Происхождение восточных славян и русского народа

Бог Ярило олицетворял собой весну, пробуждающуюся от зимней спячки природу. Славянам он представлялся в виде молодого красивого юноши, ездившего по полям и селениям на белом коне в белой мантии. Считалось, что там, где Ярило проедет на своем коне, вырастет богатый урожай. У одних славянских племен день Ярилы отмечался в начале весны, у других - в конце весны - начале лета. Если праздник отмечался в конце весны, то Ярило изображался дряхлым стариком, символизировавшим собой состарившуюся, уходящую весну. В этом случае по улицам селений носили чучело старика, а затем его с плачем и причитаниями хоронили в поле. После этого начинались игры и пляски.

Купала рассматривался славянами как плодотворящее божество лета. Его день отмечался 24 июня. Празднику предшествовали "русалии" - торжества, посвященные нимфам полей и вод. Русалки, по славянским повериям, содействовали напоению земли дождевой водой. Во время русалий людей обливали водой, девушек бросали в реки. Этими действиями славяне пытались вымолить у Купалы и русалок дожди, необходимые для получения богатого урожая. Вечером 23 июня на высотах зажигали костры, через которые молодежь прыгала попарно (юноша и девушка). Спускали с гор горящие колеса, стремясь, чтобы они потухли только после того, как коснутся воды. Катание колес символизировало поворот солнца с лета на зиму.

Весьма почитался славянами бог Волос (Велес). Его считали покровителем скота и скотоводов. По-видимому, его культ зародился в те времена, когда протославяне научились приручать диких животных. О нем говорится в древнем "Сказании о построении града Ярославля". "Идол, ему же кланястася сии (жители Медвежьего угла - будущего Ярославля), бысть Волос, сиречь скотий бог. И сей Волос, в нем же бес живя, яко и страхимнози твори, стояще осреди логовины, нарицаемой Волосовой, отселе же и скотий по обычаю на пажити изгоняше. Сему многокозненному идолу и кереметь отворена бысть и волхв вдан, а сей неугасимы огнь Волосу держа и жертвенная ему кури". Считалось, что этот бог способствует обогащению людей. Праздник Волоса отмечался в начале января (2 и 6 числа). К Волосову дню выпекалось особое печенье в виде домашних животных. Люди рядились в звериные маски, надевали на себя вывороченные тулупы.

Языческий бог Сварог представлялся реально существовавшим человеком, царем, при котором люди стали заниматься обработкой металлов и перешли от полигамного брака к моногамному. Простой народ не разделял этого взгляда на Сварога как на обычного человека, хотя и царя. Он считал Сварога богом - господином неба, которому подчиняется вся Вселенная. Имя Сварога сближают с санскритским словом svarga - "небо", а также svar - "солнце", "сверкать". Поскольку нигде не упоминаются идолы Сварога и он отсутствует в обычных перечислениях богов, мы имеем основания считать его персонажем более низкого уровня - духом огня. Но приходится учитывать и то, что он назван отцом Дажьбога, что не дает возможности вовсе "опустить" его до уровня мелких демонов.

Сыном Сварога считался Сварожич - бог огня, покровитель кузнецов и кузнечного дела. И не случайно, что такие слова, как "вар", "сварка" и выражение "варить железо", были тесно связаны своими корнями с именами Сварога и Сварожича.

Перун считался у славян повелителем грома и молний. Они полагали, что Перун пускает свои стрелы-молнии из огромного лука-радуги. Иногда его молнии изображались в виде железных мечей. Считалось также, что Перун вооружен огромной палицей. Искры, высекаемые из камня, также рассматривались как его неотъемлемая принадлежность. По славянским поверьям, все эти грозные орудия служили Перуну для борьбы со злыми демонами-великанами, повелителями туч и земных туманов. Славяне утверждали, что Перун молниями рассеивает тучи, оплодотворяет землю дождями, выводит солнце из облаков. С помощью его творческой силы пробуждается вся природа. На зиму Перун умирает. С началом морозов его громовые уста смыкаются, а оружие выпадает из рук. Зимой Перун лежит в туче-гробу, а весной он оживает, раскалывает своими молниями тучу и начинает действовать.

Славянами дуб рассматривался как священное дерево Перуна. Они верили, что бог-громовик может перевоплощаться в птиц - орла, сокола, кречета. Перун считался покровителем дружинников и вообще военного дела. Однако Перун стал считаться покровителем воинов уже в эпоху военной демократии, когда происходит выделение из общей массы славян воинов-профессионалов и когда последние постепенно утверждают свое привилегированное положение в обществе. Тогда же и Перун "захватывает" верховную власть над остальными языческими богами, "вытесняет" Сварога на второй план. За последним остается право покровительствовать ремесленникам, которые занимаются обработкой металлов.

Праздник Перуна отмечался ежегодно 20 июля. В этот день Перуну приносили кровавые жертвы. Иногда это был бык, иногда петух - птица, посвященная богу-громовику, символизировавшая собой счастье и плодородие, а иногда и люди. Перуну посвящался один из дней недели, а именно - четверг. Славяне верили, что в четверг следует начинать любое дело, поскольку этот день должен быть удачным для всякого предприятия.

По языческим поверьям у Сварога было несколько детей. Одним из его сыновей (по другой версии - дочерью) был Дажьбог, олицетворявший собой солнце. О возникновении Дажьбога существовала следующая легенда. Когда-то солнца не было, и люди жили в полутьме. Но Сварогу нужно было наблюдать за землей и людьми (в некоторых мифах утверждается, что солнце представляет собой глаз верховного божества), и он выпустил солнце из-за пазухи. Все ему очень обрадовались, и в особенности женщины. Вынесли они из домов решета, чтобы набрать в них солнца и осветить им помещения (дома в те времена окон не имели). Долго они трудились, но так и не набрали в решета солнца. Тогда они рассердились на него, стали плевать в сторону небесного светила, оскорбляли его бранными словами. Солнце обрушило свой гнев на этих женщин и превратило их в камни.

Славяне верили, что Дажьбог живет далеко на востоке, где находится страна вечного лета. Каждое утро он выезжает на своей светозарной колеснице из золотого дворца и совершает круговой объезд по небу. В его колесницу впряжены белые огнедышащие кони. У Дажьбога-солнца имеются свои прислужницы, разгоняющие тучи и с помощью дождей очищающие его лицо, придавая ему ясность. Славяне полагали, что осенью Дажьбог умирает, а 24 декабря рождается новый, молодой.

Божеством, близким к Дажьбогу и непосредственно с ним связанным, был Хорс. Он представлялся славянам белым конем, совершающим свой бег над землей с востока на запад. У славян конь считался священным животным. Деревянными конскими головами украшали навершия крыш домов. Конские головы втыкали на колья возле конюшен и хлевов. Славяне полагали, что они отгоняют злых духов. Славяне верили, что кони связывают небо и землю, богов и людей.

Богом ветра, бури, урагана и вообще всякой непогоды у славян считался Стрибог. Ему поклонялись земледельцы, моряки, путники, а также люди, чья деятельность была непосредственно связана с погодными условиями. Возможно, что Стрибогу приписывалась и власть над звездами. Почему он попал во Владимиров пантеон? Дружинная знать Руси, постоянно принимавшая участие в военных походах на различные народы и страны, конечно, нуждалась в помощи этого бога.

Особенно нужда в Стрибоге возрастала во время морских предприятий киевских князей. Ведь неоднократно случалось, что внезапно налетевшая буря губила военный флот русов или поднявшийся ветер топил, а иногда выбрасывал на сушу их суда. Поэтому присутствие Стрибога на киевском капище выглядит вполне закономерно.

О боге Симаргле источники почти не содержат материалов, а потому разобраться в его сути чрезвычайно сложно. Б.А. Рыбаков считает Симаргла богом незначительным, божеством низшего порядка. По его мнению, Симаргл (или Семаргл) - "это священный крылатый пес, охраняющий семена и посевы", олицетворение "вооруженного добра". В более позднее время, уже после официального принятия Русью христианства, Симаргл стал называться Переплутом, который, по некоторым данным, был как-то связан с корнями растений, а также считался богом подземного мира. Но если этот бог являлся охранителем труда земледельцев, то почему ему отведено было место на Старокиевской горе? Как такой малозначительный бог мог попасть в пантеон Владимира? В настоящее время на эти вопросы ответить трудно.

И, наконец, еще одно место на киевском капище занимала богиня Мокошь (Макошь). Мокошь была покровительницей женщин и женского рукоделия. В более поздние христианские времена ее стали называть Параскевой Пятницей. Мокошь Пятница предстает в народных поверьях как богиня-пряха и как покровительница торговли. Ей был посвящен пятый день недели, в который, по славянским поверьям, нельзя было начинать никакого дела, ибо в противном случае это дело будет "пятиться". Работа в пятницу считалась грешным делом. В пятницу можно было лишь торговать. Всё это объясняет наличие статуи Мокоши на Старокиевской горе. Во-первых, эта богиня выступала как покровительница женщин и их занятий, а верхушка общества на Руси в X веке состояла не только из мужчин. Представительницы прекрасного пола играли заметную роль во многих делах. Достаточно вспомнить княгиню Ольгу, долгое время самовластно управлявшую Киевской Русью. Во-вторых, для представителей господствующего класса было вовсе не безразлично, как идут их торговые дела. А потому и поклонение их Мокоши не выглядит странным.

4. Христианство и Русь: первое знакомство

До обращения в новую христианскую веру русский народ был уже вполне сформированным этносом, выделившемся в VI веке из более крупной общности - славян, а само христианство - полностью сформированном вероучением с тысячелетней историей, догматизированным на семи Вселенских соборах IV-VIII веков. Славяне были издавна близко знакомы с Византией, куда они ездили торговать и служить в императорских войсках или нападали на города с целью грабежа.

Многие дореволюционные историки считали первым проповедником христианства у славян ученика Христа, апостола Андрея. Так, знаменитый русский историк церкви митрополит Макарий писал: "...в коренной России св. апостол Андрей <...> проповедовал Евангелие не кому-либо другому, а, без сомнения, стародавним здешним обитателям, предкам нашим - славянам" Макарий, митр. История Русской церкви. - М., 1997. С. 166.. Ему вторил и еще более известный историк-византолог В.Г. Васильевский: "Странное сказание о просвещении Русской земли Первозванным апостолом, внесенное в нашу первоначальную летопись, никак не может быть считаемо изобретением или пустою выдумкою местного тщеславия <...> и <...> находится в той или иной связи с древнейшими преданиями" Васильевский В.Г. История церкви в России. - М., 2000. С. 202..

Авторы основывали свои выводы на тексте "Повести временных лет". Во вводной ее части имеется следующее сообщение: "А Днепр втечеть в Понетьское море жерелом, еже море словеть Руское, по нему же учил святыи Оньдреи, брат Петров <...>

Оньдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, уведе, яко ис Корсуня близ устье Днепрьское, и въехоте пойти в Рим, и пройде в устье Днепрьское, и оттоле поиде по Днепру горе. И по приключаю приде и ста под горами на березе. И заутра въетав и рече к сущим с ним учеником: "Видите ли горы сия? - Яко на сих горах восияеть благодать Божья; имать град велик быти и церкви многи бог въздвигнути имать". И въшед на горы сия, благослови я, и постави крест, и помоливъея Богу, и сълез с горы сея. иде же послеже бысть Киев, и поиде по Днепру горе. И приде в словени, идеже ныне Новъгород, и виде ту люди сущая, како есть обычаи им, и како ся мыють и хвощутся, и удивися им. И иде в Варяги, и приде в Рим, и исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: "Дивно видех Словеньску землю идучи ми семо. Видех бани древяны, и пережьгуть с рамяно, и совлокуться, и будуть нази, и облеются квасом усниянымь, и возмуть на ся прутье младое, и бьють ся сами, и того ся добьють, едва слезуть ли живы, и облеются водою студеною, и тако ожиуть. И то творять по вся дни, не мучими никим же, но сами ся мучать, и то творять мовенье собе, а не мученье". Ты слышаще дивляхуся. Оньдрей же, быв в Риме, приде в Синопию" Васильевский В.Г. История церкви в России. - М., 2000. С. 205..

Чтобы доказать истинность данного сказания, Макарий привлек отдельные свидетельства раннехристианских писателей Тертуллиана, Оригена, Афанасия Александрийского, Иоанна Златоуста, Иеронима о распространении христианства в Европейской Скифии. Кроме того, он сослался на известие тирского епископа Дорофея, жившего в IV веке: "Андрей, брат его (апостола Петра), протек всю Вифинию, всю Фракию и скифов (или, как в другом списке, - "всю приморскую страну Вифинии, Понта и Фракии и скифов"), проповедуя Евангелие Господа" Макарий, митр. История Русской церкви. - М., 1997. С. 174..

Макарий заметил также, что данное свидетельство подтверждается рядом более поздних церковных историков IV-IX веков. Тем не менее, он высказал сомнение относительно того, что апостол Андрей ходил на север до района Новгорода и Балтийского моря, и полагал, что Андрей проповедовал христианство только на юге Восточной Европы.

Привлечение известий историков церкви III-IX столетий не только не усилило, но, напротив, ослабило убежденность как самого Макария, так и читателей в правдивости легенды о хождении апостола Андрея по Днепру и Волхову. Действительно, ни один из авторов не говорит о путешествии Андрея в среднюю и северную полосу Восточной Европы. Они утверждают, что апостол Андрей проповедовал по северной кромке Понта. В их произведениях говорится также о скифах, а не о славянах. Правда, византийские историки I тысячелетия н.э. часто называли славян скифами или тавроскифами. Однако наименование "скифы" они давали также и многим другим народам, обитавшим в Восточной Европе или проходившим по "причерноморскому коридору" с востока на запад.

Несмотря на явную недостоверность сказания, оно получило широкое распространение в дореволюционной России. В XIX веке археолог К.А. Лохвицкий предпринял попытку найти материальные подтверждения пребывания апостола Андрея на киевских горах. Он производил раскопки на горе, стараясь отыскать остатки креста, поставленного Андреем. Попытка эта, как и следовало ожидать, результата не имела. Однако уже в XVIII и XIX веках отдельные историки высказывали серьезные сомнения в правдивости легенды об апостоле Андрее.

И.И. Малышевский заметил, что сказание о посещении апостолом Андреем Поднепровья и области течения Волхова не было известно ни митрополиту Илариону, ни летописцу Нестору. Нестор же прямо заявил в "Житии Бориса и Глеба", что русский народ не знал апостольской проповеди, так как апостолы к русам не ходили. По мнению Малышевского, сказание об Андрее-апостоле было плодом русского творчества. Создатель его пытался возвысить Киев и осмеять Новгород и его жителей. Сказание возникло в Киеве в княжение Всеволода Ярославича (1078-1093) при митрополите Ефреме, который прославился своим "банным каменным строением" в Переяславле Русском. Внесено же в текст "Повести временных лет" оно было только в середине XII века при князе Изяславе Мстиславиче и митрополите Климе Смолятиче, выступавших против подчинения русской церкви византийскому патриарху. Малышевский отметил также, что сказание о путешествии апостола Андрея к славянам подверглось в более поздние времена различным переделкам и доделкам.

Резкой критике подверг сказание о путешествии апостола Андрея к славянам Е.Е. Голубинский. Историк пришел к выводу, что сказание об Андрее противоречит другому, более древнему тексту, который содержит летопись под 6491(983) годом, где говорится: "...еде бо (в Русской земле) не суть апостоли учили, ни пророци прорекли <...> Аще и телом апостоли не суть еде были..." Голубинский Е.Е. История Русской церкви. В 5-ти тт. - М., 2008. Т. 1. С. 155. Он считал, что смысл сказания предельно ясен. Автор его пытался доказать, что "наше христианство ведет свое начало также от самих апостолов, как и у кого бы то ни было" Там же.. Голубинский хорошо уловил политический смысл сказания, заметив, что с его помощью русские стремились утвердить свое равенство с другими христианскими народами.

В составе "Жития св. Стефана Сурожского" до нас дошло сказание "О прохождении ратью к Сурожу князя Бравлина из Великого Новгорода". В нем говорится, что спустя немного лет после смерти сурожского архиепископа Стефана († ок. 787 г.) в Крым ворвалась великая русская рать, которую возглавил князь Бравлин из Новгорода. Ратники ограбили и пленили все южное и восточное побережье Крыма от Корсуня и до "Корча" (Корчева, совр. Керчи). Бравлин подошел к Сурожу и овладел городом. Сам Бравлин во главе своих воинов вошел в церковь св. Софии, где находился гроб св. Стефана Сурожского. "А на гробе царьское одеяло и жемчюг и злато и камень драгый, и кандила злата, и сосудов златых много" Жития святых. - М., 2012. С. 344.. Все это воины Бравлина ограбили. И в том же часе с русским князем случился припадок. Он упал на пол, его лицо обратилось назад, а рот стал источать пену. И вскричал Бравлин громким голосом, уверяя окруживших его бояр, что его ударил по лицу великий и святой человек, и требуя от них, чтобы они возвратили всё награбленное в храме. Те выполнили его волю и хотели вынести князя из церкви, однако Бравлин запретил им это делать, заявляя, что старый и святой муж притиснул его к полу и хочет изъять из него душу. Чтобы задобрить старца, князь приказал боярам вывести русскую рать из Сурожа, а также принести все, что было награблено воинами в других городах и сложить на гроб Стефана. Но "святой старец" этим не удовлетворился. По словам Бравлина, он потребовал от него, чтобы князь крестился в его церкви. Только при выполнении этого условия ему было обещано, что его лицо вновь встанет на место, а сам он возвратится домой. Бравлин дал свое согласие на обращение в христианство и преемник Стефана архиепископ Филарет (историческое лицо) крестил князя и всех его бояр, после чего лицо Бравлина немедленно приняло первоначальное положение, хотя шея еще и болела у него. Чтобы окончательно исцелиться от недуга, Бравлин приказал своим ратникам отпустить всех пленников, захваченных в этом походе, а также дал великий дар св. Стефану. После этого, почтив город, людей и попов, Бравлин отправился домой.

"Сказание о крещении новгородского князя Бравлина" (в некоторых списках он именуется Бравалином, Бранливым и т. д.) породило обширную литературу, которая подвергалась серьезному анализу в работах Н. Полонской и А.Н. Сахарова. Ряд историков высказывались против того, чтобы считать изложенные в "Сказании" факты сколько-нибудь правдоподобными. Другие пытались отождествить поход Бравлина с хорошо известным походом киевского князя Владимира на Корсунь в конце X века, тем более что в некоторых редакциях "Жития св. Стефана Сурожского" в качестве отправной точки похода Бравлина помечен не Новгород, а Киев. Историки церкви XIX века заметили, что "Житие св. Стефана Сурожского" не известно в греческом оригинале, а встречается только в славянских рукописях. Точно так же, как и сам Стефан Сурожский в Греции не считается святым, его имя упоминается только по русским святцам. Данные наблюдения привели некоторых исследователей к выводу, что "Житие св. Стефана Сурожского" было создано на Руси не ранее XV века. Но уже в XIX столетии некоторые историки были склонны доверять всему тому, что говорится о Бравлине в житии. Так, например, Макарий попытался увязать с крещением Бравлина появление в Новгороде Великом Преображенской церкви, о которой сообщается в Иоакимовской летописи. Правда, в защиту своих выводов Макарий не привел каких-либо убедительных доказательств. Е.Е. Голубинский не согласился с гипотезой, согласно которой "Житие св. Стефана Сурожского" является сочинением XV столетия и появилось оно на Руси. В славянских переводных текстах чувствуется "отзвук" греческого языка. По его мнению, Стефан был местным, сурожским святым, поэтому-то его имя и не стоит в греческих святцах. Он был склонен относить всю историю с Бравлином к первой половине IX века.

Наиболее тщательному анализу известия о Бравлине подверг В.Г. Васильевский. Ему удалось убедительно доказать, что "Сказание о Бравлине" было создано в Византии не позже конца X века, но раньше похода Владимира на Корсунь. По мнению В.Г. Васильевского, факт нападения русской рати на Крымское побережье действительно имел место в конце VIII или начале IX века. Что же касается чудес, якобы совершенных Стефаном Сурожским, то "гораздо правильнее было бы утверждать, что описанного события (речь идет о припадке князя Бравлина и его выздоровлении после обращения в христианство) вообще никогда не бывало..." Васильевский В.Г. История церкви в России. - М., 2000. С. 209.

Чтобы лучше разобраться в "Сказании о Бравлине", приведем известия из другого сказания - "О нашествии Руси на Амастриду", которое дошло до нас в составе "Жития св. Георгия Амастридского". В нем говорится, что на город Амастриду (один из важнейших стратегических пунктов и торговых центров Византии), расположенный на южном берегу Черного моря, было нашествие варваров-русов, поклоняющихся лугам, источникам и деревьям. Русы ворвались в главный амастридский храм, где хранились останки св. Георгия. "Когда варвары вошли в храм и увидели гробницу, они вообразили, что тут сокровище <...> Устремившись, чтобы раскопать оное, они вдруг почувствовали себя расслабленными в руках, расслабленными в ногах и связанными невидимыми узами, оставались совершенно неподвижными, жалкими, будучи полны удивления и страха и ничего другого не имея сил сделать, как только издавать звуки голоса" Жития святых. - М., 2012. С. 356.. Их предводитель потребовал объяснений по этому поводу от одного из пленных. Тот объяснил эти странные явления воздействием на русов-грабителей "подлинного Бога" и св. Георгия и заявил, что для выздоровления воинов следует принести Богу дары и освободить захваченных войском пленных. После выполнения поставленных условий "варвары освобождаются от божественного гнева, устраивается некоторое примирение и сделка их с христианами, и они уже более не оскорбляли святыни, не попирали божественных жертвенников, уже не отнимали нечестивыми руками Божественных сокровищ, уже не оскорбляли храмов кровью. Один гроб был достаточно силен для того, чтобы обличить безумие варваров, прекратить смертоубийство, остановить зверство, привести (людей), более свирепых, чем волки, к кротости овец и заставить тех, которые поклонялись рощам и лугам, уважать божественные храмы" Жития святых. - М., 2012. С. 358..

Как показали исследования В.Г. Васильевского и Е.Э. Липшиц, данное сказание появилось в Византии между 825 и 842 годами и, по-видимому, принадлежит перу дьякона Игнатия, известного византийского писателя первой половины IX столетия. Таким образом, оба литературных произведения - о Бравлине и о нападении русских на Амастриду - отделены друг от друга сравнительно небольшим промежутком времени. Фактически они возникли в одну эпоху, для которой были характерны частые нападения русского флота на причерноморские византийские города.

О подобного рода акциях, имевших место в IX-X веках, многократно сообщается в самых разнообразных исторических источниках. Поэтому реальная основа обоих сказаний сомнению не подлежит. Она выясняется с помощью ряда деталей, на которые обратил внимание еще В.Г. Васильевский. Кроме того, авторы обоих сказаний для большего правдоподобия были обязаны сослаться именно на такие события, которые глубоко запечатлелись в народной памяти и не могли быть опровергнуты. Однако всё вышесказанное касается только вопроса о достоверности известий о русских нападениях, но не вопроса о чудесах, якобы совершенных св. Стефаном Сурожским и св. Георгием Амастридским.

С какой же целью создавались подобного рода сказания о чудесах? Их авторы преследовали, как правило, две цели.

Первая - прославление того или иного человека после его смерти, чтобы добиться его канонизации, а также привлечь к месту его захоронения массы паломников.

Вторая цель - довести сведения обо всех этих чудесах до язычников-варваров, напугать их рассказом, оказать на них моральное давление, чтобы они не осмеливались нападать на города и храмы, находящиеся под патронатом такого грозного святого.

Во всяком случае, эта легенда не дает нам оснований говорить о крещении хотя бы части русского народа в конце VIII - начале IX века. Отдельные лица, а возможно, и небольшие отряды воинов восточнославянского происхождения, устроившиеся на службу в Византийской империи и проживавшие в Константинополе или других городах этой страны, иногда порывали с язычеством и становились христианами. Условия, в которых им приходилось пребывать за границей, могли диктовать подобного рода поступки. Христианская идеология Византийской державы была направлена своим острием против всего языческого. Христианам запрещалось вступать в тесные контакты с язычниками. На язычников в империи смотрели с презрением. Естественно, что карьера людей, решивших навсегда обосноваться в Византии, в большой степени зависела от того, являются ли они христианами или нет. Поэтому для славян, поселившихся навсегда в пределах Византийской державы, переход в христианство был неизбежен.

В источниках имеется и еще одно упоминание о проникновении христианства в Восточную Европу в I тысячелетии н. э. Арабский географ IX века Ибн Хордадбех, создавший около 846 года первую редакцию своего обширного труда "Книга путей и государств", записал в ней: "Что же касается до русских купцов, - а они вид славян, - то они вывозят бобровый мех и мех черной лисицы, и мечи из самых отдаленных (частей) страны Славян к Румскому морю, а с них (купцов) десятину взимает царь Рума (Византии) <...> Иногда они привозят свои товары из Джурджана в Багдад <...> И выдают они себя за христиан и платят джизию" Жития святых. - М., 2012. С. 362.. Данное свидетельство арабского автора о христианстве русских купцов стоит особняком, и другие источники не содержат никаких прямых доказательств или опровержений его.

Некоторые источники подтверждают первую часть этого известия - Русь действительно вела обширную торговлю со многими южными странами. Правда, в нашем распоряжении имеется одно свидетельство, которое, возможно, является косвенным подтверждением замечания Иби-Хордадбеха о христианстве русских купцов. В "Житии Константина Философа" говорится, что он, будучи в начале 60-х годов IX веке в Херсонесе, обнаружил там "Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и человека нашел говорящего на том языке" Жития святых. - М., 2012. С. 363..

Богослужебные христианские книги не могли попасть к русам случайно, тем более случайно быть переведены на русский язык. Из факта их существования видно, что уже в середине IX века имелась какая-то группа восточных славян, исповедовавшая христианское вероучение. Вряд ли эти книги переводились для славянских рабов, живших в Херсонесе. Как уже говорилось, рабовладельцам было безразлично, какую религию исповедовали их рабы. Возможно, что книги были переведены на русский язык для проповеди христианства среди феодализирующейся русской знати. Однако скорее всего они предназначались именно для русского купечества.

Таким образом, во второй половине IX столетия уже почти все славяне были знакомы с христианством. Однако подлинный расцвет христианства наступил лишь в государстве российском. Только русский народ, объединенный сильной княжеской властью, был способен воспринять и усвоить такую развитую и оформленную религию, каковой уже стало на тот момент христианство.

Библиография

1. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. В 3-х томах. - М.,1861-1890.

2. Алексеев Л.В. Полоцкая земля. - М., 1966.

3. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVII вв. - М., 1973.

4. Аникин В.П. Тотемизм древних славян. - М., 2000.

5. Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. - М., 1982.

6. Артамонов М.И. История хазар. - М., 1962.

7. Багалей Д.И. Русская история. - М., 1914.

8. Бахтин М.В. Богословское осмысление истории. - М., 2006.

9. Бахтин М.В. Эпистемология исторического знания (модели истории и философско-антропологические репрезентации). - М., 2012.

10. Бахтин М.В. Человек и история: очерки философии истории. - М., 2012.

11. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. В 9-ти тт. - М., 1981.

12. Беляев Н.Т. Рорик Ютландский и Рюрик начальной летописи // Seminarium Kondakovianum. Prague, 1929. Вып. III.

13. Бердяев Н.А. Смысл истории. - М.,1990.

14. Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты психологи войны и национальности. - М., 1918.

15. Бестужев-Рюмин К.Н. Современное состояние русской истории как науки // Московское образование. 1859. Кн.1.

16. Бестужев-Рюмин К.Н. Философия истории и московское государство (по поводу статьи г. Дмитриева "Ответ г-ну Бестужеву-Рюмину" // Отечественные записки. 1860. Ч. CXXXIII. № 11.

17. Бестужев-Рюмин К.Н. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Сочинение профессора С.-Петербургской духовной академии М.О. Кояловича. - СПб., 1884 // Журнал министерства народного просвещения. 1855. Январь Ч. CXXXII.

18. Бестужев-Рюмин К.Н. О составе русских летописей до конца XV века. - СПб., 1868.

19. Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т.1. - СПб.,1872.

20. Бестужев-Рюмин К.Н. Славянское учение и его судьбы в русской литературе. Статья первая // Отечественные записки. 1862. № 2. Т.CXL.

21. Бестужев-Рюмин К.Н. Теория культурно-исторических типов // Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. - СПб., 1995.

22. Бестужев-Рюмин К.Н. Чему учит русская история // Древняя и новая Россия. Исторический иллюстрированный ежемесячный сборник. 1877. Т. I.

23. Библиотека литературы Древней Руси. - СПб., 2001.

24. Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России г-на Леклерка, сочиненные генерал-майором Иваном Болтиным. Б.м., 1788.

25. Болтин И.Н. Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том Истории князя Щербатова. - СПб., 1794.

26. Боровский Я.Е., Моця А.П. Концепция язычества и христианства в зарубежной историографии и данные археологии // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Сборник научных трудов. - Киев, 1990.

27. Боханов А.Н. Русская идея. От Владимира Святого до наших дней. - М., 2005.

28. Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. - М., 1988.

29. Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.). - М., 1960.

30. Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. - Пг., 1916. С. 115.

31. Васильевский В.Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI-XII веков // Журнал Министерства народного просвещения. 1875, март (№ 3). С. 91.

32. Васильевский В.Г. История церкви в России. - М., 2000.

Размещено на Allbest.ru