеристикой международных отношений XXI века является переход от мира, в котором доминировали одно, два или несколько государств, к ситуации, когда по крайней мере дюжина участников владеет или использует различные виды власти, что означает тектонический разрыв с прошлым, полярным миром.

В отличие от многополюсности с ее несколькими различными полюсами или концентрациями власти, бесполюсность характеризуется многочисленными центрами с рассредоточенной властью.

В многополюсной системе ни одна держава не доминирует, иначе она превращается в однополюсную, также не происходит концентрации власти вокруг двух держав, иначе она становится биполярной. Многополюсная система может допускать известное сотрудничество, даже принимая форму концерта держав, в котором несколько главных государств совместно устанавливают правила игры и наказывают тех, кто их нарушает. Оно может быть соревновательным, когда идет борьба за баланс власти, или конфликтным, когда он нарушен.

На первый взгляд, сегодняшний мир кажется многополюсным. Главные державы - КНР, ЕС, Индия, Япония, РФ США - включают в себя более половины земного шара и примерно 75% ВВП и 80% расходов на оборону. Однако действительность качественно отличается от классической многополярности, центров силы стало значительно больше, и многие из них не являются государствами.

Одна из кардинальных черт современной международной системы состоит в утрате суверенным государством монополии на власть, а в некоторых сферах даже преимуществ. Государствам бросается вызов как сверху - региональными и глобальными организациями, так и снизу - неформальными военизированными структурами, так и со стороны - разнообразными неправительственными организациями и корпорациями. Власть находится в разных руках и во многих местах.

В дополнение к шести мировым державам имеются многочисленные региональные державы - Бразилия, возможно Аргентина, Чили, Мексика и Венесуэла в Латинской Америке; Нигерия и Южная Африка в Африке; Египет, Иран, Израиль и Саудовская Аравия на Среднем Востоке; Пакистан в Южной Азии; Австралия, Индонезия и Южная Корея в Восточной Азии и Океании.

Многие институты также являются центрами власти, включая как глобальные - ООН, МВФ, Мировой Банк, так и региональные - Африканский Союз, Лига арабских государств, АСЕАН, ЕС, ОАГ, Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии, так и функциональные - МАГАТЭ, ОПЕК, ШОС, ВОЗ. К ним можно отнести и такие регионы как Калифорния и Утар-Прадеш (Индия), или такие города как Нью-Йорк, Сан-Пауло или Шанхай. Кроме того, существуют большие иглобальные компании, включая те, что доминируют в энергетике, финансах и производстве товаров.

Включения в список заслуживают и глобальные СМИ - Аль Джазира, BBC, CNN, и военизированные организации - Хамас, Хезболла, Армия Махди, Талибан, политические партии, религиозные институты и движения, террористические организации (Аль Кайда), наркокартели, НПО благотворительного типа (Фонд Билла и Мелинды Гейтс, «Врачи без границ», Гринпис и др.). Современный мир в возрастающей степени становится рассредоточением, а не сосредоточением силы.

Современный бесполюсный мир - неизбежное следствие глобализации, которая усиливает его по двум направлениям. Во-первых, многие межграничные потоки осуществляются вне контроля правительства и без его ведома, что сокращает влияние ведущих держав. Во-вторых, эти же потоки зачастую усиливают возможности негосударственных акторов, таких как энергоэкспортеры, террористы (которые используют Интернет для рекрутирования и подготовки кадров, международную банковскую структуру для перевода средств и глобальную транспортную систему для переброски людей), несостоявшиеся государства (которые могут использовать серые и черные рынки), и корпорации, входящие в список «пятисот Форчун» (способные быстро перемещать персонал и капиталовложения).

Усиливающаяся бесполярность мира будет иметь наихудшие последствия для США и для большинства других стран, т.к. затрудняет для США возможность возглавить коллективный ответ на региональные и глобальные вызовы. Одна из причин лежит на поверхности. Чем больше акторов, владеющих реальной мощью и пытающихся добиться влияния, тем сложнее создать коллективные институты ответа на это. Примером тому служит неудача достичь соглашения на Дохийском раунде переговоров по ВТО.

Наряду с глобализацией - и в переплетении с ней - на формирование многополюсной структуры влияние оказывает процесс регионализации, особенно в ее наиболее развитой форме - интеграции.

Прослеживается все более четко выраженная тенденция к превращению регионализма в общемировую тенденцию, в контексте которой регионы играют все большую роль в жизни различных стран.

Начиная, с 80-х годов получает развитие т.н. «новый регионализм» Возникает АСЕАН (1992), МЕРСОКУР (1992), ЕС (1993), НАФТА (2994), СНГ (1991). В их формировании определяющими были экономические факторы, а политические были производными, главная цель - создание своего рода зон свободной торговли, либеральных внешнеторговых режимов, что, за исключением СНГ, дало положительную динамику. Возникает определенная озабоченность по поводу возможных отрицательных последствий регионализации для расширения общемирового партнерства.

Показательно, что вопрос о т.н. «Энергетической Хартии», разработанный ЕС без участия России и учета ее интересов, превратился в серьезное препятствие на пути разработки новых договоренностей между двумя сторонами взамен истекших в 2007 г. Вместе с тем, долгосрочные контракты относительно легко подписываются как крупнейшими государствами-потребителями российских энергоносителей, так и с ТНК, занятыми в этой сфере.

В условиях перехода к многополюсности многие региональные державы могут усилить свое влияние, подчинив ему более слабых соседей. В то же время малые страны, используя регионализм, могут улучшить свои позиции на мировой арене.

Региональные структуры лучше приспособлены к сотрудничеству в таких чувствительных сферах как миграция, защита окружающей среды, развитие телекоммуникаций и др.

Обращает на себя внимание и тот факт, что потоки капиталов и технологическое сотрудничество более быстрыми темпами растут в рамках отдельных регионов, чем между ними. Некоторые денежные системы играют определенную роль в рамках своих регионов - в Европе - евро, на Дальнем Востоке - йена.

Имеет место появление субнациональных регионов или микрорегионов, пересекающих национальные границы. Например, в Италии - Ломбардия, в Испании - Каталония, в Германии - Баден-Вюртемберг, в Канаде - Онтарио, а также Квебек.

Глобализация оказывает серьезное воздействие на социально-экономическое расслоение современного мира, которое, начиная с 60-х гг. ХХ в. описывается формулой отношений Север-Юг. Вопреки апокалиптическим прогнозам, разрыв между более развитой и отставшей в своем развитии частями мира не превратился в новую ось международной конфронтации. Более того, благодаря ускоренному развитию таких гигантов «третьего мира» как Китай и Индия, качественно изменились фундаментальные показатели «неравенства».

Начиная с конца 1970-х гг., когда КНР приступила к экономическим реформам, ее ВВП вырос в четыре раза, а ежегодный темп роста колебался от 8,5 до 10%. Это дает возможность считать неизбежным превращение КНР во вторую державу, после США, по основным показателям, а, следовательно, и возрастание роли и значения этой страны в системе международных отношений.

Позднее и с других стартовых позиций вступила на путь экономических преобразований Индия, чьи темпы роста за последнее десятилетие составили 8% в год. Стремительный технологический прогресс превращает это государство в самостоятельную военно-политическую силу в важнейшем для международной стабильности регионе - Южной Азии и Персидского залива.

Заключение

Рассмотренные в первой части настоящей статьи сущностные черты глобализации, продвигающие человечество вперед по пути социально-экономического прогресса, не дают оснований предсказывать ей «вечную жизнь» и бесконечное поступательное развитие. Она в отдаленном будущем (видимо, за пределами 2015-2020 гг.) при определенном стечении обстоятельств может быть приторможена и даже временно повернута вспять. Так уже было в период между двумя мировыми войнами, когда наметившаяся в начале XX века тенденция к приданию интернационализации хозяйственной жизни всемирного характера (т.е., по современной терминологии, к глобализации) по целому ряду причин фундаментального, планетарного характера сменилась тенденциями к дезинтеграции и даже автаркизму в широких территориальных рамках.

В принципе мир не гарантирован от такого поворота событий, хотя на фоне современных магистральных тенденций развития человечества он в ближайшем десятилетии маловероятен и научно не предсказуем. Вместе с тем, к повороту событий в сторону «деглобализации» может привести, например, дальнейшая экспансия мирового терроризма, которую вряд ли можно исключать после крупнейших терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г., а впоследствии -- в Испании и Великобритании. Как уже стало вполне очевидным, крупномасштабные военные операции США против талибов в Афганистане, а затем и против режима С.Хусейна в Ираке не только не поставили надежный заслон мировому терроризму, а скорее стали его детонатором в самом исламском мире, даже в таких его «твердынях», как Саудовская Аравия и Пакистан (недавний страшный пример -- убийство Беназир Бхутто). Если терроризм не будет блокирован мировым сообществом, а тем более станет обладателем оружия массового уничтожения, то с возможностью поворота к «деглобализации» придется считаться всерьез.

Что же касается более или менее обозримого периода, скажем, до 2017 г., то ГЭ, вероятно, будет играть в мировом хозяйстве ключевую, определяющую роль на всем его протяжении. Поступательное развитие ГЭ, несмотря на присущие ей негативные аспекты, в этот период предопределено более значимыми объективными преимуществами этой стадии интернационализации хозяйственной жизни.

В первые два десятилетия XXI века ГЭ наиболее глубоко затронет промышленное производство, особенно перерабатывающие отрасли, а среди них -- наукоемкие и высокотехнологичные производства. Кроме того, ГЭ будет весьма интенсивно и быстро развертываться в тех сегментах мирового хозяйства (электронная торговля и др.), где она пока только начала продвигаться к более зрелому состоянию. В этот период ГЭ, видимо, будет развиваться весьма неравномерно по степени вовлеченности в нее отдельных стран, групп стран и регионов (ПРС, PC и СПЭ) и по социально-экономическим последствиям для них в силу больших различий их экономического положения на начало XXI века, реальных предпосылок роста на будущее и многих других причин.

Проблема ужасающей бедности и отсталости большей части населения Земного шара, огромного разрыва между «богатым Севером» и «бедным Югом» останется одной из острейших глобальных проблем человечества. Острота этой проблемы может быть уменьшена только в случае существенного увеличения внимания к нуждам бедствующих стран со стороны мирового сообщества, особенно стран «золотого миллиарда». Для достижения поставленной ООН цели -- к 2035 г. сократить наполовину число лиц в мире, проживающих за чертой бедности, -- помощь развитию (прежде всего наименее развитым, беднейшим странам) должна быть, по заявлению руководства Всемирного банка, увеличена вдвое -- до суммы свыше 100 млрд. долларов США в год. В противном случае эта глобальная проблема будет создавать питательную среду для острых международных катаклизмов, в том числе распространения международного терроризма и региональных конфликтов.

В период до 2017 г. все важнейшие проявления глобализации в области МЭО получат дальнейшее развитие. В предстоящие полтора-два десятилетия мировое сообщество трансформируется в более или менее целостную глобальную систему, в которой национальные хозяйства, сохраняя государственный суверенитет, станут более связанными между собой составными частями единого, хотя и противоречивого международного организма. Отдельные национальные экономики, правда, не «растворятся» в ГЭ и мировом хозяйстве, однако состояние последнего станет все больше отражаться на каждой стране, в том числе России, которая должна найти адекватные ответы на все фундаментальные вызовы со стороны глобализации, чего ей не удалось до сих пор сделать.

Подводя итог, подчеркнем, что процесс глобализации, наиболее активизирующийся в последние два десятилетия, таит в себе немало неясностей и противоречий, становится предметом острых дискуссий в академических и деловых кругах.

Список использованных материалов

I. Книги

1. Бандурин В. В., Рацич Б. Г., Чатич М. Глобализация мировой экономики и Россия. - М.: Буквица, 1999.

2. Долгов С.И. Глобализация экономики: новое слово или новое явление? -- М.: ОАО «Изд-во «Экономика», 1998.

3. Караганов С.А. Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего. Отв. ред. и рук. авт. колл. М.: Культурная Революция, 2007 г.

4. Колесов В.П., Кулаков М.В. Международная экономика: Учебник. - М.: ИНФРА-М, 2004. - 474 с. - (Учебники экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова).

5. Лужков Ю.М. Россия 2050 в системе глобального капитализма: о наших задачах в современном мире. М.: ОАО «Московские учебники и Картолитография». 2007.

6. Николаевой И.П. Мировая экономика: Учеб. пособие для вузов. -- 3-е изд., перераб. и доп. -- М.:ЮНИТИ-ДАНА, 2006.

7. Рыбалкин В.Е. Щербанин Ю.А. Щетинин В.Д. Международные экономические отношения: Учебник для студентов вузов, обучающихся по экономическим специальностям Изд. 6-е, перераб., доп. -- М.:ЮНИТИ-ДАНА, 2006.

8. Смитиенко Б.М., Кузнецова Т.А., Противоречия глобализации мировой экономики. Современный антиглобализм и альтерглобализм. Монография. М.:, 2005.

9. Тодаро М. Экономическое развитие: Учеб. / Пер. с англ.; Под ред. С.М. Яковлева, Л.З. Зевина. М., 1997.

10. Шишков Ю.В. Интеграционные процессы на пороге XXI века. М.: НП «III тысячелетие», 2001.

11. Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. - М.: ЗАО "Изд-во "Экономика"", 2003.

II. Статьи из периодических изданий

12. Алексеева И.Ю. КОНВЕРГЕНЦИЯ ИДЕОЛОГИЙ ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМА И ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА Вестник РФФИ Номер 3(17), сентябрь 1999 г.

13. Бердсолл Н. Усиление неравенства в новой глобальной экономике // Вопросы экономики. 2006. № 4.

14. Валлерстайн И. Геополитические миро-системные изменения: 1945-2025 гг. // Вопросы экономики.2006. № 4.

15. Владимирова И.Г. Глобализация мировой экономики: проблемы и последствия // Менеджмент в России и за рубежом 2001№3.

16. Вопросы экономики. 2006. № 11.

17. Караганов С.А. Время созидать "Российская газета" - Федеральный выпуск №4772 от 15 октября 2008 г.

18. Мясникова Л. Смена парадигмы. Новый глобальный проект // Мировая экономика и международные от-ношения. 2006. № 6.

19. Паньков В.С. Глобализация экономики: сущность, реалии, виды на будущее // Международная экономика 2009 №9.

20. Паньков В.С. Германия в Европейском союзе: место, роль, интеграционная политика // Экономика XXI века. 2007. № 1.

21. Паньков Н.А. Возможности использования нетарифного регулирования импорта в услови-ях вступления России в ВТО // Экономика XXI века. 2006. № 3.

22. Роговский Е.А. Удастся ли Соединенным Штатам глобализировать свои долги? // США. Канада. Экономи-ка-политика-культура. 2006. № 7.

23. Слуцкий Л. Стратегия прорыва. Российские транснациональные корпорации -- «тигры» мировой экономики // Российская газета. 26.1.2007.

24. Экономист. 2002. № 12.

25. Шишков Ю. Уровень бедности в современном мире: методологические споры // Мировая экономика и международные отношения. 2006. № 1.

26. Шишков Ю. Глобальная дивергенция подушевых доходов: некото-рые вопросы методологии // Мировая экономика и международные отношения. 2006. № 3.

27. Щенин Р., Сулейманова Г. Наркобизнес -- глобальная проблема XXI века // Мировая экономика и международные отношения. 2006. № 6.

III. Литература на иностранных языках

28. The World Bank. The World Development Report 2006. Washington. 2005.

29. Mond diplomatique. 1999. Nr. 549.

30. UNCTAD. World Investment Report 2007. Transnational Corporations, Extractive Industries and Development. New York and Geneva. 2007.

31. World Trade Organization. International Trade Statistics 2007. Geneva. 2007..

IV. Интернет-ресурсы

32. Постиндустриальное общество // Словарь по общественным наукам. (http://www.glossary.ru/)

33. The Global Competitiveness Report 2006-2007 (www.weforum.org)

Размещено на Allbest.ru