Революция 1917 г. в России в произведениях П.Н. Милюкова

Те демократические реформы, которые были осуществлены Временным правительством и которые были выражены в отмене сословий, отменяли религиозные и национальные ограничения, провозгласили гражданские свободы, отделили церковь от государства должны были открыть дорогу к демократическим преобразования в культурной жизни. Белковец Л. П., Белковец В. В. История государства и права России. Курс лекций. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2008. - С. 63

Однако Временному правительству не удалось вывести страну из кризиса. Революционные иллюзии большей части интеллигенции развеялись на протяжении 1917 года. Нарастало разочарование во Временном правительстве, не оправдавшем возлагавшихся на него интеллигенцией надежд. Однако дальнейшее развитие революции, приведшее к власти большевиков, вызывало еще более негативное отношение части интеллигенции. Октябрьская революция в Петрограде и последовавший разгон Учредительного собрания были восприняты ею как узурпация власти. И вновь интеллигенция была в очередной раз расколота.

Общеизвестно, что Русская революция 1917 года, предопределенная целым рядом исторических обстоятельств, была детищем русской интеллигенции. И речь идет не только и не столько о революционерах в узком смысле этого слова. Интеллигенция в целом жила ожиданием радикальных перемен, стремилась к ним, обосновывала их необходимость, хотя и понимала характер этих перемен по-разному. Революция представлялась как тотальный переворот всей социальной системы, как полное очищение от старых ценностей, от «распутинщины», как создание нового на «чистом месте». Этот искренний порыв исторического созидания, исполненный всех тех же крайностей и неумеренности, столкнулся с отрезвляющей реальностью.

И этой реальностью стал быстро укрепившийся в Советской России бюрократически-тоталитарный режим. Интеллигенция, искренне не ведая того, привела его к власти, освятила этот путь. Но она же в глазах режима выступала с самого начала его первейшим социальным противником. Прежде всего не устраивали присущие интеллигенции независимость критического отношения к действительности, независимость мысли и действия как таковая. Это была социальная группа, труднее всего подчинявшаяся внешнему воздействию, ибо, как известно, духовные ценности обладают свойством высокой сопротивляемости. Белковец Л. П., Белковец В. В. История государства и права России. Курс лекций. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2008. - С. 63

Все возраставшее давление на интеллигенцию, развивавшееся по нескольким направлениям (экономическому, политическому и собственно идейно-нравственному) привело к возникновению новых парадигм (идеальных социальных типов), на которые стала ориентироваться российская интеллигенция послеоктябрьского периода. Проиллюстрируем эти парадигмы весьма силуэтными портретами выдающихся русских интеллигентов, волею судеб олицетворивших их. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Парадигма первая. «Исход». Эмиграция на Запад стала для многих сотен тысяч русских интеллигентов эпопеей избавления и одновременно трагедией духовной безысходности.

Рассматриваемая парадигма предопределяет драматизм, если не трагизм того, кто ей соответствует. Так в общем произошло и с П.А. Сорокиным. Его научный гений имел чисто русские характеристики, его многочисленные социологические труды всегда содержали в себе тот самый нравственный компонент «излишности». Даже будучи искренним «западником», Сорокин продолжал оставаться чисто русским интеллигентом, маявшимся мировыми проблемами, судьбами человечества, нравственными эквивалентами социологических концепций и пр. И потому очевиден глубокий диссонанс, который звучал в отношениях Сорокина с современным ему интеллектуальным сообществом на Западе. Полного понимания в своих отношениях они все же не достигли. В итоге никем не оспариваемый авторитет Сорокина все же остается дли Америки явлением сугубо историческим. Пророческий и нравственный дар П.П. Сорокина так и оставался не востребованным. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Парадигма вторая. «Уход в пещеры». Давление бюрократически-тоталитарного режима, постоянно усиливавшееся, заставило многих русских интеллигентов уходить во внутреннюю эмиграцию, создавать духовное подполье, замыкаться в себе, ограничивая круг социального общения. Жизнь и творчество А.Ф. Лосева может быть яркой, но одновременно и трагической иллюстрацией этой парадигмы. С конца 20-х годов Лосев практически прекращает свою основную преподавательскую деятельность и начинает писать «в стол». Это совпадает с его первым арестом, допросами в ОГПУ и заключением в лагерь на Соловецких островах. Пройдя «перевоспитание» в лагере и вследствие нового везения выйдя из него живым, А.Ф. Лосев полностью отказывается от любых форм общественной деятельности и фактически становится чистым мыслящим интеллектом, заточенным в пещере вынужденной изоляции. Лосев затихает и исчезает на десятилетия.

Весьма примечательно, что А.Ф. Лосев вполне сознательно остался в России, даже не рассматривая возможность эмиграции, которая у него в принципе оставалась до середины 20-х годов. Тема жертвенности -- неизбывная тема русской интеллигенции. Но у Лосева она лишена надрывности и кликушества: «Такая жизнь индивидуума -- писал он, -- есть жертва. Родина требует жертвы. Сама жизнь Родины -- это и есть вечная жертва». Но неподдельный и философски обоснованный стоицизм Лосева тем не менее не может скрыть от нас глубокого трагизма его «парадигмы», приводящей русского интеллигента к изолированности от внешней социальной среды и духовному одиночеству.

Парадигма третья. «Попытка достойного партнерства». Эта парадигма была связана с попыткой интеллигенции установить честное и достойное общение с режимом и стремлением найти хотя бы какой-то модус их сосуществования при сохранении принципа невмешательства и личной независимости нравственного самовосприятия. В какой-то степени она может стать объяснением жизненного пути трех выдающихся русских интеллигентов -- М.А. Булгакова, Б.Л. Пастернака и Д.Д. Шостаковича. В условиях установившегося после революции тоталитаризма М. Булгаков, в силу склада своего характера и убеждений, не мог и не хотел выбирать позицию добровольной изоляции. Посвятивший себя театру, он принимал деятельное участие в литературных объединениях, художественной жизни Москвы. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Парадигма «достойного партнерства» не принесла, однако, того, на что надеялся Булгаков. Все больше и больше его творчество шло вразрез с официозом, и он вынужден был так или иначе начать литературное «двойничество», писать то, что заведомо не могло быть опубликовано. Так, его наиболее крупное произведение, роман «Мастер и Маргарита» и стал как раз «романом без будущего» (он был опубликован только в 60-е годы). Примечательно, что с социологической точки зрения, мировоззрение двойственности, философской разорванности восприятия мира гениально воплотилось в этом романе. Парадигма «достойного партнерства» оказалась также исполненной внутреннего драматизма и даже трагизма, которые проявляют себя как в коллизиях личной жизни русского интеллигента, так и в его творчестве. Это обстоятельство еще более разительно обнаружило себя в жизни Б.Л. Пастернака и Д.Д. Шостаковича.

Парадигма четвертая. «Умеренное сотрудничество». Наряду с дистанцированным партнерством русская интеллигенция выработала еще одну стратегию своего отношения к властям. Стратегия эта заключалась в том, чтобы «честно» принимать реалии социального уклада Советской России, но находить для себя такие области («лакуны») в творчестве и интеллектуальной деятельности, которые в наименьшей степени были связаны с нравственными компромиссами. Поскольку режим установился на многие сотни лет и конца ему, читалось, не было видно, а равно и доступной альтернативы ему нет, полагали вынужденные сторонники такой парадигмы, то следует, во-первых, искать нечто положительное плюс в самом режиме, а, во-вторых, нее же уходить как можно дальше от наиболее идеологически окрашенных тем и «зон».

На раннем этапе формирования этой парадигмы она была сформулирована в сборнике «Смена вех». Постепенно она получила широкое распространение. В литературе ее можно отметить, например, в жизни и творчестве К.С. Паустовского, позднее -- писателей «деревеньщиков». В кино -- это длинный список талантливых режиссеров, посвятивших себя разработке нравственных тем личности.

Парадигма пятая. «Самозабвенный сервелизм». Весьма значительная часть российской интеллигенции с энтузиазмом и полным отстранением от своего внутреннего Я приняла принципы и задачи официальной идеологии и посвятила себя ее служению. Причины перехода к этой парадигме бывали различны, но итог, как правило, оказывался одним: идентификация с официальной идеологией и «творческое», то есть искреннее служение ей всей силой своего таланта и своих способностей. Так возникало «социалистическое искусство» и «марксистское обществознание», нередко поддерживавшиеся весьма одаренными людьми (в этом, как раз и заключался наибольший трагизм ситуации). В социологическом отношении парадигма «самозабвенного сервелизма» стала знамением «новой, социалистической интеллигенции» («рабоче-крестьянской интеллигенции», «трудовой интеллигенции» -- таковы были главные идеологемы).

Парадигма шестая. «Диссидентство». Диссидентство в среде интеллигенции советского периода было попыткой радикального выхода за пределы существующей идеологии и прямой конфронтации с ней. Диссидентство -- сложное социальное явление, однако его «парадигма» достаточно очевидна. Она подразумевала отрицание всего набора официальных духовных ценностей и противопоставление ему либо традиционных ценностей дореволюционной российской интеллигенции, либо современного западного либерализма. Диссиденты отрицали саму идею сотрудничества с властями на какой-либо основе. И в этой непримиримости заключалась сила нравственной позиции и логика социального действия. По своему характеру, однако, диссидентство было парадигмой сопротивления, сила которой состояла в отрицании. Что касается позитивной программы реконструкции русской культуры, то, как показал дальнейший ход событий, связанных с перестройкой и постперестройкой, этой программы в диссидентстве, по существу, не было. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Рассмотренные парадигмы, отражавшие расслоение русской интеллигенции в послереволюционный период вплоть до 90-х г., между тем должны быть дополнены одним комментарием. Состоит он в следующем.

Если исходить из того, что русская интеллигенция возникла в XIX веке как итог «игры» социальных факторов, создавших возможность существования целого социального слоя, весьма условно связанного с экономической целесообразностью, то надо признать, что советский режим на совершенно иных основаниях сохранил социальные условия существования интеллигенции. Видимо, советский строй по инерции унаследовал просветительский и гуманитарный характер дореволюционной культуры. Но главное, должно быть, заключалось в том, что институциализированный марксизм поставил своей целью провести тотальную трансформацию сознания человека, а это требовало не только лагерей и расстрелов, но и более тонких методов проникновения в сердца и души людей. Вот эта вполне прагматичная социальная миссия и была уготована русской интеллигенции, что позволило ей сохраниться, выжить -- пусть и в искаженном виде, но продолжить культурную традицию. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Изначальный нравственный мир русской интеллигенции не мог сохраниться после революции 1917 года. Однако он все же сохранялся как воспоминание, как исторически удаленная, но все же существующая система ценностного отсчета, как образец, пусть и недостижимый. Роль подобных нравственных ориентиров, принципов в жизни общества огромна. Отдельные фрагменты старого мира ценностей можно было видеть рассеянными в тех или иных областях советской культуры, словно остатки древних городов, которые включаются в современную застройку мегаполисов.

В исторической литературе принято выделять три группы в составе российской интеллигенции в зависимости от отношения к советской власти:

- полностью поддержавшие Октябрьскую революцию;

- колеблющиеся;

- не принявшие революцию.

Пользуясь этой схемой, необходимо иметь в виду, что она подвижна и условна. Политические настроения интеллигенции зависели как от политической ситуации, так и от обстоятельств частной жизни, которые в те бурные месяцы и годы менялись чрезвычайно быстро. Интеллигенция никогда не была однородна, ее представители входили во все политические партии, принадлежали к разным идейным течениям. Октябрьская революция и гражданская война углубили идейно-политические разногласия интеллигенции.

Ряд представителей интеллигенции приветствовали установление советской власти, некоторые принимали непосредственное участие в революционных событиях. Сюда можно отнести тех, кто еще до революции связал свою судьбу с революционным движением и большевистской партией. Само появление большевизма как идейного течения было связано с исканиями леворадикальной части российской интеллигенции. К концу 1917 года в большевистской партии насчитывалось около 10% интеллигентов. Помимо профессиональных революционеров по разным причинам советскую власть поддержали К.Тимирязев, В.Маяковский, А.Блок, В.Брюсов, Е.Вахтангов, В.Мейерхольд, А.Таиров.

Часть интеллигенции открыто осудила Октябрьскую революцию. На собраниях Московского университета, ученых Петрограда, Дома литераторов, Дома искусств и других многочисленных организаций интеллигенции принимались коллективные постановления против узурпации власти большевиками. Даже те представители интеллигенции, которые были известны своими демократическими взглядами, такие как В.Короленко, М.Горький, И.Бунин, увидев воочию "беспощадный русский бунт", не приняли новую власть. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

Соотношение политических группировок интеллигенции не было постоянным. Многие интеллигенты, враждебно принявшие Октябрьскую революцию, уже весной 1918 года соглашались на профессиональное сотрудничество с Советской властью.

Но наиболее многочисленной оказалась группа интеллигенции, занявшая позицию невмешательства в политику. Это объяснялось следующими обстоятельствами. С одной стороны, большая часть интеллигенции в прошлом не поддерживала политику самодержавия, стремилась к изменению существующего строя, активно участвуя в революционном движении. С другой, она испытывала страх перед революционным народом, и не могла понять сущности Советской власти, начавшихся социалистических преобразований. Жизнь заставляла их сотрудничать с властью, и это часто определяло их дальнейшую судьбу - превращение в лояльного к власти советского служащего или путь в эмиграцию. Кирсанов В.Н. Об интеллигенции в целом, о российской интеллигенции в частности. // Культура. №2, с. 78

Отказ большой части интеллигенции от профессионального сотрудничества с советской властью, особенно в первые месяцы ее существования, привел к тяжелым последствиям для многих отраслей культуры. Забастовали государственные чиновники Министерства народного образования, и комиссия Луначарского, созданная первым советским правительством для руководства культурой, повисла в воздухе. Система государственного руководства культурой была разрушена, и новые органы формировались практически на пустом месте. Была разрушена старая система финансирования отраслей культуры. Нарастание экономического кризиса в условиях войны и революции неизбежно сказывалось на бюджетных средствах, выделяемых на культурные нужды. Экономическая экспроприация, начатая новым правительством, подорвала меценатство. Финансирование культуры сокращалось.

Практически приостановились научные исследования, с большими перебоями работали университеты и школы, боролись за выживание музеи, библиотеки, театры. Разрушалось нечто более важное, чем отдельные учреждения культуры. "Прежней культурной среды уже нет - она погибла, - писал в 1919 г. К.Чуковский, - и нужно столетие, чтобы создать ее".

Таким образом, сложная и быстро меняющаяся социально-политическая, культурно-историческая обстановка в России периода революций отмечена сомнениями, мятежными и противоречивыми исканиями русской интеллигенции, которые оказали существенное влияние на дальнейшее развитие отечественной культуры.

В завершение можно сказать следующее.

Как результат успеха, последовавшего за вооруженным восстанием, Октябрьская революция одержала политическую победу. Произошло свержение буржуазного Временного правительства, которое возглавлял эсер А. Керенский. Государственная власть, в результате, передавалась Второму Всероссийскому съезду Советов, которым было создано и утверждено рабоче-крестьянское правительство, которое возглавил лидер большевиков - Владимир Ленин.

Нельзя говорить о том, что интеллигенция была той силой, которая устроила революцию. Российское общество было передержано в состоянии стазиса, и революция стала следствием этого. В качестве детонатора послужило поражения в русско-японской войне, а затем, до самой осени 1905 года народная стихия боролась с государственным порядком. Интеллигенция в данной борьбе практически не принимала участие.

Только после того, как был издан Манифест 17 октября, которым ознаменовалось желание самодержавной власти пойти на либерализацию политического строя с целью успокоить стихию, интеллигенция стала входить на сцену истории.

Стоит обратить внимание на следующий факт. В то время когда российское государство обладало истинной деспотичностью, интеллигенция, несмотря на ее резкое критическое отношение к самодержавной власти, не проявляла в своем большинстве активной гражданской позиции. Но, как только стал чувствоваться запах свободы, интеллигенция стала призывать бороться с государством. Таким образом, наша страна получила примерно схожие события как и во времена «великих реформ», проведенных Александром II. Только на этого раз масштабы были более крупные.

То «бездонное легкомыслие», которое проявила образованная элита, обошлось России весьма дорого уже в 1907 году, когда царским правительством была проведена частичная отмена тех конституционных преобразований, которые были проведены в 1905-1906 годах. Но интеллигенция, впавшая в революционное исступления, ничего не вынесла из этого урока.

На сложившимся историческом фоне примечательно появления сборника «Вехи», которые призывал интеллигенцию к пересмотру своего миросозерцания, отрешению от безрелигиозного государственного отщепенства. Был также призыв к интеллигенции, чтобы та перестала вести существование в форме некой особенной культурной категории, и путем этого совершить огромный подвиг, связанный с преодолением свойственной ей нездоровой сущности.

Тот призыв к интеллигенции, который был в «Вехах» не был услышан. Несмотря на то, что «Вехи» представляли собой литературно-общественную сенсацию 1909 года, имели шумный успех, интеллигенция не спешила прислушиваться к семерым мыслителям, изложившим свои мнения в данном сборнике. «Вехи» были подвергнуты критике со стороны вождей интеллигенции.

П.Н. Милюков, который в то время возглавлял партию кадетов, был организован сборник «Интеллигенция в России», который был организован с целью противовеса «Вехам». В данном сборнике интеллигенция провозглашалась в качестве соли земли, двигателя прогресса, как высшая ценность российской истории. Милюков лично отправляется в большой лекционный тур по России, чтобы громить «Вехи».

Важно отметить, что значительна часть «рядовых» представителей интеллигенции в результате Гражданской войны стали жертвами. Они погибали от распространяющейся по стране разрухи, от рук, как красных, так и белых. Надо сказать, что представители интеллигенции представляли собой большую часть белых офицеров и красных комиссаров.

Став невольными мучениками в годы смуты, интеллигенция в своем роде очистилась от своей вины за произошедшую катастрофу. Это во многом, послужило тому, что миф об интеллигенции был воспроизведен через много лет. Но данный факт был позже, а к 1921 году интеллигенция, как социально-политическая сила, была практически уничтожена революцией и гражданской войной.

2.2 Народ в Революции 1917 года

По мнению Милюкова, незрелость и несовершенство политической мысли, которое имело место быть в совокупности со слабостью социальных прослоек, нельзя брать в качестве единственно причины для того, чтобы объяснить те неудачи, которые постигли возглавляемое им политическое движение. В качестве иного фактора, Милюков выделяет бессознательность и темноту русского народа. Именно эти характеристика сделали попытки применить даже своевременные идеи либералов утопичными. Милюков считает, что народ не был готов к тому, чтобы непосредственно принимать участи в государственной деятельности. По мнению Милюкова, народны массы и так называемая «народная душа», которые представляли собой объект интеллигентских утопий в прошлом, остались таковыми во времена революционных свершений.

Милюков всегда позиционировал себя в дали от тех, кто возвеличивал русский народ, называя его народом избранным или «богоносцем». Он отказывался преклоняться перед русским народом, а также осуществлять принижение русской интеллигенции и новой русской культурной традиции. Милюков приложил немало усилий для того, чтобы бороться с обозначенными выше тенденциями в различных их проявлениях.

Тем не менее, в своем труде «История второй русской революции» Милюков также пишет о том, что он также далек и от тех, кто после революции и прихода к власти большевиков, под воздействием того ужасного опыта, который им пришлось пережить склонны рассуждать о «народе-звере». Милюков пишет о том, что народ, в котором с мировоззрением иных столетий, которое в нем сохранилось, умышленно удерживаемый в нем рядом сторонников режима представился в своем поведении наблюдателю как низшая раса.

Кадеты считали, что в ходе гражданской войны национальные окраины Российской империи отделялись от большевиков, а не от России: «Ни для кого не секрет, что поначалу некоторые русские окраины против своей воли стали «независимыми», а другие отделились только потому, что хотели освободиться от обезьяних лап большевизмаБенедиктов М. Милюков и национальный вопрос // Последние новости №2903. 4 марта 1929г. ». Милюков приветствовал государственную самостоятельность областей, освободившихся от большевизма в ходе гражданской войны, расценивая образующиеся самостоятельные государственные единицы на территории бывшей Российской империи как фактор борьбы с большевизмом. Предполагалось, что по окончании гражданской войны и устранения главного препятствия на пути восстановления целостности страны - советской власти - будет реализован оптимальный путь возрождения российской государственности (от окраин к центру). Россия должна быть восстановлена, считал П.Н.Милюков, в границах до 25 октября 1917г., тем более, что восстановление государственного единства полностью соответствует потребностям её больших и малых народностей, поскольку провозглашение ими государственного суверенитета поставило бы их в полную политическую и экономическую зависимость от других государств. Для Милюкова не подлежит сомнению, что «экономическая связь между частями бывшей российской империи, также как и необходимость её защиты, повелительно диктует сохранение единства в той степени, в какой оно уцелело после катастрофических событий последних годов, - и ту или иную степень сближения русского ядра с частями, уже отделившимися» Милюков П.Н. Происхождение национальности и национальные вопросы в России. Прага. 1925.с. 190-192..

Все территории, отторгнутые от России в ходе гражданской войны, по мнению П.Н.Милюкова, должны быть возвращены. Исключение делалось лишь для Польши, которой предоставлялась полная политическая государственная независимость в прежних этнографических границах. Территориальное размежевание Советской России с Польшей, равно как и границ между РСФСР, Белоруссией и Украиной, было важной частью политической повестки после окончания гражданской войны. Милюкову не были чужды некоторые основополагающие элементы «общерусской идеи». Он говорит о необходимости «возвращения русских территорий в результате польских разделов времён Екатерины II», а также негодует по поводу отторжения от России и перехода к Польше по Рижскому договору 1921г. «русских земель с населением в три с половиной миллиона» Милюков П.Н. Национальный вопрос (Происхождение национальности и национальные вопросы в России). Прага, 1925.с.154. .

После окончательного поражения Белой армии в Крыму Милюков отказался в какой бы то ни было форме поддерживать белое движение. Милюков пришёл к заключению, что бывшие союзники не заинтересованы в сильной России; «в лондонских высших сферах в более грубой и откровенной форме выдвигается идея эксплуатации России как колонии ради её богатств и необходимости для Европы сырых материалов» Два неизвестных письма Леонида Андреева к П.Н.Милюкову (1919). Публикация Ричарда Дэвиса.// Минувшее. М., 1991. №4.с. 347. . Трезво оценив ситуацию и поняв, что продолжать вооружённую борьбу больше невозможно, не утратив чувства национального достоинства и не жертвуя национальными интересами своей страны, он отверг идею интервенции: «Те силы, которые стремятся вызвать интервенцию иностранных держав в Россию, тем самым санкционируют её расчленение, ибо для всех вполне очевидно, что ради прекрасных глаз наших интервенционистов европейские державы не станут освобождать Россию от коммунистов».

Находясь уже в эмиграции, в 1924 году, Милюковым создается Республиканско-демократическое объединение, чьей основной целью существования он видит непосредственное участие в борьбе с советской властью в России. Тем не менее, он искренне считал, что борьба с советской власть не должна быть борьбой с национальными интересами России.Милюков. П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж. 1926. Ч.2. Возвращенчество. С.102..

Даже находясь в эмиграции, Милюков оставался российским патриотом. Он был однозначно против вмешательства в ситуации в России извне. Он опасался того, что борьба против захвативших власть большевиков может перерасти в борьбу против России.Милюков П.Н. Что делать после Крымской катастрофы? Париж. 1926.с.134-135..

По мнению Милюкова, в результате революции, победа была одержана не большевиками, а народом. Причину победы советской власти он видел в ее народности. Исходя из этого, он считал, что борьба с советской властью будет равносильно борьбе с народом.Милюков П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж. 1926.с. 89. .

В редакционных статьях самой читаемой эмигрантской газеты «Последние новости» её бессменный главный редактор П.Н.Милюков направляет остриё своего публицистического пера против монархистов и планов новой интервенции, «лицо которой будет более отвратительным, чем лицо прежней, которая велась под лозунгом исполнения союзнического долга по отношению к России». Новая интервенция может привести к расчленению России и превращению её в колониальную страну. Редактор П.Н.Милюков как прежде надежды возлагает на внутренние процессы, в результате которых Россия спасётся сама от своих тиранов» Последние новости. Париж 1 января. 1925. № 1438. . Милюков писал: «Я не знаю, как мы придём в Россию. Но я знаю, как мы туда не придём».(не придём с оружием, вождём и с иностранцами) Милюков. П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж. 1926. Ч.2. Возвращенчество. С.70 -123..

Милюков считает, что расчленение России, к которому её ведут сторонники интервенции, не может быть временным: «Учитывают ли они, каково будет международное положение, когда раздел совершится? Позволят ли России собрать растерянное? Обратно вернуть гораздо труднее, чем потерять». Выступая с докладом о международном положении и обращаясь к своим оппонентам, Милюков заявил: «Помочь свержению большевиков эмиграция может очень мало, а способствовать расчленению России может очень много! Раздела вы добьётесь, но освободите ли Россию»? «В условиях, когда национальным интересам грозит серьёзный ущерб, эти «патриоты» (сторонники интервенции) хотят её предварительно разделить и раздробить. Я бы такого способа не приветствовал», - пишет Милюков в редакционной статье и считает, что подобный патриотизм граничит с пораженчеством Последние новости. Париж. 1925. 4 марта. .

Обособление Украины воспринималось Милюковым в эмиграции как грубая ошибка, которая со временем будет исправлена. По его мнению, украинский проект неплодотворен, провинциален, союз с Россией обеспечил бы единство в многообразии, способствовал бы развитию украинской культуры. Дифференциация без дезинтеграции - такова цель, к которой надо стремиться всем населяющим Россию народам. Милюкову был непонятен тот аргумент, что всякое отторжение части территории СССР ослабило бы советскую власть и поэтому способствовало бы тактическим интересам борьбы против большевиков. Милюков опирался на неопровержимый тезис, что большевистская власть преходяща, а Россия вечна. «Страдания населения (под большевистским режимом) временны, а государство постоянно. Терять территорию ни при каких обстоятельствах нельзя. С потерей территории могут мириться только плохие патриоты, несознательные граждане». П.Н.Милюков считает, что государственная территория - есть основное благо государства и ради сохранения её в неприкосновенности граждане должны нести жертвы вплоть до жертвы жизнью. Он верил, что Россию ожидает великое будущее и делал всё возможное, чтобы отстоять её «единство и неделимость». Когда Россия освободится от большевистского гнёта, она должна быть как можно больше объединена, и Милюков понимал, что советское правительство объективно действует в этом направлении, стараясь вернуть России её прежнее место в мировой политике. В одобрении политики большевиков «по собиранию» страны из хаоса самоуправляющихся и независимых республик и восстановлению единства территории, то есть по сути возрождению русской государственности, сквозило вполне определённое желание кадетов - возродить Россию как единое демократическое, но унитарное государство: «Как бы мы ни смотрели на владычество коммунистов над Россией, мы должны признать, что оно исполняет общенациональную задачу. Пытаться заменить в этот момент власть другой значило бы ослабить обороноспособность государственного организма» Милюков П.Н. «Международное положение, Россия и эмиграция» //Наше слово. Париж 1934.№1-2,с. 14..

Белые, прибегнув к помощи иностранных держав, заинтересованных в ослаблении России, по его мнению, потеряли право называться «русскими патриотами» и окончательно себя дискредитировали в глазах народа, что привело к выдвижению большевиков, окружённых «национальным ореолом», на роль собирателей русской земли, именно большевики выполнили заветную цель белого движения - собирание и восстановление России как великого и единого государства.Нильсен Е.П. Милюков И Сталин. О политической эволюции Милюкова в эмиграции 1918-1943. Осло. 1983. с. 41. Большевики воспринималась Милюковым как единственная власть, способная защитить национальные интересы России от посягательств со стороны её соседей. Сторонники «новой тактики» Милюкова сожалели о каждой неудаче советской дипломатии и радовались её успехам, поскольку внешний курс Совета народных комиссаров отстаивал общенациональные интересы России и способствовал укреплению её международного престижа. Россия, хоть и большевистская, оставалась для них родиной.

Тот факт, что Милюков в годы эмиграции был против иностранной интервенции с целью свержения власти большевиков, показывает тот факт, что он всегда, во всех своих политических действиях стремился быть на стороне народа.

Еще до прихода к власти Ленина, Милюков, понимая насколько русскому необходим символ власти в виде монархии, стремился донести это и до Николая II и до участников февральской революции.

Вот как сам Милюков описывает в это в своих «Воспоминаниях»:

Я доказывал, что для укрепления нового порядка нужна сильная власть и что она может быть такой только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия. Одно Временное правительство, без опоры на этот символ, просто не доживет до открытия Учредительного Собрания. Оно окажется утлой ладьей, которая потонет в океане народных волнений. Стране грозит при этом потеря всякого сознания государственности и полная анархия. Вопреки нашему соглашению, за этими речами полился целый поток речей - и все за отказ от престола. Тогда, вопреки страстному противодействию Керенского, я просил слова для ответа и получил его. Я был страшно взволнован неожиданным согласием оппонентов всех политических мастей. Подошедший Гучков защищал мою точку зрения, но слабо и вяло. Милюков П.Н. Воспоминания. - М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

Исходя из сказанного, можно сделать следующий вывод.

По мнению Милюкова, незрелость и несовершенство политической мысли, которое имело место быть в совокупности со слабостью социальных прослоек, нельзя брать в качестве единственно причины для того, чтобы объяснить те неудачи, которые постигли возглавляемое им политическое движение. В качестве иного фактора, Милюков выделяет бессознательность и темноту русского народа. Именно эти характеристика сделали попытки применить даже своевременные идеи либералов утопичными. Милюков считает, что народ не был готов к тому, чтобы непосредственно принимать участи в государственной деятельности. По мнению Милюкова, народны массы и так называемая «народная душа», которые представляли собой объект интеллигентских утопий в прошлом, остались таковыми во времена революционных свершений.

Милюков всегда позиционировал себя в дали от тех, кто возвеличивал русский народ, называя его народом избранным или «богоносцем». Он отказывался преклоняться перед русским народом, а также осуществлять принижение русской интеллигенции и новой русской культурной традиции. Милюков приложил немало усилий для того, чтобы бороться с обозначенными выше тенденциями в различных их проявлениях.

Тем не менее, в своем труде «История второй русской революции» Милюков также пишет о том, что он также далек и от тех, кто после революции и прихода к власти большевиков, под воздействием того ужасного опыта, который им пришлось пережить склонны рассуждать о «народе-звере». Милюков пишет о том, что народ, в котором с мировоззрением иных столетий, которое в нем сохранилось, умышленно удерживаемый в нем рядом сторонников режима представился в своем поведении наблюдателю как низшая раса.

По мнению Милюкова, в результате революции, победа была одержана не большевиками, а народом. Причину победы советской власти он видел в ее народности. Исходя из этого, он считал, что борьба с советской властью будет равносильно борьбе с народом.

ВЫВОД.

В заключение второй главы можно сделать следующий вывод.

Как результат успеха, последовавшего за вооруженным восстанием, Октябрьская революция одержала политическую победу. Произошло свержение буржуазного Временного правительства, которое возглавлял эсер А. Керенский. Государственная власть, в результате, передавалась Второму Всероссийскому съезду Советов, которым было создано и утверждено рабоче-крестьянское правительство, которое возглавил лидер большевиков - Владимир Ленин.

Нельзя говорить о том, что интеллигенция была той силой, которая устроила революцию. Российское общество было передержано в состоянии стазиса, и революция стала следствием этого. В качестве детонатора послужило поражения в русско-японской войне, а затем, до самой осени 1905 года народная стихия боролась с государственным порядком. Интеллигенция в данной борьбе практически не принимала участие.

Только после того, как был издан Манифест 17 октября, которым ознаменовалось желание самодержавной власти пойти на либерализацию политического строя с целью успокоить стихию, интеллигенция стала входить на сцену истории.

Стоит обратить внимание на следующий факт. В то время когда российское государство обладало истинной деспотичностью, интеллигенция, несмотря на ее резкое критическое отношение к самодержавной власти, не проявляла в своем большинстве активной гражданской позиции. Но, как только стал чувствоваться запах свободы, интеллигенция стала призывать бороться с государством. Таким образом, наша страна получила примерно схожие события как и во времена «великих реформ», проведенных Александром II. Только на этого раз масштабы были более крупные.

То «бездонное легкомыслие», которое проявила образованная элита, обошлось России весьма дорого уже в 1907 году, когда царским правительством была проведена частичная отмена тех конституционных преобразований, которые были проведены в 1905-1906 годах. Но интеллигенция, впавшая в революционное исступления, ничего не вынесла из этого урока.

На сложившимся историческом фоне примечательно появления сборника «Вехи», которые призывал интеллигенцию к пересмотру своего миросозерцания, отрешению от безрелигиозного государственного отщепенства. Был также призыв к интеллигенции, чтобы та перестала вести существование в форме некой особенной культурной категории, и путем этого совершить огромный подвиг, связанный с преодолением свойственной ей нездоровой сущности.

Тот призыв к интеллигенции, который был в «Вехах» не был услышан. Несмотря на то, что «Вехи» представляли собой литературно-общественную сенсацию 1909 года, имели шумный успех, интеллигенция не спешила прислушиваться к семерым мыслителям, изложившим свои мнения в данном сборнике. «Вехи» были подвергнуты критике со стороны вождей интеллигенции.

П.Н. Милюковы, который в то время возглавлял партию кадетов, был организован сборник «Интеллигенция в России», который был организован с целью противовеса «Вехам». В данном сборнике интеллигенция провозглашалась в качестве соли земли, двигателя прогресса, как высшая ценность российской истории. Милюков лично отправляется в большой лекционный тур по России, чтобы громить «Вехи».

Важно отметить, что значительна часть «рядовых» представителей интеллигенции в результате Гражданской войны стали жертвами. Они погибали от распространяющейся по стране разрухи, от рук, как красных, так и белых. Надо сказать, что представители интеллигенции представляли собой большую часть белых офицеров и красных комиссаров.

Став невольными мучениками в годы смуты, интеллигенция в своем роде очистилась от своей вины за произошедшую катастрофу. Это во многом, послужило тому, что миф об интеллигенции был воспроизведен через много лет. Но данный факт был позже, а к 1921 году интеллигенция, как социально-политическая сила, была практически уничтожена революцией и гражданской войной.

По мнению Милюкова, незрелость и несовершенство политической мысли, которое имело место быть в совокупности со слабостью социальных прослоек, нельзя брать в качестве единственно причины для того, чтобы объяснить те неудачи, которые постигли возглавляемое им политическое движение. В качестве иного фактора, Милюков выделяет бессознательность и темноту русского народа. Именно эти характеристика сделали попытки применить даже своевременные идеи либералов утопичными. Милюков считает, что народ не был готов к тому, чтобы непосредственно принимать участи в государственной деятельности. По мнению Милюкова, народны массы и так называемая «народная душа», которые представляли собой объект интеллигентских утопий в прошлом, остались таковыми во времена революционных свершений.

Милюков всегда позиционировал себя в дали от тех, кто возвеличивал русский народ, называя его народом избранным или «богоносцем». Он отказывался преклоняться перед русским народом, а также осуществлять принижение русской интеллигенции и новой русской культурной традиции. Милюков приложил немало усилий для того, чтобы бороться с обозначенными выше тенденциями в различных их проявлениях.

Тем не менее, в своем труде «История второй русской революции» Милюков также пишет о том, что он также далек и от тех, кто после революции и прихода к власти большевиков, под воздействием того ужасного опыта, который им пришлось пережить склонны рассуждать о «народе-звере». Милюков пишет о том, что народ, в котором с мировоззрением иных столетий, которое в нем сохранилось, умышленно удерживаемый в нем рядом сторонников режима представился в своем поведении наблюдателю как низшая раса.

По мнению Милюкова, в результате революции, победа была одержана не большевиками, а народом. Причину победы советской власти он видел в ее народности. Исходя из этого, он считал, что борьба с советской властью будет равносильно борьбе с народом.

Заключение

1. В одном из своих произведений, которое называется «История второй русской революции» Милюков указывает на тот факт, что тот, кто будет описывать философию русской революции, должен будет осуществлять поиск ее корней в глубоком прошлом, в истории русской культуры.

По мнению Милюкова, несмотря на содержание всех в выставленных в данной революции, лозунгов и программ, русская революционная действительность неразрывно связана со всем русским прошлым. Милюков сравнивает русскую революцию с могучим геологическим переворотом, который в шутку осуществляет сброс тонких покровов, которые представляют собой поздние культурные наслоения, и обнажает покрытые этим слоем пласты, которые напоминают о старине и эпохах давно минувших. Так, по мнению Милюкова, и русская революция без прикрас отобразила всю русскую структуру, которая скрывалась за недавними культурными приобретениями. В процессе изучение истории России можно рассмотреть социальные и культурные пласты, которые оказались на поверхности в результате переворота. В них внимательным наблюдателем может быть прослежена вся история прошлого России. Те факты, в революционных событиях, которые удивляют постороннего зрителя, давно известны социологам и исследователям, которые занимались изучением российской эволюции. По мнению Милюкова, Троцкий и Ленин, которые возглавили революционное движение, более близки к Разину и Пугачеву, чем к последователям европейского анархо-синдикализма.

Разбираясь в истоках русской революции, Милюков постоянно делает акцент на том, что в процессе философского и исторического анализа этого явления, нельзя обходить стороной ту совокупность корней и нитей, которыми вторая русская революция связана со всем русским историческим процессов и его результатами. Но задача Милюкова в его описании революционных событий является несколько проще - она заключается в необходимости как можно более точного и подробно описания того, что совершилось на его глазах. Те недостатки, которые, по мнению Милюкова, могут найти в этом описании последующие историки, вознаграждаются тем, что для будущих историков будет недоступно. Это заключается в личном свидетельстве очевидца-наблюдателя, а также того, кто непосредственно является участником описываемых событий. Милюков говорит о том, что такая позиция, связанная с непосредственным участием в наблюдаемых явлениях, также способствует и несколько ионному характеру, на основе которого стоится объяснение мотивов и причин. Исходя из такого порядка мыслей предполагается затрагивание таких объяснений второй русской революции, которые являются более детальными.

2. Будучи сам представителем интеллигенции, Милюков считал, что именно интеллигенция должна оказывать основное влияние на политические процессы.

Оказавшись в эмиграции, Милюков помогал тем представителям интеллигенции, которые вынуждены были уехать из Советской России.

П.Н. Милюковы, который в то время возглавлял партию кадетов, был организован сборник «Интеллигенция в России», который был организован с целью противовеса «Вехам». В данном сборнике интеллигенция провозглашалась в качестве соли земли, двигателя прогресса, как высшая ценность российской истории. Милюков лично отправляется в большой лекционный тур по России, чтобы громить «Вехи».

3. По мнению Милюкова, незрелость и несовершенство политической мысли, которое имело место быть в совокупности со слабостью социальных прослоек, нельзя брать в качестве единственно причины для того, чтобы объяснить те неудачи, которые постигли возглавляемое им политическое движение. В качестве иного фактора, Милюков выделяет бессознательность и темноту русского народа. Именно эти характеристика сделали попытки применить даже своевременные идеи либералов утопичными. Милюков считает, что народ не был готов к тому, чтобы непосредственно принимать участи в государственной деятельности. По мнению Милюкова, народны массы и так называемая «народная душа», которые представляли собой объект интеллигентских утопий в прошлом, остались таковыми во времена революционных свершений.

Милюков всегда позиционировал себя в дали от тех, кто возвеличивал русский народ, называя его народом избранным или «богоносцем». Он отказывался преклоняться перед русским народом, а также осуществлять принижение русской интеллигенции и новой русской культурной традиции. Милюков приложил немало усилий для того, чтобы бороться с обозначенными выше тенденциями в различных их проявлениях.

Тем не менее, в своем труде «История второй русской революции» Милюков также пишет о том, что он также далек и от тех, кто после революции и прихода к власти большевиков, под воздействием того ужасного опыта, который им пришлось пережить склонны рассуждать о «народе-звере». Милюков пишет о том, что народ, в котором с мировоззрением иных столетий, которое в нем сохранилось, умышленно удерживаемый в нем рядом сторонников режима представился в своем поведении наблюдателю как низшая раса.

По мнению Милюкова, в результате революции, победа была одержана не большевиками, а народом. Причину победы советской власти он видел в ее народности. Исходя из этого, он считал, что борьба с советской властью будет равносильно борьбе с народом.

Источники и литература

1. Милюков П.Н. Воспоминания. - М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

2. Милюков П.Н. История второй русской революции. - М.: РОССПЭН, 2001. - 765 с.

3. Милюков П.Н. Национальный вопрос (Происхождение национальности и национальные вопросы в России). Прага, 1925.

4. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. Т.2. С.478.

5. Милюков П.Н. Происхождение национальности и национальные вопросы в России. Прага. 1925.с. 190-192.

6. Милюков П.Н. Что делать после Крымской катастрофы? Париж. 1926.с.134-135.

7. Милюков. П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж. 1926. Ч.2. Возвращенчество.

8. Бенедиктов М. Милюков и национальный вопрос // Последние новости №2903. 4 марта 1929г.

9. Волобуев П. К вопросу о закономерности Октябрьской революции. // Коммунист, 1999. № 10.

10. Гиренко Ю. Большая жатва. // Свободный мир. №9, 2009, с.26.

11. Два неизвестных письма Леонида Андреева к П.Н.Милюкову (1919). Публикация Ричарда Дэвиса.// Минувшее. М., 1991. №4.с. 347.

12. Кирсанов В.Н. Об интеллигенции в целом, о российской интеллигенции в частности. // Культура. №2, с. 78

13. Милюков П.Н. «Международное положение, Россия и эмиграция» //Наше слово. Париж 1934.№1-2,с. 14. :

14. Последние новости. Париж 1 января. 1925. № 1438.

15. Последние новости. Париж. 1925. 4 марта.

16. Белковец Л. П., Белковец В. В. История государства и права России. Курс лекций. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2008.

17. Бычков С.П., Корзун В.П. Введение в историографию отечественной истории XX века.

18. Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987.

19. Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. - М., 1909.

20. Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. Исторический портрет П.Н.Милюкова. М., 1993;

21. Зуев М.Н. Истоиия Росси: Учебник для вузов. М.: «Издательство «ПРИОР», 2004.

22. История русской культуры . Под ред. Л.Г. Березовой М.В., «ВЛАДОС» 2009

23. Кравченко А.И. Культурология: Учебное пособие для вузов.М.: Академический Проект, 2007

24. Красильников С. А. Октябрь и политические позиции интеллигенции // Советская интеллигенция и ее роль в коммунистическом строительстве СССР. М., 1979.

25. Кузнецов И.Н. История государства и права России. М.: Амалфея. 2000.

26. Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 годах. - М.: Мысль, 1981.

27. Маркова А.Н. Культурология. М., «ЮНИТИ» 2008

28. Нильсен Е.П. Милюков И Сталин. О политической эволюции Милюкова в эмиграции 1918-1943. Осло. 1983.

29. Октябрьская революция и идейно-политическое размежевание российской интеллигенции: Теоретико-методологические, источниковедческие и историографические аспекты. Учебное пособие для студентов исторического факультета. Саратов, 1989.

30. Октябрьская революция и интеллигенция // Великий Октябрь и крах непролетарских партий в России. Сборник научных трудов. Калинин, 1989.

31. Павлов-Сильванский Н.П, Революция и русская историография \\ История и историки. 1972. M., 1973. С.362.

32. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. M., 1988.

33. Покровский Н.Е. Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994.

34. Ратьковский И.С., Ходяков М.В. История советской России Санкт-Петербург, 2006

35. Струве П.Б. Интеллигенция и революция //Вехи (Сборник статей о русской интеллигенции). Из глубины (Сборник статей о русской революции). М., 1991.

36. Судьба интеллигенции в русской революции. Под ред. Литвиновой В.И. Хакасия. Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова. 2007.

37. Эммонс Т. «Запоздалость» или «своеобразие»? Проблема русского исторического процесса у П.Н. Милюкова \\ П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат.

Размещено на Allbest.ru