Советская политическая карикатура 1920—1930-х гг.

Справедливости ради необходимо отметить, что Европа начала века заметно отличалась от Европы 1920-х гг., а советские карикатуристы к тому же смотрели на неё сквозь призму опыта революционной эпохи. Ефимов, впервые побывавший в «сытой, вылощенной, надменной» кайзеровской Германии накануне Первой мировой войны, в 1924 г. писал: «Передо мной была совсем другая страна, едва-едва оправившаяся от послевоенных тягот, ещё терзаемая инфляцией, безработицей, внутренними неурядицами» Ефимов Б.Е. Десять десятилетий... С. 121.. А впереди был мировой кризис 1929 г., который на много лет вперёд определил основные внешнеполитические стереотипы советской пропаганды. Но даже тогда, когда появлялась возможность увидеть что-то своими глазами, многие видели только то, что хотели. Вот как описывает, например, свои впечатления от зарубежной поездки тот же Ефимов: «Я смотрел на штурмовиков и эсэсовцев с тем же ощущением, с каким в годы Гражданской войны разглядывал на улицах Киева петлюровских бандитов, -- со странной смесью любопытства, отвращения и профессионального интереса карикатуриста. Они и в самом деле были как бы сошедшими со страниц газет и журналов карикатурами -- эти надутые, красномордые лавочники с выпученными оловянными глазами, в нелепых круглых кепи, в туго обтягивающих толстые зады бриджах. Заносчивые и наглые повадки, пародийно утрированные жесты гитлеровского приветствия, заимствованного у друга Гитлера -- Муссолини, который, в свою очередь, скопировал его с древнеримского приветствия времён цезарей. Утробно-рявкающее “Хайль Гитлер!” Всё это напоминало плохую театральную постановку, о которой пишут в рецензиях, что режиссёр не нашёл свежих красок в изображении врагов, показав их примитивными, трафаретными приёмами»Ефимов Б.Е. Десять десятилетий... С. 211..

Характерной особенностью политической карикатуры являлась повторяемость и узнаваемость нескольких «масок» -- империалист (цилиндр, монокль, мешок с деньгами), как правило, лишённый национальных примет, но иногда -- с явным намёком на английское происхождение; военные (чаще других в форме Франции, Японии, Польши); социал-демократ; полицейский. В подобных ролях выступали и наиболее одиозные для советской пропаганды политические деятели. Вскоре искушённый читатель уже безо всяких подписей узнавал тех или иных персонажей, ориентируясь на привычные детали -- подбородок Муссолини, монокль О. Чемберлена или зонтик Н. Чемберлена, конфедератка и усы Пилсудского, пилотка с кисточкой и характерный профиль Франко. По словам С.Н. Зверевой, существовали как образы -- изображения известных людей с акцентированными характерными приметами, так и типажи -- обобщённые образы социальных, национальных, профессиональных и прочих групп; символы государствЗверева С.Н. Советская внешнеполитическая карикатура... С. 199--200..

Осмысливая опыт, накопленный коллегами-карикатуристами в 1920-- 1930-х гг. и в годы Великой Отечественной войны, И.И. Игин в 1949 г. в пособии «Как работать над карикатурой» писал: «С первых же дней развития советской политической сатиры определились две резко выраженные линии работы над сатирическим образом. Первая линия -- линия создания обобщённого образа (образа-маски), выражающего целое социальное понятие... Обобщённый, типизированный образ нередко перерастает в символ, условный знак: люди-крысы, расхищающие народное добро; мешок, набитый золотом, олицетворяющий власть денег; утка, являющаяся символом лжи, клеветы, жёлтой прессы и т.д., и т.п.»РГАЛИ, ф. 2781, on. 1, д. 872, л. 42-43.. Список можно было бы и продолжить: скелеты, которые означали кризис, голод или войну; артиллерийские орудия и боевые корабли, символизировавшие гонку вооружений; свастику -- ею нередко, помимо фашистов, награждали социал-демократов или просто чем-то несимпатичных автору политиков. Используя многочисленные маски и символы, любой опытный художник легко и быстро «конструировал» рисунок на злободневную тему.

Наряду с применением в карикатуре обобщённого, типизированного образа, определилась и вторая линия -- индивидуализированного образа, выраженного через конкретную личность, представителя той или иной социальной группы. Время от времени в карикатурах встречались и положительные персонажи. Прежде всего это были представители Советской России -- дипломаты и политические деятели. Последних (за исключением Ленина и Сталина) порой изображали в слегка шаржированном, но отнюдь не карикатурном виде.

Нередко встречались красноармейцы и рабочие. За пределами СССР к положительным героям относились коммунисты, трудящиеся и угнетённые всего мира. Во многих случаях они внешностью, статью, а часто и ростом превосходили своих оппонентов. Но исследователи отмечают и «значительный перебор в изображении страданий иностранных пролетариев -- на гротескных рисунках их душат, расстреливают, пронзают штыками, избивают дубинками, разрубают топором. Да и выглядят они часто жалко, а порой уродливо: дистрофичные фигурки и туповатые физиономии вызывают невольные улыбки»Алексеев Е.П. «Звучание тишины»... С. 92..

Важно понимать, что советская политическая карикатура имела дело не столько с политическими противниками, сколько с классовым врагом -- отсюда её жёсткость, иногда откровенная грубость, готовность к личным выпадам против видных деятелей самых разных стран и различной политической ориентации -- от Гувера до Ганди, от Геббельса до Гомперса. Моор подчёркивал: «Резко политическая тема, когда она касается лица, где лицо стоит перед политической смертью. Здесь нет пощады, потому что за ним идёт целый ряд растлевающих идей и тактик и во имя их уничтожения необходимо и уничтожение данного лица. Шарж (как форма) должен быть заострён и по теме до предела (внутренний анализ лица доведён до ясной точности) и никаких пощад во имя “человечества” (здесь нет момента “личности”). Слово “тенденциозность” выкидывается -- тенденция здесь как раз главное. Тут нет и таких мыслей: “лежачего не бьют” -- бьют и добивают, если он, вставши, может вновь и вновь заразить и отравить, повернуть линию, повести за собою ещё не разобравшиеся в этом массы, карикатура здесь своей беспощадностью -- страж, красноармеец на посту» РГАЛИ, ф. 1988, on. 1, д. 379, л. 47.. Впрочем, советская карикатура избегала уничижительного изображения того или иного народа, использования негативных этнических стереотипов.

Но ведь и западная карикатура, нацеленная против СССР, нередко носила откровенно оскорбительный характер. Правда, на Западе советских вождей (за исключением Сталина и в 1920-е гг. Троцкого) почти не знали и соответственно крайне редко изображали. Зато привычной фигурой был зверообразный «большевик» или просто «русский».

Нельзя не отметить ещё один важный нюанс. Сатириков нередко критиковали за «копание в мелочах», требовали поднимать принципиальные вопросы общественной жизни, однако здесь любого автора частушек, фельетонов, карикатур подстерегали различные, иногда весьма существенные неприятные последствия. «Выход был найден. Сатира и юмор взялись за иностранный капитал. Здесь и критика, здесь и мировой масштаб. Да и вся страна жила мировыми проблемами. Слова: Лига наций, Чемберлен, Чичерин, ультиматум и другие не сходили со страниц газет», -- подчёркивается в исследовании повседневной жизни 1920--1930-х гг. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (20--30-е годы). М., 2003. С. 410. Но и здесь легко было вызвать неудовольствие высоких инстанций. Характерно, что в цитируемой выше записке Ингулова журнал «Лапоть», рассчитанный прежде всего на крестьянскую аудиторию, критиковался за то, что «вместо активного проведения классовой политики в деревне поверхностно и беззубо острит на международные темы» «Счастье литературы»... С. 58..

Кукрыниксы. Борис Ефимов (1926)

Это понимали и сами карикатуристы. В «Крокодиле» в январе 1926 г. была опубликована карикатура И.А. Малютина с красноречивым названием «Зачем- берленились»Крокодил. 1926. № 2. С. 3.. Ефимов вспоминал, что один из крупнейших карикатуристов написал шарж на самого себя с красноречивой подписью: «Вяжите меня, братцы, я опять Чемберлена нарисовал»Ефимов Б.Е. Сорок лет... С. 108.. А самого Ефимова коллеги Кукрыниксы изобразили скачущим на любимой (деревянной) лошадке с головой всё того же злосчастного Чемберлена. В результате в конце 1926 г. на карикатуре Ю.А. Ганфа «Лекарь Крокодил» предлагал Чемберлену: заходите в следующий номер, сейчас я занят внутренними болезнямиКрокодил. 1926. № 43. С. 1..

Подводя итог, отмечу, что образы внешнего мира, созданные карикатуристами в 1920--1930-х гг., во многом определили внешнеполитические стереотипы значительной части советского общества. Они отличались большой устойчивостью и в значительной степени сохраняли свое воздействие до конца 1980-х гг., да и сейчас время от времени проявляют себя в общественном сознании.

Размещено на Allbest.ru