Первоначальные попытки легитимации восхождения на престол Генриха IV через восхваление военной доблести, помогшей прекратить конфликт, разрывающий страну десятилетияIbid. C. 54., задали тон всей последующей традиции историописания, фигура короля в которой стояла гарантом мира. Более того, риторика текстов пыталась воспитать в читателях чувство отвращения к прошедшим войнам и закрепить за ними статус трагедии для всей ФранцииIbid. C. 90, С. 111, С. 173.. Таким образом, политика oubliance для официального исторического нарратива означала переосмысление воспоминаний в большей степени, нежели забвение.

Мемуары Армана Жана дюПлесси кардинала де Ришелье можно назвать эталоном воплощения проводимой политики. Нарратив Ришелье построен на апологии королевской власти, причем для передачи происходящего, кардинал использует оптику Маргариты Валуа «Ее муж подвергался смертельной опасности, шел спор о том, следует ли его уничтожить, она спасла его. В разгар этой опасной ситуации он покинул ее и возвратился в свои провинции; он стал врагом ее брата-Короля; она колебалась, к кому из них примкнуть: с одной стороны -- муж, с другой -- брат, Король и религия. <…> Трудно предположить, что при столь сложных обстоятельствах они не испытали непонимания; <…> Три ее брата умирают один за другим, канут в этих войнах. Ее муж оказывается на троне; но поскольку ей нет места среди его друзей, нет ей места и в его сердце». // Ришелье А. Ж. дюПлесси. Мемуары. Москва: АСТ, 2008. С. 260-261., которая даже после попадания в опалу оставалась популярной среди населения и являлась к тому же последней законной представительницей дома Валуа, что позволило кардиналу не обвинять никого из монархов, вынося ответственность за ведение войны вне рамок своих мемуаров.

Более того, травмирующий опыт Религиозных войн через призму политики oubliance в нарративе кардинала ярко выражен в описании Варфоломеевской ночи, ставшей самой мрачной страницей этой истории. Кардинал Ришелье к изображению этого события через эмоциональный отклик на происходящее, то есть Варфоломеевская ночь представлена как событие, ставшее траурной датой для всей Франции, королевская власть к которому имеет весьма опосредованное отношение.Более того, кардинал обвиняет в произошедшем исключительно дом Гизов, говоря об убийствах невинных, но не называя это массовыми убийствами гугенотов «Их свадьба, <…>, стала поводом для всеобщего траура и возобновления еще более жестокой войны, чем та, что велась ранее; ее апофеозом стал день святого Варфоломея, крики и стоны ее отозвались по всей Европе, праздничным вином ее стала кровь жертв, мясом -- изуродованные тела невинных, перемешанные с телами виновных; все это торжество было с радостью отмечено лишь домом Гизов, который сжег в этом пожаре во славу своей мести и славы, под маской набожности тех, кого не мог даже надеяться победить силой оружия» // Ришелье А. Ж. дюПлесси. Мемуары. Москва: АСТ, 2008.С. 260.. С другой стороны, политика забвения в XVII веке могла быть и действительно забыванием. Так, Бассомпьер же вообще не упоминает об этом событии, хотя он участвовал во взятии Ла-Рошели.

Однако Варфоломеевская ночь как всеобщая трагедия - это дискурс XVII века, в то время как первоначальное представление об этом событии было довольно неоднозначным. Анри де Ла Тур, будучи гугенотом и посвящая свои мемуары сыновьям, пишет, что протестанты «перенесли множество страданий и потрясений во время гражданских войн, устроенных дляподдержания свободы совести и для того, чтобы власть приняла законы против преследования, которые постоянно нарушались, и преследования возобновлялись»La Tour H. Mйmoires de Henry de La Tour d'Auvergne. // Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 35 / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823.С. 51.. Однако если для гугенотов это был день борьбы, сражения за собственную жизнь: «В воскресенье, 24 августа, этот ненавистный и ужасный день массовых убийств, совершенных на Религиозной почве, происшедших в Париже, Бог повел меня за руку, чтобы я не убил и не был убит»«Le dimanche, 24 aoust, s'exйcuta а Paris cettetantdйtestable et horrible journйe du massacre fait sur ceux de la Religion, oщ Dieu me conduisit par la main, entellesorte que je ne fusmassacrй, nymassacreur» // Ibid. C. 78-79., то католик Жак Огюст де Ту описывал именно бойню: «Де Ту вышел утром, чтобы услышать мессу. Он не мог без ужаса рассматривать тела Джерома Гросло, судебного пристава Орлеана, и КаликстаГарро, которых тащили к реке по ближайшей улице. Он был вынужден смотреть на эти ужасные вещи, сдерживая слезы, чья естественная нежность не позволила ему бездушно наблюдать за смертью невинного зверя. Боль, которую это причинило ему, вынуждала его не выходить на улицу, опасаясь встречи с такими сценами»«De Thou sortit le matin pour entendre la messe. Il ne put voir sans horreur les corps de Jйrфme Groslot, bailli d'Orlйans, et de CalixteGarrault, qu'ontraоnoit а la riviиre par la rue la plus proche. Il futobligй de regardercesobjetsaffreux sans oserjeterunelarme, luidont le tendre naturel ne luipermet-toit pas de voir sans йmotion la mort d'une bкte innocente. La peine que celalui fit l'obligea de ne plus sortir, de peur de rencontrer de pareils spectacles» // Thou J.-A. Mйmoires de Jacques-Auguste de Thou, depuis 1553 jusqu'en 1601. // Collection des mйmoires rйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 37. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823. С. 232.. В царившей обстановке сдерживание слез могло быть вызвано страхом, что фанатичные католики, бродящие по улицам, кинутся на него, обвинив в сочувствии врагу, с этим же, а не только с болью от зрелища, может быть связано желание не покидать дом. Хотя, с другой стороны, де Ту был государственным служащим, и произошедшая кровавая баня действительно могла сломать его.

Воспоминания Маргариты Валуа о произошедших событиях, как и все ее мемуары, пронизаны оправдательными мотивами. Так, Маргарита пишет о том, что убийства в Варфоломеевскую ночь были превентивным ударом, дабы не допустить покушение на короля и королеву-матьВалуа М. Маргарита де Валуа (1553-1615). Мемуары. Избранные письма. Документы. /под ред. В. В. Шишкина. СПб.: Евразия, 2010. С. 47-48.. Более того, она утверждает, что ни о чем не знала до тех пор, пока в ее комнату не ворвался раненый гугенот. В то же время, Маргарита не заостряет повествование на том, что на несколько дней Париж погрузился в безумие. Вполне вероятно, она просто не видела происходившего на улицах, или же не могла это оправдать в собственных глазах и глазах своих читателей. Вообще, мемуары Маргариты Валуа, сознательная жизнь которой проходила как раз на фоне развертывающих Религиозных войн, представляют собой исключительно автоапологию. Она посвящает мемуары Пьеру Бурдею, аббату де Брантому, хваля его труд, но в то же время отмечая, что он может судить о ее жизниТамже. С. 17-18.. Беря проблему чуть шире, можно прийти к выводу, что мемуары Маргариты Валуа - это бесконечное хождение по грани. Она вынуждена оправдывать себя перед королевой-матерью, перед братьями, перед мужем, перед придворными, она оправдывает Генриха Наваррского перед своей семьей, она оправдывает свою семью, олицетворявшую королевскую власть, в связи с чем вся ее жизнь выглядит как попытки выхода из поля политических интриг и невмешательство в происходящее.

Прерывистый характер Религиозных войн ставил в тупик мемуаристов, потому что для них это были как события, вписанные в историческую память, так и настоящее. Такая двойственность часто приводила к интерпретации прошлого с точки зрения личного опыта авторов и явно ошибочных выводов относительно действий предшественников, что можно встретить в повествовании Анонима относительно недовольства королем в ситуации заключения мира между католиками и гугенотамиОтдел рукописей РНБ. Ф.196. Д. 26. Histoire des guerrescivilesen France. Л. 30.. Сам же этот дворянин пишет, что «Религиозные войны - это «бесконечное множество вещей, не поддающихся простому человеческому объяснению, призванных удовлетворить страсти частных и особенных интересов, несущих в себе притворных богов и замаскированных несколькими ложными проявлениями разума» «Une infinitй de choses, ne tombent pas avec facilite dans le jugementhumain, pour estre la passion des interests priuйs et particulierspaliйe de dieuxpretextes et masquйe de plusiersfaucesapparences de raison» // ОРРНБ. Ф. 196. Д. 26. Histoire des guerrescivilesen France Л. 3..

Однако, двигаясь еще дальше в обратную от XVII века сторону, можно заметить, что Религиозные войны с самого начала были трагедией. Так, Мишель де Кастельно, признанный одним из самых беспристрастных мемуаристов, еще в 1563 году пишет, что «хуже всего было то, что в этой войне оружие, которое было взято для защиты религии, уничтожило всю религию и жалость и породило, как гниющеемертвое тело, паразитов и целуюбесконечность атеистов» «Et le pisestoitqu'encette guerre les armes, que l'onavoitprises pour la deffence de la religion, aneantissoienttoute religion et pietй, et produisoient, comme un corps pourry et gastй, la vermine et pestilence d'uneinfinitйd'atheistes» // Castelnau M. sieur de la Mauvissiиre. Les Memoires de Messire Michel de Castelnau, Seigneur de Mauvissiere. // Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 33. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823. C. 296.. Франсуа де Ла Ну же, будучи гугенотом, упирает в повествовании на то, что для протестантов война была вынужденной мерой: «Пришло время перестать обманывать себя и прибегнуть к обороне, которая справедлива не менее, чем необходима, и не беспокоиться, если нас назовут зачинщиками войны; ибо именно они (прим. католики) во многих отношениях нарушили мирные договоры и соглашения и прислали к нам шесть тысяч иностранных солдат»«ilest temps de nous desabuser, et de recourir а la defense, qui n'est pas moinsjuste que nйcessaire, et ne nous soucier point si on dit que nous avonsestйautheurs de la guerre; car cesontceux--lа qui par tant de manieresont rompu les conventions et pactionspubliques, et qui ontjettйjusques` dans nosentrailles six millesoldats estrangers» // La Noue F. Mйmoires de Franзois de La Noue. // Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 34. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823. C. 189.. В то же время, для Ла Ну, прошедшего Итальянские войны, дикостью была расправа с местным населением в собственной странеНовоселов В. Р. Обычаи войны XVI в. и мотивация поведения наемных солдат //Военно-историческая антропология. 2002. С. 123. // URL: http://annales.info/evrope/small/novoselov.htm#_ftn31 (дата последнего обращения - 24.05.2019).

Таким образом, это небольшое путешествие по линии времени в обратную сторону говорит о том, что восприятие Религиозных войн как неправильных, не укладывающихся в привычную картину мира, присутствовало всегда, а воплощение политики забвения было скорее ответом на социальный запрос общества, предлагавшим вариант осмысления этого опыта как темного времени, от которого лучше дистанцироваться. С другой стороны, Религиозные войны еще до своего окончания стали определенным топосом в истории Франции, которым можно было манипулировать в зависимости от своих целей.

Заключение

«Золотой век мемуаристики», наступивший через несколько десятилетий после официального окончания Религиозных войн и подписания Нантского эдикта, берет свое начало в XVI веке, когда французское дворянство впервые столкнулось с опытом гражданских войни было вынуждено искать новые способы обозначить свою идентичность. Создание единой системы памяти о Религиозных войнах, само их определение как «религиозных», а не гражданских, дало дворянам возможность отойти пережитого травматического опыта, связанного с существованием в окружении насилия и военных действий внутри собственной страны, что после десятилетий Итальянских войн воспринималось как деградация эпохи. Также изменения в исторической памяти помоглисоздать новую идентичность, выстраиваемуювокруг фигуры короля и легитимизирующую себя через благородное происхождение.Фактически, с трансформацией исторической памяти после кризиса Религиозных войн, понимание сословных границ для французского дворянстваначинает зиждиться на принадлежности к дворянской фамилии, а не на воинской службе. С другой стороны, острая необходимость поддерживать четкие границы сословия порождаетощущение безвозвратной утратынастоящей дворянской добродетели, что на самом деле является скорее категорией благородного воображаемого.

Проблема изменений, затронувших историческую память французского дворянства XVI-XVII вв., имелавоплощений. Первое из них - наличие черт средневековой хронографии.Как и хроники, мемуары дворян XVI-XVII века создавались для фиксации эпохи, они отражали изменчивость времени, выстраивая при этом линию преемственности от каких-либо значимых для пишущего событий, будь то мифический король или Юлий Цезарь; пережитый опыт признавался дворянами исключительным, непривычным, именно поэтому они брались за перо, желая самостоятельно отметить происходившие события, а не довольствоваться историческими сочинениями. Другим изменением, произошедшим в исторической памяти, для дворян стало определение себя в качестве благородного с привлечением для этого семейной генеалогии и классического понятие дворянской добродетели, что также пересекается с уже указаннымспособом выстраивания нарратива. Распространение жанра мемуаристики также отражало изменчивость исторической памяти, так как дворяне обращались к этому жанру с различными целями, включая(авто)апологию для своих действий или для выстраивания дискурса, отвечающего их политическим и религиозным взглядам; также мемуары могли служить «школой жизни» для потомков, представляя собою истории успеха или стратегии поведения в сложных ситуациях.

Тем не менее, характер изменений, произошедших в традиции создания исторического нарратива, говорит не только о пережитом кризисе, но и о страхе дворян как социальной группы потерять собственной идентичность ввиду демографических и юридических изменений, затронувших французское дворянство в XVI-XVIIвв, а также возникшей необходимости доказательства своего статуса, основанного на происхождении, что не только противоречило привычному порядку вещей, но и подвергалостатус дворянина определенного рода девальвации.

Попытки взглянуть на границы дворянского сословия с позиции исторической памяти позволили по-новому оценить произошедшие изменения, так как в XVI-XVII вв. правовое положение дворян и воображаемые границы окончательно перестали совпадать.

Библиография

Источники

Неопубликованные

1. Отдел рукописей РНБ. Ф.196. Д. 26. Histoire des guerrescivilesen France depuisl'йlйvation des Guise jusqu'а 1'an 1566. En 3 livres, avecarguments. 163 л.

Опубликованные

1. Валуа М. Маргарита де Валуа (1553-1615). Мемуары. Избранные письма. Документы. /под ред. В. В. Шишкина. СПб.: Евразия, 2010.

2. Ришелье А. Ж. дюПлесси. Мемуары. Москва: АСТ, 2008.

3. Acadйmiefranзaise. Dictionnaire. 1иre йd., Paris: Coignard, 1694. // URL: http://artfl-project.uchicago.edu/node/45 (дата последнего обращения - 21.05.2019)

4. Bassompierre F. Journal de ma vie: mйmoires du marйchal de Bassompierre. Mmeve J. Renouard, 1877.Т. 1-3.

5. Monluc B.Commentaires 1521-1576// Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 20-22/ Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823.

6. Castelnau M. sieur de la Mauvissiиre. Les Memoires de Messire Michel de Castelnau, Seigneur de Mauvissiere. // Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 33. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823.

7. La Noue F. Mйmoires de Franзois de La Noue. // Collection des mйmoires rйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 34. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823. P. 85-289.

8. La Tour H. Mйmoires de Henry de La Tour d'Auvergne. // Collection des mйmoiresrйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 35 / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823.С. 3-224.

9. L'йdit de Nantes et sesantйcйdents (1562-1598) / Par Barbiche B. Ecole nationale des chartes, 2004. // URL: http://elec.enc.sorbonne.fr/editsdepacification/ (датапоследнегообращения - 22.03.2019)

10. Thou J.-A. Mйmoires de Jacques-Auguste de Thou, depuis 1553 jusqu'en 1601. // Collection des mйmoires rйlatifs а l'histoire de France: en 78 t. T. 37. / Par M. Petitot. P.: Foucault, 1823. С. 189-531.

Литература

2. АссманЯ. Культурнаяпамять: письмо, памятьопрошломиполитическаяидентичностьввысокихкультурахдревности / Пер. с нем. М. М. Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004.

3. Варфоломеевская ночь: событие и споры. / под ред. П. Ю. Уварова. М.: Институт всеобщей истории, 2001.

4. Гизо Ф. История цивилизации в Европе. М., 2007.

5. Десимон Р. Дворянство, «порода» или социальная категория? Поиски новых путей объяснения феномен дворянства во Франции Нового времени // Французский ежегодник 2001. М.: Эдиториал УРСС, 2001. // URL: http://annuaire-fr.narod.ru/statji/Desimon-2001.html (дата последнего обращения - 22.03.2019)

6. Досси Ю., Шишкин В.В. Религиозные войны во Франции XVI в. Новые источники, новые исследования, новая периодизация. СПб.: Евразия, 2015.

7. Дэвис Н. З. Духи предков, родственники и потомки: некоторые черты семейной жизни во Франции начала нового времени // Thesis. 1994. Вып. 6. С. 201-241.

8. История Франции. В 3-х томах.Т. 1. М., 1972.

9. Констан Ж. М. Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн. М., 2005.

10. Королевский двор в политической культуре средневековой Европы / Под ред. Н. А. Хачатурян. М.: Наука, 2004.

11. Крузе Д. Король и насилие: из истории французского абсолютизма XVI в. // Французский ежегодник 2005: Абсолютизм во Франции. К 100-летию Б. Ф. Поршнева (1905-1972). М.: КомКнига, 2005. С. 166-191.

12. Лучицкий И.В. Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции. Киев, 1871.

13. Люблинская А.Д. Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1640 гг. Л., 1982.

14. Малинин Ю. П. Филипп де Коммин и его «Мемуары» // Филипп де Коммин. Мемуары. М.: Наука, 1986. С. 384-437. // URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus2/Kommin/framepred.htm (дата последнего обращения - 21.05.2019)

15. Маслов А. Н. Легенда о Троянской войне в средневековой западной традиции // Диалоги со временем: Память о прошлом в контексте истории. / Под ред. Л. П Репиной С. 410-446.

16. Мишле Ж. Краткая история Франции до Французской революции. СПб., 1838.

17. Новоселов В. Р. Обычаи войны XVI в. и мотивация поведения наемных солдат //Военно-историческая антропология. 2002. // URL: http://annales.info/evrope/small/novoselov.htm#_ftn31 (дата последнего обращения - 24.05.2019)

18. Пименова Л. А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия / Под ред. В. А. Ведюшкина. М: Археографический центр, 1997.

19. Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.

20. Репина Л. П. Культурная память и проблемы историописания. М., 2003.

21. Репина Л. П. Опыт социальных кризисов в исторической памяти // Кризисы переломных эпох в исторической памяти. 2012.

22. Решин А.И. Дар и некоторые аспекты проблемы становления феодализма в современной медиевистике // Средние века, 2003. Вып. 64.

23. Рюзен Й. Кризис, травма и идентичность //Цепь времен”: Проблемы исторического сознания/ Под ред. Л. П Репиной. М.: ИВИ РАН. 2005. С. 38-62.

24. Сказкин С. Д. Избранные труды по истории. М., 1973.

25. Уваров П.Ю. Клод Атон - бытописатель французской смуты: загадка «простого человека» // Французское общество в эпоху культурного перелома: от Франциска I до Людовика XIV. / Под ред. Е.Е. Бергер и П.Ю. Уварова. М, 2008.

26. Уваров П.Ю. Франция XVI века: Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.: Наука, 2004.

27. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память //Неприкосновенный запас, 2005. Т. 2. №. 2-3.

28. Хеншелл Н. Миф абсолютизма: Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего нового времени/ Пер. с англ. А. А. Паламарчук. СПб.: Алетейя, 2003.

29. Шишкин В.В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках. СПб: Евразия, 2004.

30. Элиас Н. Придворное общество: Исследования по социологии короля и придворной аристократии. М, 2002.

31. Benedict P. Divided memories? Historical calendars, commemorative processions and the recollection of the Wars of Religion during the ancien rйgime //French History. 2008. Т. 22. №. 4. С. 381-405;

32. Benedict P. Shaping the Memory of the French Wars of Religion. The First Centuries //Memory before Modernity. BRILL, 2013. С. 111-125.

33. Bourquin L. Noblesse seconde et pouvoir en Champagne aux XVIe et XVIIe siиcles. Paris: Sorbonne, 1994. // URL: http://books.openedition.org/psorbonne/1010 (дата последнего обращения - 23.05.2019)

34. Constant J. M. La sociйtйfranзaise aux XVIe, XVIIe et XVIIIe siиcles. Editions Ophrys, 1994.

35. De Boulainvilliers H., de Fourqueux B. Histoire de l'anciengouvernement de la France, avec XIV lettreshistoriques sur les parlemensouetatsgeneraux. LaHaye - Amsterdam, 1727. V. 2. // URL: https://archive.org/stream/histoiredelanci01boulgoog/histoiredelanci01boulgoog_djvu.txt (дата последнего обращения - 19.05.2019)

36. Demers J. A l'origined'uneforme: les mйmoires de Commynes //Cahiers de l'AIEF. 1988. Т. 40. №. 1. С. 7-21.

37. Dewald J. Aristocratic experience and the origins of modern culture, France 1570-1715. Berkeley, 1993. // URL:https://publishing.cdlib.org/ucpressebooks/view?docId=ft4m3nb2k3;chunk.id=0;doc.view=print(дата последнего обращения - 22.05.2019)

38. Diefendorf B. B. The St. Bartholomew's Day Massacre: A Brief History with Documents. Macmillan Higher Education, 2008.

39. Diefendorf B. B. Waging peace: memory, identity, and the Edict of Nantes //Religious Differences in France: Past and Present. 2006. С. 19-49.

40. Dubos J. B. Histoire critique de l'йtablissement de la monarchiefranзoise dans les Gaules. Paris, 1742. V. 4.

41. Frisch A. Forgetting Differences. Edinburgh University Press, 2015.

42. Kettering S. Patronage in early modern France //French historical studies. 1992. Т. 17. №. 4.

43. Margolf D. C. Adjudicating memory: law and religious difference in early seventeenth-century France //The Sixteenth century journal, 1996. С. 399 -418.

44. Schalk E. L'epee et le sang. Une histoire du concept de noblesse (vers 1500-vers 1650). Champ Vallon, 1996.

Размещено на Allbest.ru