Отражение истории блокады в иностранной литературе

В своей деятельности детские учреждения переживали тяжелый период, особенно зимой 1941-1942 годов и почти весь 1942 год. В то время ясли, детские сады и детские дома представляли собой в то, по существу, импровизированные больничные учреждения. 9 февраля 1942 года Ленгорисполком принял еще одно важное решение о переводе всех яслей на круглосуточную работу и, одновременно, обязался обеспечить через детские консультации питание детей заболевших матерей. Число детей в интернатных группах увеличилось до 70% от общего числа детей, обслуживаемых детскими садами и яслями. С 20 января 1942 года расширена до 1275 мест сеть домов малюток.

Оценивая ситуацию, сложившуюся в осажденном Ленинграде, Совет Народных Комиссаров СССР предпринимает экстренные меры для охраны жизни и здоровья малышей. Так, в самые напряженные и тяжелые дни войны были изданы два важных постановления по охране здоровья детей: «Об устройстве детей, оставшихся без родителей» (от 23 января 1942 года) и «О мероприятиях по улучшению работы органов Наркомздрава и детских учреждений по медицинскому обслуживанию детей и усилению питания нуждающихся детей» (от 27 октября 1942 года).

Реализация этих постановлений должна была решить две важные проблемы, возникшие в условиях голодной блокады: 1) обеспечить заботу о безнадзорных детях, которых становилось все больше в связи с увеличением смертности среди взрослого населения; 2) организовать питание для юных ленинградцев.

Согласно Постановлению СНК СССР от 23 января 1942 года необходимо было быстро выявить безнадзорных детей и определить их в детские дома. Уже через месяц в городе создаются областная и городская комиссии по устройству детей, оставшихся без родителей, а со второй половины марта на основании специального постановления Ленгорисполкома от 13 февраля 1942 года начинают действовать районные приемники-распределители НКВД. Туда доставлялись осиротевшие дети в возрасте до 15 лет включительно. Эти учреждения были укомплектованы необходимым для их работы педагогическим и медицинским персоналом. Через 5-6 дней от момента поступления дети распределялись по яслям, Домам малюток или, если требовалось, помещались в больницы. Только за первые пять месяцев работы через эти распределители прошло около 30 тысяч детей, в том числе 2 тысячи детей ясельного возраста.

Большую работу по выявлению безнадзорных детей и направлению их в детские дома развернули комсомольские организации. Блокадная газета «Смена» в разделе «Комсомольская хроника» сообщала, что в марте 1942 года Смольнинский РК ВЛКСМ выделил несколько бригад для выявления безнадзорных детей в своем районе.

Малыши, поступавшие в детские дома, несмотря на юный возраст, успели многое пережить. Они лишились родителей и крова. В большинстве случаев эти дети были очень слабыми, бледными, измученными. Многие из них не могли активно двигаться. Воспитательница одного из детских домов вспоминает, что морщинистыми лицами, обросшими пушком, дети были похожи на старичков. Они ничем не интересовались Павлов Д В. Ленинград. 1941. Блокада. Чикаго, Чикагскии университет. 1965. С 113.

Малышей приходилось класть на кровать по двое, так как не хватало ни кроватей, ни матрацев. В 58-й детский дом с марта по сентябрь 1942 года пришли 773 ребенка, из которых удалось эвакуировать 625. В детский дом № 27 с января по сентябрь 1942 года поступило 924 малыша, из них эвакуировали 763 ребенка, к родителям направили 25 детей, в больницу - 12 детей, в ремесленное училище - 4, умерло - 115 детей Павлов Д В. Ленинград. 1941. Блокада. Чикаго, Чикагскии университет. 1965. с. 121.

Необходимо отметить, что, помещения под детские дома и интернаты старались выделять хорошие: там было тепло, чисто, имелось много игрушек. Но, в условиях блокады при постоянно растущей детской беспризорности таких помещений не хватало.

Малышей, страдающих дистрофией, помещали в специальный изолятор, где они получали усиленное питание. Электричества в здании не было. Кормили ребят при свете лучинок, которые по очереди держали воспитатели, освещая помещение столовой. Сотрудники детских домов старались создавать для детей уютную обстановку, насколько это было возможно в условиях блокады. Директор детского дома №10 Куйбышевского района P.M. Мильнер Мерецков К А. На службе народу. М.: Политиздат. 1988. С. 98 вспоминает, что много внимания уделялось деталям: занавескам, салфеткам, цветам, чтобы обстановка больше напоминала дом, а не казенное учреждение.

Воспитатели детских домов стремились вернуть детей к жизни, отвлечь их от мысли о еде. В первое время организовывать какие-либо мероприятия было очень трудно. Ребята ничем не интересовались, быстро уставали. Сразу после ужина, в 7 часов, они ложились спать.

В своих воспоминаниях профессор Ю.А. Менделева Мерецков К А. На службе народу. М.: Политиздат. 1988. с. 112 рассказывает о том, как она представила в Наркомздрав доклад, посвященный дистрофии и ее последствиям для здоровья детей. С этими материалами ознакомились А.И. Микоян и А.Н. Косыгин. В этом докладе особенно подчеркивалась нехватка в блокадном городе натурального цельного молока, без которого невозможно нормальное развитие детей. Для решения данной проблемы в Ленинград доставили тысячу коров из Вологды и Ярославля, что значительно помогло улучшить состояние здоровья маленьких ленинградцев.

Как уже отмечалось, серьезную помощь в организации детского питания оказывали молочные кухни, которые ежедневно отпускали до 80 тысяч порций молока и различных питательных смесей. В феврале 1942 года в «Ленинградской правде» была опубликована статья, в которой говорилось, что более 30 000 ленинградских ребят были полностью обеспечены питанием при школьных столовых.

Дети блокадного Ленинграда постепенно привыкали к постоянно мучавшим чувствам голода и холода, к артобстрелам и бомбежкам, к потере близких людей. Только к равнодушию, а порой и издевательствам, со стороны матери привыкнуть было невозможно. В стенограмме сообщения инспектора охраны детства Свердловского РОНО С.Д. Горовой описано несколько таких примеров Мерецков К А. На службе народу. М.: Политиздат. 1988. С. 124.

Двадцатишестилетняя Н.Г. Позднякова перед уходом на работу в госпиталь запирала своего четырехлетнего сына одного в комнате. Ребенок был крайне истощен. Тело его было похоже на скелет, обтянутый кожей. Три раза мальчик попадал в больницу, а мать забирала его оттуда, получая на него карточки, и снова доводила сына до полного истощения.

Блокады города, в котором к этому времени оказалось примерно 202 тысячи детей школьного возраста, почти совпала с началом учебного года. Несмотря на фронтовую обстановку, предполагалось, что с 1 сентября 1941года начнется очередной учебный год. Однако, тяжелые бои развернувшиеся в сентябре под Ленинградом, не позволили приступить к школьным занятиям в указанный срок. Лишь 26 октября 1941 года

Ленгорисполком. принял решение о начале учебного года с 3 ноября. В этот день в 103 школах Ленинграда из 408, функционировавших до войны, приступили к урокам около 60 тысяч ребят с 1-го по 6-й классы.

Руководство города стремилось оказать помощь в обеспечении продуктами школьников Ленинграда. Самыми тяжелыми для детей стали декабрь 1941 года и январь 1942 года. Чтобы как-то поддержать силы школьников, в декабре 1941 года ежедневно по окончании уроков им давали по тарелке белкового дрожжевого супа, а на десерт - маленькую баночку фруктового желе. По решению Городского комитета партии от 19 января 1942 года, были открыты 30 столовых для школьников 8-12 лет. Всего в них питались 30 тысяч школьников.

Несмотря на такие меры, посещаемость занятий, особенно в первую блокадную зиму, резко упала. Из-за неявки учителей и учеников срывалось проведение уроков в младших классах. В январе 1942 года в городе эти уроки посещали только 36 тысяч учеников. Учащиеся с 1-го по 5-й классы занимались в квартирах, красных уголках, бомбоубежищах. В этих помещениях было не только холодно, но сыро и душно. Керосиновые лампы были тусклыми, поэтому малышам проводились только по два урока в день по 20-25 минут. По распоряжению Ленсовета, в конце декабря 1941 --начале 1942 года в школах начали прекращать занятия.

Любовь Николаевна Пескова в годы блокады была учителем 105 школы. В своем дневнике она пишет: «В здании школы были выбиты почти все стекла, окна забиты картоном и фанерой. Классы не отапливались, чернила замерзали, столовая бездействовала... В школе ученики и учителя занимались в валенках. Часто были пропуски уроков: слабели учащиеся от голода и необходимости много передвигаться пешком. Я стараюсь подбодрить моих учеников, указывая на то, что им, именно им выпадает на долю принять участие в почетной работе по восстановлению города... Отношения с учащимися создались самые хорошие, и мы сообща, на деле преодолевали трудности голода, холода, темноты, и упорно работали».

Похожая ситуация была и в 148 школе, ученики которой писали в коллективном дневнике: «Температура - 2-3° ниже нуля. Тусклый зимний свет робко пробивается сквозь единственное небольшое стекло в единственном окне. Ученики жмутся к раскрытой дверке печурки, ежатся от холода, который резкой морозной струей рвется из-под щелей дверей, пробегает по всему телу. Настойчивый и злой ветер гонит дым с улицы через примитивный дымоход обратно в комнату... Глаза слезятся, читать тяжело, а писать совершенно невозможно. Мы сидим в пальто, в галошах, в перчатках и даже головных уборах».

Медицинские учреждения охраны детства стремились обеспечить действовавшие школы медицинским персоналом. Это была весьма сложная задача, так как к октябрю 1941 года город испытывал недостаток врачебных кадров. Были предприняты меры к тому, чтобы еще до начала учебного года был проведен углубленный медицинский осмотр более 50 тысяч детей по специально разработанной схеме.

Однако, несмотря на эти меры, состояние санитарно-воспитательного режима в школах и детских домах оставляло желать лучшего. В работе учителей и воспитателей с учениками первых классов и семилетками в детских домах отмечался недоучет их возрастных особенностей, применялся уравнительный подход ко всем детям с игнорированием их положительных навыков. Во всех классах особо отмечена скученность учеников в помещениях. Встречались классы, где было до 50 обучающихся. Нередко им приходилось сидеть по три человека на двухместной парте. Классы и школьные коридоры проветривались плохо. Много нареканий было на освещенность классных помещений.

Несмотря на приостановление функционирования некоторых школ города, по решению Ленгорисполкома, для всех детей в 1941 году был устроен новогодний праздник с елкой. Плата за билет составляла 5 рублей, а детям фронтовиков билеты раздавали бесплатно. Кроме нарядной елки, для детей был приготовлен праздничный обед. Каждый ребенок получил по тарелке горячего супа из серой муки с маленьким ломтиком черного поджаренного хлеба, а на второе - кашу с мясной котлеткой. Были еще и конфеты из льняного жмыха. В праздничном наборе каждый получил по прянику и по два мандарина.

После новогодних каникул из-за большой смертности от голода многие школы были закрыты. Лишь с редины весны, когда продовольственное снабжение города улучшилось, Ленгорисполком принял решение о возобновлении работы школ. В начале мая 1942 года 148 школ вновь открыли свои двери. Они были поставлены на котловое довольствие, нормы по которому были значительно выше, чем по детским карточкам.

В работу медицинских учреждений, обслуживавших детей, были внесены изменения с учетом требований военного времени и условий блокады. В целях своевременной и полной госпитализации истощенных детей при детских поликлиниках и консультациях были созданы детские стационары по типу стационаров для усиленного питания взрослых. Первые такие стационары, всего на 300 мест, появились в январе 1942 года в наиболее плотно населенном Фрунзенском районе Ленинграда.1 Грудные младенцы даже в самое суровое время обеспечивались детским питанием, которое выдавали при детских поликлиниках.

К декабрю 1942 года, в соответствии с приказом НКЗ СССР № 531, в Ленинграде постепенно восстанавливается расстроенная в первую блокадную зиму участковая система внебольничного обслуживания детей из расчета: один участковый врач и две патронажные медицинские сестры на 1000 - 1200 детей участка в возрасте до 3 лет включительно.

В целом, за период блокады примерно 522 врача и 678 медицинских сестер из 54-х постоянно действовавших в городе детских амбулаторно-поликлинических учреждений осуществили более 3 млн. 163 тыс. посещений детей на дому, в том числе в 1942 году - 702 444 посещения.

В марте-апреле 1943 года была проведена реорганизация всей системы оказания лечебно-профилактической помощи детям - детские поликлиники и детские консультации были объединены, и обслуживание детей до 10 лет стало осуществляться по системе «единого педиатра на участке». В результате произошло слияние ранее работавших отдельно друг от друга районных детских консультаций и поликлиник.

Вначале система т.н. «единого педиатра» была апробирована на практике совместной работы коллективов 16-й детской консультации и 21-й подростковой поликлиники Свердловского района под методическим руководством сотрудников кафедры организации здравоохранения Ленинградского Педиатрического медицинского института. На основе оправдавшего себя эксперимента, а также решения Ленгорисполкома от 18 марта 1943 года, эта система была внедрена в масштабе города. К исходу 1943 года в Ленинграде имелось 35, а в 1944 году- 36 объединенных детских поликлиник.

Объединенным детским поликлиникам вменялось в обязанность поддержание постоянной связи с женскими консультациями (в ходе патронажа беременных), с родильными домами (при наблюдении новорожденных), с детскими яслями (при контроле качества проводимой в них профилактической работы) и с предприятиями районов (в процессе диспансерного наблюдения состояния здоровья работавших подростков).

Для непосредственного руководства всеми детскими лечебными учреждениями города при Ленгорздравотделе был сохранен так называемый детский сектор, действовал институт главных и старших районных педиатров (школьных и дошкольных). Главным педиатром Ленинграда в тот период был профессор А.Ф. Тур.

Медицинские работники детской сети проявляли особую заботу о юных ленинградцах: помогали им в получении одежды, обуви, дров, определяли нуждающихся в детские дома и столовые лечебного питания. Примером инициативности, желания улучшить положение детей в осажденном городе может служить деятельность главного врача детской консультации Фаины Абрамовны Бахмутской-Белоцерковской.

С 1926 года по 1953 год она работала в Педиатрическом институте. В годы блокады с ее помощью были организованы домашние ясли, прогулочные детские группы, дневной стационар при детской консультации. В Выборгском районе Фаина Абрамовна принимала участие в организации детской консультации № 40, первых пяти филиалов детской консультации (с целью приближения лечебно-профилактической помощи к месту проживания детей).

Ситуация во многих детских больницах, особенно в первую блокадную зиму, сложилась очень сложная. В Детской объединенной больнице им. К.А. Раухфуса, к примеру, 1 января 1942 года вышло из строя центральное отопление, прекратилась подача воды из городской сети и электроэнергии, перестали работать канализация, дезкамеры, автоклав для стерилизации, паровые котлы в центральной и молочной кухнях, механическая прачечная; прекратился прием в стирку грязного белья.

«Не считаясь со временем, силами и состоянием своего здоровья, врачи, медсестры, санитарки и другой обслуживающий персонал больницы не только безропотно несли весьма тяжелую дополнительную нагрузку, но и проявляли инициативу и находчивость и находили выход из создавшегося для больных ребят тяжелого положения», - написано в отчете о работе этой больницы. Так например, врачи придумали, как сохранить тепло в детских кроватках. Врач Татьяна Александровна Костина в этой связи вспоминает, что малышей помещали в «кувезы» - ванночки из оцинкованного железа с двойными стенками для циркуляции горячей воды и краном для ее слива. В ванночки к ножкам детей клали грелки для поддержания нужной температуры.

Следует учесть, что статистика смертности в разных детских стационарах отличалась в разы. Так, во 2-й детской больнице Октябрьского района летальность среди юных пациентов составляла 12%, в то время как в больнице им. Раухфуса достигала 50% случаев.1 Данные показатели свидетельствуют в том числе и об организации оказания медицинской помощи в различных лечебных учреждениях города.

Необходимо отметить, что в самые тяжелые месяцы блокады в детских больницах продолжали проходить партийные собрания сотрудников. В фондах Центрального Государственного архива историко-политических документов обнаружены протоколы этих собраний. Их анализ позволил более детально изучить деятельность партийных организаций детских больниц. Как нам представляется, наиболее показательна в этом плане работа коммунистов соматической больницы Петроградского района.

Изучение указанных архивных материалов позволило установить, что в условиях блокады партийные собрания проводились регулярно, в среднем 1,5 раза в месяц. К примеру, - имеется 16 протоколов проведения их, датированных 1943 годом. За этот год на собраниях рассмотрены 34 вопроса. Протоколы собраний свидетельствуют о высокой (80-100%) активности присутствовавших членов партийной организации при обсуждении всех вопросов.

Изменявшиеся с течением времени условия жизни и борьбы жителей города-фронта отражались в вопросах, которые выносились на повестку дня партийных собраний. К примеру, - в 1942 году вопросы, связанные с агитационной и идеологической работой составили 72%. Среди них - развертывание политмассовой работы, прием кандидатов в члены ВКП(б), проведение соцсоревнований как между отделениями одного стационара, так и с другими детскими больницами, организация и проведение праздников 1 мая и 7 ноября, обсуждение военно-политической ситуации в стране, проведение читок газет. Таким образом, в экстремальных условиях партийные организации, проводя активную политмассовую работу, стремились поддерживать на высоком уровне моральный дух работников больницы.

После снятия блокады Ленинграда были приняты меры для восстановления здоровья ленинградских детей. Широко проводились летние оздоровительные мероприятия. В 1944 году за город в район станций Вырица, Сестрорецк и других вывезли 80% ясельных детей и около половины воспитанников детских садов. Были открыты 29 пионерских лагерей, в которых побывало около 23 тысяч школьников. К началу 1945 года было открыто 9 детских санаториев на 905 мест, что позволило только за один год обслужить более 2 тысяч больных детей и подростков.

Для восстановления сил и здоровья детей, находившихся в детских учреждениях, с 1942 года были существенно повышены нормы их продовольственного снабжения по всем основным нормируемым продуктам. Это дало возможность довести суточную калорийность пищи детей до 1100 калорий в детских яслях и домах малюток, до 1300 калорий -- в детских садах и дошкольных детских домах и до 1400 калорий -- в школьных детских домах.

Была реорганизована система детских поликлиник, начавшая работать по принципу «единого педиатра». Медицинские сотрудники больниц в тяжелейших условиях проявляли героизм и мужество, охраняя своих подопечных. В 1943 году в «Ленинградской правде» была опубликована статья, посвященная медицинским работникам города. Там сказано: «В суровых условиях войны и блокады медицинские работники Ленинграда, проявляя мужество и стойкость, честно и самоотверженно выполняя свой долг, проделали неоценимую работу по оказанию помощи населению, героическим воинам ленинградского фронта и по предупреждению эпидемических заболеваний в городе».

За самоотверженную работу и выдающиеся заслуги в деле охраны здоровья ленинградцев в период блокады города орденами и медалями было награждено несколько тысяч медицинских работников Ленинграда.

Но, к сожалению, несмотря на эти невероятные усилия, тысячи детей так и не дожили до победы, погибнув в кольце блокады. В блокадном Ленинграде сложилась тяжелейшая ситуация. Голод, холод, отсутствие электроэнергии и отопления, постоянные бомбардировки и артиллерийские обстрелы осложняли работу лечебных учреждений города. Перед медиками возникли сложные задачи, несвойственные мирному времени.

2.3 Культурная жизнь

Ленинград до войны по праву считался культурной столицей - он был городом оперы и театра. Многие музыканты и актеры были хорошо известны как в самом городе, так и за его пределами. В городе сложились прочные традиции не только у исполнителей, но и у слушателей: ленинградских меломанов отличали преданность любимому искусству, доброжелательность и требовательность к исполнителям.

Блокада, унесшая жизни огромного числа жителей города, могла бы полностью уничтожить его культуру. Сентябрь 1941 года ознаменовался тем, что количество музыкантов в городе было резко сокращено. Одни - по призыву или добровольно - ушли на фронт, другие, часто - целые коллективы, эвакуировались. Но говорить о том, что все деятели покинули город не приходится - оставалось большое число их даже во времена блокады.

Кольцо блокады замкнулось 8 сентября 41-го. В этот день в Театре музыкальной комедии прошел спектакль «Летучая мышь». Коллектив театра не был эвакуирован. Примечательно, что в начале войны, когда жителей охватила паника, актеры выступали в полупустых залах, однако, когда первые ужасы перед артобстрелом утихли, количество зрителей значительно возросло, а театр стал формировать новый репертуар, отвечавший условиям блокадного времени.

Вовсю работала Филармония. Первый ее концерт состоялся 14 сентября, но вскоре концерты практически не прекращались в ней, ведь именно в искусстве люди отвлекались от повседневных страхов. 17 сентября по радио выступил Дмитрий Шостакович. Он не только сказал о том, что закончил две части своей симфонии, но и подчеркнул, что реальная опасность, угрожающая городу не прерывает его полнокровной жизни.

С 28 сентября по радио начинает выступать Большой Симфонический оркестр: примечательно, что днем музыканты провели репетицию, а ночью прозвучал по радио концерт для Англии. Этот факт должен был показывать миру одно - Ленинград жив и продолжает держаться. Однако, руководство радио сочло симфоническую музыку неуместной в сложившихся обстоятельствах и музыканты переехали с ней на сцену Филармонии.

На 6-9 ноября были объявлены большие концерты в помещении филиала Театра оперы и балета им. Кирова, а также в Госцирке. 11 ноября вышел новый приказ Управления по делам искусств: «В целях улучшения культурного обслуживания населения Ленинграда, и использования находящихся в Ленинграде творческих работников музыкальных театров» сформировать оперно-балетную труппу. Первый спектакль этой труппы - «Евгений Онегин» - состоялся уже 20 ноября.

Прожив относительно спокойно ноябрь, город вступил в самый трагичный период всего военного времени - зиму 1941 года. Зима этого года явила в себе все то, что мы сегодня называем блокадным подвигом - битву советских людей с опасностью, куда большей даже, чем артобстрелы - с холодом, голодом и смертью.

В таких условиях линия музыкального подъема, столь широко распространившаяся в первые дни блокады, резко пошла на спад, а после нескольких выступлений оборвалась и деятельность оперно-балетного коллектива. В конце декабря закрылись двери Филармонии, умолк голос симфонического оркестра: все меньше сил оставалось и у исполнителей, и у слушателей, иссякала электроэнергия, не работало отопление.

На 11 января 1942 года в Капелле был назначен концерт «Полгода Великой Отечественной войны». Афиша обещала участие большой группы деятелей культуры и искусства. Однако выступили лишь немногие, а в зале, в основном, находились моряки, прибывшие в организованном порядке. Это был последний афишный концерт. За ним последовал длительный перерыв.

В январе этого же года в Смольном был проведен концерт для руководства города. Большинство его частников были в плохой форме, однако, мужественно скрывали это. Того же, кто совсем не мог стоять на ногах, незаметно отправляли за кулисы. Выступление музыкальных коллективов ограничивались еще и тем, что вскоре после начала холодов, в городе прекратилась подача электричества. Музыкальные труппы направили поближе к дороге жизни - местам, где распределялось продовольствие. С этого времени музыкальная жизнь города прекратилась.

Однако, с началом весны возродилась и надежда - 4 марта 1942 года начал свою работу Театр Музыкальной Комедии, зал которого почти полностью заполнялся слушателями почти дважды в день.

30 марта прошла первая репетиция возрождаемого Большого симфонического оркестра Радиокомитета. Откликаясь на объявление по радио, коллектив пополнили новые музыканты. Оркестранты имели дополнительное питание в специальной столовой. 5 апреля на сцене Театра имени Пушкина (ныне - Александринский театр) возобновились открытые концерты: выступили симфонический оркестр Радио, большая группа солистов.

С 1 мая возобновил свою деятельность Большой зал Филармонии, где удалось возобновить подачу электричества. С тех пор концерты из Александрийского театра переместились сюда, а управление приказало «считать возобновленными с первого мая занятия профессорско-преподавательского состава <…> Консерватории с оставшейся группой студентов».

2 июля «Ленинградская правда» сообщила о доставленной с Урала в Ленинград самолетом партитуре Седьмой (Ленинградской) симфонии Дмитрия Шостаковича и о предстоящем ее исполнении. Оно состоялось 9 августа в Филармонии и транслировалось по радио, ее слушали жители города и бойцы на фронте. Этот концерт в блокадном городе получил всемирный резонанс.

7 ноября в Театре музыкальной комедии прошла премьера героической комедии «Раскинулось море широко», которая стала самым популярным спектаклем в репертуаре этого коллектива. Музыку написала группа композиторов, сформированная при Доме Военно-морского Флота. Дом Красной Армии, который тоже собрал большое число творческих работников, был богат, прежде всего, концертными бригадами и коллективами эстрадного типа.

Но наибольшего развития музыка, конечно же достигла ближе к прорыву кольца блокады. Это был единый порыв слушателей и артистов, в котором выражалось общее ликование победы над смертью и страхом. Воодушевление охватывало и композиторов - они выходили за рамки только песенного жанра, работали также над крупными формами, вплоть до опер и балетов, в которых славились героизм и мужество защитников Ленинграда, воспевалась грядущая Победа.

27 января в город пребыла долгожданная весть - пережив холод и смерть город выстоял. И слава этого принадлежит не только войскам, которые ценой огромных потерь разорвали это бутылочное горло, но и артистам театра, которые не допустили паники среди тех, кому приходилось намного хуже.

Радио во дни блокады было единственной цепочкой, связывающей осажденный город, который чувствовал себя одиноким в борьбе с противником, холодом и голодом. В то же время, оно не только поддерживало население, но и имело ряд специальных направлений - для партизан и населения оккупированных врагом территорий. В эфире радио работал театр, существовала и редакция иновещания на немецком и финском.

Примечательно, что в Ленинграде в эти годы выходило и детское радио, которое первоначально было упразднено за ненадобностью, однако, под давлением детей его пришлось восстановить. Передачи шли не только для осажденного города. Но и на Большую Землю, являясь весточкой того, что Ленинград все еще жив и продолжает бороться.

Блокадное вещание шло без перебоев, не прекращаясь ни на один день - подвиг, который просто немыслим по современным временам. Радиожурналисты, дикторы, актеры, музыканты -- да все сотрудники Радиокомитета совершали его просто и буднично, вместе с армией, моряками Балтики, всеми защитниками города.

Это единение СМИ и народа, журналистики и общества и определяло градус творческой температуры и наполнение пульса радиоискусства и радиопублицистики. «Нигде радио не значило так много, как в Ленинграде в годы Великой Отечественной войны», - скажет позже О. Берггольц, сама ставшая олицетворением радиоголоса города-фронта.

Во многом радио регламентировало жизнь осажденного города - по нему передавали воздушную тревогу и отбоя, сообщали об артобстрелах и нормах продуктов, давали инструкцию о действиях во время ночных тревог. Все это было очень значимо, ведь Санкт-Петербург за всю историю своего существования ни разу не подвергался атаке врага. Люди при помощи радио были объединены в единую цепь государственной обороны.

С началом блокады литература перебралась на радио - кто журналистом, своеобразным рупором всех событий в городе, кто просто частым участником программ. Вс. Вишневский, М.Шолохов, Н.Тихонов, А.Толстой, В.Кетлинская, Вс.Азаров, Л.Успенский. Б.Лавренев, А.Прокофьев, М.Дудин и другие благодаря микрофону не только значительно расширили палитру своего творчества - они породили новый жанр -- «радиоречи», своеобразное открыто-пафосное и в то же время камерно-интимное конкретное обращение к каждому радиослушателю персонально. Участие писателей в выступлении на радио породило новый тип репортажа - репортаж художественный, что оказало влияние на развитие не только СМИ, но и художественной литературы.

Примечательно, что имея громоздкую аппаратуру, журналисты ухитрялись быть практически вездесущими - они записывали звуки бомбежек с линий фронта и в осажденном городе, передавая репортажи на Большую Землю. Ими же были записаны и звуки самого радостного события Ленинграда - снятия блокадного кольца.

При характеристике живописи того времени считается, что ведущим являются именно военные зарисовки. В портретной живописи этого времени можно выделить две основные группы произведений, в отношении которых представляется правомерным использовать термины «военный портрет» и «блокадный портрет».

Городской пейзаж, появляющийся на картинах порой ужасающе правдив, что, очевидно было связано со стремлением передать атмосферу событий. В большинстве своем живопись здесь сближалась с фотографией.

Каждое утро на полуразрушенных стенах города появлялись многочисленные плакаты. Плакаты эти клеймили фашизм, подбадривали, помогали искать надежду там, где ее, казалось, уже не было.

В промерзлых комнатах дома № 38 по улице Герцена, где помещался Ленинградский Союз советских художников, шла своя особая, напряженная жизнь. Старинный дом, имеющий два обширных зала для выставок, со времен начала блокады стал просто неузнаваем. Все оттого, что теперь Союз художников стал жилым местом, где топились постоянно буржуйки и стояли большие нары. Художникам не хватало еды, тепла - замерзшие краски приходилось отогревать дыханием, но каждый понимал, что без поддержки Ленинграду не выстоять.

Для защиты родного города Союз художников делал все, что возможно - огромное количество народа ушло на фронт, остальные строили баррикады, проходили обучение в военных школах. Труд живописцев стал жизненно необходим фронту уже с первых времен блокады. Уже в конце июня 1941 года большая группа художников начала выполнять огромную работу по маскировке военных объектов -- прежде всего аэродромов. Нужно было также маскировать важнейшие гражданские объекты (в частности, Смольный) и прославленные архитектурные сооружения. Необходимо было укрывать от бомб и снарядов знаменитую монументальную скульптуру. Для каждого памятника разрабатывался свой тип укрытия.