Женщины России в войнах XIX века

В самом начале осени 1855 г. Е. А. Хитрово по просьбе Великой княгини Елены Павловой, «соизволившей обратить особое внимание на ее неусыпную деятельность на избранном поприще», бала отпущена в Симферополь, дабы принять там должность главной сестры- настоятельницы Крестовоздвиженской общины сестер попечения о раненых и больных войнах. Н. И. Пирогов, один из руководителей этой общины, писал: «Крестовоздвиженская община, находящаяся в середине самого театра войны… требует настоятельницы, зрелой духом и опытом. В целой России едва ли найдется другая Е. А. Хитрова». 6 октября Екатерина Александровна приступила к своим обязанностям в Симферополе.

Высоко оценивая самоотверженную работу Е. А. Хитрово, Н. И. Пирогов отмечал : «Она благостно подействует на судьбу общины, сама ходит на дежурство, не стыдится скатывать бинты и перевязывать больных и не величает себя превосходством, и не хочет быть главной начальницей общины, а просто старшей сестрой». Но служить на новом поприще, ей было суждено не долго. На Сретение, 2 февраля 1856 г., после заболевания тифом Екатерина Александровна окончила свой путь земной. Гроб с ее телом был перевезен в Одессу и погребен на кладбище Стурдзовой общины при Воскресенской церкви. Е. М. Бакунина, знавшая на своем долгом веку множество сестер милосердия, считала, что из них «только одна олицетворяла этот идеал - это Екатерина Александровна Хитрово».

Сама Е. М. Бакунина (1813-1894), дочь петербургского гражданского губернатора, племянница фельдмаршала М. И. Кутузова, родственница народника-анархиста М. А. Бакунина, с началом Крымской войны, услышав об учреждение общины сестер милосердия для фронта, тоже решает ехать «… было горестно и досадно, когда в ответ на мое письмо я получила такой ответ: «Теперь собирают петербургских, а когда будут вызывать из Москвы, тогда и вас позовут».

На это я написала, что меня очень удивляет такое разделение и что когда дочь Бакунина, который был губернатором в Петербурге, и внучка адмирала Ивана Голенищего-Кутузова желает ходить за матросами, то странно кажется, отказывать ей в этом?».

Бакунина вошла в состав третьего отделения сестер Крестовоздвиженской общины. Приехав вместе с Н. И. Пироговым в числе первых сестер милосердия, активно взялась за работу. По ее инициативе было совершено 4 рейса с ранеными к Перекопу. Как руководительница общины, она проявила большие организаторские особенности, неустанно объезжала отдаленные госпитали, вникая в проблемы снабжения медикаментами и продовольствием, теплой одеждой для больных и раненых. В приветственном адресе, преподнесенном ей после войны, были слова : «Ни жар лета, ни осенние ненастье, ни зимний холод, ни дальность расстояния до того места, куда Вас звала нужда больных, - ничто и никогда не удерживало Вас от исполнения Своего долга». После войны на своей родине, около Торжка Тверской губернии, Е. М. Бакунина открыла собственную амбулаторию. 1860 г. она покинула Крестовоздвиженскую общину, лишь на два года во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. поступив работать в Красный крест. Умерла Е. М. Бакунина тихо и бездетно в 1894 г., до последнего дня земной жизни продолжая безвозмездно помогать больным телесными и душевными недугами крестьянам.

Среди тех, кто прибыл в Севастополь по велению сердца, следует отметить сестру Прасковью Ивановну Графову. Отважная жительница северной столицы делила опасность и тяготы с защитниками Малахова кургана и 4-го бастиона. Это была бодрая, добродушная, словоохотливая старушка. Каждому без исключения Прасковья говорила: «Мой голубчик, мой родимый». Матросы, солдаты и офицеры полюбили ее за бодрость и веселый характер, за бесстрашие и заботу о них. В день штурма 6 июня она с помощью двух матросов перевязала до 180 раненых. Она же первая, сразу после ранения, перевязала потом здесь адмирала Нахимова.

Прасковья не терялась под самым губительным огнем. Матросы устроили для нее отдельный блиндаж, но она обычно помещалась где случалось, деля хлеб с матросами и солдатами. Смерть настигла ее вечером 27 июня 1885 года. Судьба остальных далеко не была идеальной.

Севастопольские патриотки тоже ухаживали за ранеными и даже строили батареи, одна из которых была названа Девичьей. Зная что тысячи защитников погибают на поле боя, своевременно не получив первой медицинской помощи, они соперничая с мужчинами под выстрелами носили воду, пищу и медикаменты защитникам в самые жаркие места схватки, расплачиваясь за это часто жизнью и ранениями. Можно привести немало примеров таких поступков.

Среди первых была и Агафья Леонтьевна Шестоперова с 15-летней дочерью Дарьей, прибывшие вместе сюда с отцом и мужем героем Синопского сражения Львом Шестоперовым.С начала осады города по март 1855 г. ухаживали за ранеными на севастопольских бастионах. В своем прошении, которое сохранилось в фондах РГАВМФ, Агафья Леонтьевна писала: «Военные обстоятельства требовали от каждого жителя Севастополя : удалить страх. Содействовать и всепомощствлять верно храбрым войнам России». После войны все Шестоперовы были награждены серебряными медалями.

Еще одна замечательная женщина - жена матроса флотского экипажа Елена Кучерова весь период осады носила на Малахов курган воду, квас, даже тогда, когда из-за сильного обстрела ни одна подвода не могла проехать на эту высоту. Елена же под сплошным огнем с живительной влагой проникала к героическим батарейцам. Адмирал Нахимов в числе других бесстрашных, самоотверженных женщин представил Елену к награде серебренной медалью «За усердие». 27 августа 1855 г. Елена Кучерова была ранена вражеской пулей.

Жители города, жены и дети моряков, несмотря на бомбы, спокойно оставались в своих домах, ни кто не покинул осажденной крепости. Когда адмирал Нахимов перед второй бомбардировкой приказал вывезти из Южной Части Севастополя всех женщин, кроме сестер милосердия. Многие храбрые дамы, желавшие разделить участь своих мужей, подняли крик, стали говорить, что Нахимов - несносный деспот, что он старый бирюк и тому подобное. Но все же были вынуждены его выполнять.

Исключительное присутствие духа проявляла и вдова матроса Ефросиния Прокофьева, которая с 25 мая по 28 августа 1855 г. оказывала постоянную медицинскую помощь раненым. До 13 тысяч раненых и больных получали помощь от вдов, ухаживающих за ними. Иногда женщинам приходилось дежурить у постели пациентов по несколько суток подряд, так как персонала не хватало. За свой нелегкий труд многие женщины были награждены медалями, немало их погибло.

Лев Николаевич Толстой в своих «Севастопольских рассказах» писал, что из-за креста, из-за названия, из-за угрозы не могут люди принять все ужасы войны. Есть другая причина, и это - любовь к Родине.

Крымская война показала полезность привлечения женщин к уходу за ранеными и больными, появляются уставы и приказы по военному ведомству, в которых определяются штаты, правила для сестер милосердия. В 1867 г. в России появляется подразделение Красного Креста. В 1869 г. утверждается устав для госпиталей, где впервые отмечается «для ухода за больными воинскими чинами при некоторых воинских госпиталях назначаются сестры милосердия по соглашению с обществами, при которых они состоят. Их права и обязанности определяются особым положением».

В России появилась первая специальная медаль для награждения сестер милосердия, работавших в Крыму, была установлена по велению «Ее императорского величества государани императрицы Александры Федоровны». На лицевой стороне ее, под императорской короной, изображены вензеля начальных букв имени и отчества императрицы - «А.Ф.»; вверху, под короной, надпись «КРЫМ». И дальше по кругу указаны года, разделенные растительными орнаментами: справа - «1854», внизу - «1855» и слева - «1856». На оборотной стороне, под лучезарным сиянием, исходившим от «всевидящего ока», помещена пятистрочная надпись, выполненная славянской вязью: «амин глаголю вам понеже сотвористе единому сих братий моих меньших мне сотвористе»; под надписью, внизу - восьмиконечный крестик. Эта медаль чеканилась в серебре диаметром 39 мм

Для сестер Крестовоздвиженской общины были специально отчеканены серебряные медали «от Ее императорского величества княгини Елены Павловны (вдовы великого князя Михаила Павловича…».на лицевой стороне медали крупное изображение восьмиконечного креста; по окружности славянской вязью надпись: «белен бех и посетисте мене»; внизу, концентрично краю медали, указаны названия городов, где работали сестры милосердия: «Севастополь, Перекоп, Бельбек, Бахчисарай, Херсон, Николаев, Симферополь». На оборотной стороне - горизонтальная надпись в шесть строк: «въ память милосердного служения страждущей братии», вокруг нее другая надпись: «Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых». Второй разновидностью этой медали награждались сестра той же общины, но работавшие во время Крымской компании в Финляндии.

В данном разделе мы рассмотрели формы участия женщин в военных действиях, причины побудившие их взять на себя столь сложную роль, а также вклад сестер милосердия в развитие медицины. Но данное исследование было бы неполным без еще одной героини обороны Севастополя.

1.4 Даша Севастопольская - первая русская сестра милосердия

Первой из русских женщин-медсестер была Дарья Лаврентьевна Михайлова, дочь матроса, знаменитая своим самоотверженным, бескорыстном служением больным и раненым. Долгие годы подлинная фамилия этой легендарной женщины оставалась неизвестной. Н. И. Пирогов в своих письмах называл ее просто Дарьей. Главный врач сводного военно-временного госпиталя в Севастополе С. Ульрихсон именовал ее то Дарьей Александровной, то Дарьей Александровой. В публикациях документов ЦГВМФ СССР о Дарьи Севастопольской делается предположение, что настоящее ее имя Дарья Львовна Шестоперова. Только 1986 г. Н. А. Тернова, главный хранитель фондов музея Советского Красного Креста, установла истинное имя героини - Дарья Лаврентьевна Михайлова.

Гордятся ею и в Татарстане - ведь Дарья Михайлова родилась в селе Ключищи возле Казани. Оставшись в пятнадцать лет круглой сиротой (отец Лаврентий Михайлов, матрос 10-го Ластового экипажа, погиб во время Синопского сражения в 1853 г.), она зарабатывала на жизнь стиркой белья. Видя тяжелое положение раненых, она решилась на необычный поступок: обрезав косы, продав дом и переодевшись в старый матросский костюм, на купленной бричке с питьевой водой и ветошью она отправилась вслед за русскими войсками к реке Альме.

После продолжительной борьбы 8 сентября обессиленные физически и морально, с множеством раненых и изувеченных, истекавших кровью войска отступали к Севастополю. Солдаты не знали, куда нести своих раненых товарищей, где стоят лазаретные фуры, а когда находили их, не хватало ни лекарств, ни средств, чтобы перевязать все раны, не хватало транспорта. Во время сражения она оставалась в небольшой лощине, вскоре сюда стали приходить раненые, и она помогала им, чем могла. Для этого она использовала привезенные ею запасы ветоши, корпии и уксуса, превратившись в сестру милосердия. Проходившие мимо нее команды являлись к ней как на перевязочный пункт за помощью, и только тогда прекратились перевязки, когда закончились заготовленные запасы. Такой поступок простой девушки на другой же день стал известен и в Севастополе, и в самой столице.

После Альминского сражения Даша работала медсестрой в здании Дворянского Собрания в Севастополе и даже ассистировала Н. И. Пирогову. Пирогов называл ее русской Магдалиной, он услышал о ней в середине ноября 1854 г., когда добровольно прибыл в Севастополь для оказания оперативной помощи раненым. Занятый работой, он забыл даже про день рожденья. Да что был день рожденья! Главнокомандующему князю Меньшикову некогда было представиться. Наконец, выбрав время, Николай Иванович отправился на аудиенцию к его превосходительству.

Вот как Пирогов рассказывал об этой встрече: «в 6 часов вечера я дотащился до маленького домишки с грязным двором, где заседал главнокомандующий… В конурке, аршина три в длину и столько же в ширину, стояла, сгорбившись в каком-то засаленном архилуке судьба Севастополя».

Пирогов в разговоре с главнокомандующим возмутился бедственном положением раненых воинов и отсутствием надлежащей помощи, а также доложил о прибытии в Севастополь группы сестер милосердия Крестовоздвиженской общины. Напомним, что Елена Павловна настояла перед Николаем I на разрешении академику Пирогову отправиться в Крым, чему препятствовали чиновники военно-медицинского ведомства и интенданты, опасавшиеся разоблачений воровства и неурядиц в госпиталях. Такие же настроения разделял и главнокомандующий южной армии Меньшиков, о котором современники говорили: «Храбр в защите крепостного права и застенчив с неприятелем».При разговоре Князь высказал опасение увеличения числа больных сифилисом, на что Пирогов с достоинством ответил, что «все будет зависеть от личности женщин». Тут-то князь и произнес: «Да-с, правда, и у нас теперь какая-то Дарья, говорят, очень много-с помогала-с и даже сама перевязывала раненых под Альмой».

В письме своей «любезной жене Александре Антоновне» Н. И.Пирогов сообщил (а писал он ей ежедневно) о Даше Севастопольской следующее: «Есть здешняя женщина… движимая милосердием своей натуры, подобно Магдалине, здесь на полях битвы и в госпиталях с таким самопожертвованием помогала раненым, что обратила на себя внимание высшего начальства…». Под «высшим Начальством» Пирогов имел в виду самого императора Николая, который принял в судьбе девушки непосредственное участие.

Популярность Даши среди солдат была исключительна, называли ее «сестричкой». «Наша она, Севастопольская», - с гордостью отзывались о ней участники Крымской войны. Вот так она и стала Севастопольской.

За свои подвиги она была награждена «золотой медалью» с надписью «За усердие» на Владимирской ленте, ей по статусу награждались те, кто уже имел три серебряных медали, и деньгами в сумме пятьсот рублей серебром, так высоко оценил император подвиг простой девушки. Вручили награду 16 ноября 1854 г. великие князья Николай и Михаил Николаевичи, так же ей была обещана тысяча рублей серебром по выходу в замужество на обзаведение. О самоотверженности Дарьи, ее наградах было предложено довести до сведенья всех, кто служит на Черноморском фронте. Императрица подарила ей золотой крест с надписью «Севастополь».

Даше было 17 и она была хороша собой, такой увидел ее Николай Иванович Пирогов во время своей первой встречи с героиней Севастополя. Она с медалью на груди, полученной от государя, явилась к Пирогову узнать, можно ли ей вступить в Общину сестер милосердия. Как известно, община имела право выбирать сестер из разных слоев общества, готовых служить «великому делу человеколюбия», но они должны были принимать присягу на исполнение условий не только с профессиональной точки зрения, но и нравственной, с сохранением целомудрия. На что ответ Дарьи был чист и наивен: «отчего же, можно и это».

В Центральном Государственном Военно-историческом архиве сохранился документ под названием «О представлении к награде девицы Дарьи, за оказываемое ей примерное старание и ухаживание за больными и ранеными в Севастополе», датированный 7 ноября 1854 г. Тогда Дарья была единственной представительницей низшего звания» из числа отличившихся в Севастополе сестер милосердия, которую наградили не серебряной, а золотой медалью.

По окончании военной кампании врачи госпиталя преподнесли Даше приветственный адрес со словами : «Во всех отношениях вы являли себя достойной имени русского война. Мы, врачи, для коих вы были благонадежнейшей и опытнейшей помощницей, питаем и навсегда сохраним к вам чувство беспредельной благодарности, искреннего почтения и самого глубокого уважения. Имя ваше так же не изгладится в памяти нашей, как не изгладится оно из памяти больных, коим вы так всецело приносили себя в жертву».

После войны Дарья Александрова вышла замуж за отставного матроса 4- го ластового экипажа М. В. Хворостова и поселилась в городе Николаеве, что следует из имевшихся в деле отношений главнокомандующего Южной армией и военно-сухопутными и морскими силами в Крыму генерал-адъютанта М. Д. Горчакова к военному министру генерал-лейтенанту В. А. Долгорукому от 24 июня 1955 г. На обещанные императором 1000 рублей она купила трактир на Бельбеке и поселилась на Корабельной стороне. В 1892 г. она вернулась в родное село, но никого из родных там уже не осталось. Пожертвовала местному храму икону Николая Чудотворца, которая была с нею в Севастополе в годы обороны. Умерла она в 1910 г. и похоронена на старом городском кладбище в Доковом овраге в Севастополе (могила не сохранилась). В память о ней сегодня установлен бюст героини возле панорамы «Оборона Севастополя» и памятник возле 3-й городской больницы в Севастополе.

Ее фотография запечатлена на групповом снимке ветеранов Крымской войны от 1901 г. в Музее Краснознаменного Черноморского флота, функционировавшем с 1869 г., где представлены хирургические инструменты Н. И. Пирогова, платье и ботинки Даши Севастопольской, фотография и Нагрудный знак сестры милосердия П. И. Сопроновской, портрет сестры милосердия К. К. Ведюковой и др.

В 1986 г. по инициативе командования медицинской службы Краснознаменного Черноморского флота, Военно-морского Краснознаменного госпиталя им. Н. И. Пирогова и совета музея медицинской службы флота была учреждена медаль имени Даши Севастопольской. На лицевой стороне 6 см в диаметре позолоченного цвета медали барельеф известной сестры милосердия и надпись : «К 150-летию со дня рождения». Бескорыстие, бесстрашие, доброта и внимание к людям, умение сострадать вписали ее имя в историю нашей страны.

В целом, в первой главе мы постарались проследить историю зарождения института медицинских сестер в России вначале XIX, рассмотреть особенности развития общин сестер милосердия в России по сравнению с Европейскими странами : подъем общественной мысли 40-50-х гг. XIX в., военная обстановка, влияние запада… Постарались выявить побудительные мотивы привлечения женского труда в лечение больных и раненых во время крымской войны 1853-1856 гг., формы участия женщин в войне и их вклад в развитие медицины и здравоохранение в рассматриваемый период.

Достаточно заметить что, зародившийся во время Крымской войны институт медицинских сестер, действует и посей день, чтобы поныть значение данного события для развития медицины в целом.

Глава 2. Женщины России в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.

2.1 Деятельность общин сестер милосердия

В организации помощи восставшим в 1875 г. черногорцам приняли активное участие представители русской общественности - деятели славянских комитетов, управление Общества попечения о раненых и больных, русский медицинский персонал, русские дипломаты (А. С. Ионин и многие другие). 15 декабря 1875 г. из России выехал в Черногорию первый санитарный отряд в составе четырех врачей, 10 других медицинских работников и несколько человек обслуживающего персонала, направленные обществом попечения о раненых и больных войнах. В его распоряжение были предоставлены денежные средства и медицинское оборудование на 170 тыс. руб.

С помощью России было переоборудованы в госпиталь больницы в Цетинье и открыты два лазарета в Горохове и Жупе. Санитарный отряд стал обеспечивать госпитальное лечение раненых повстанцев и наладить медицинскую помощь населению. Врачи проводили профилактические меры против распространения тифа и дизентерии. В течение первых восьми месяцев после открытия больницы и лазаретов в них находилось на излечении 1058 больных. Смертные случаи значительно сократились.

Русские женщины со специальным медицинским образованием уже служили врачами в госпиталях и лазаретах когда в 1876 г. началась Сербско-черногорская-турецкая война. В этой войне в Сербии работал российский отряд из 115 врачей, 4 провизоров, 118 сестер милосердия, 41 студента-медика и 78 фельдшеров. В числе женщин-медиков были В. М. Дмитриева, М. А. Зибольд, Р. С. Святловская и другие. В добровольческих санитарных отрядах «частной помощи» в Сербии работали и слушательницы женских врачебных курсов С. И. Больбот, В. П. Матвеева. Здесь к началу войны практически не была налажена организация санитарной службы, и заслуга создания госпиталя для помощи раненым почти полностью принадлежит русским врачам (См. приложение к работе С. 88.) Министр иностранных дел Сербии Иован Растич в своих воспоминаниях, оценивая деятельность русских добровольцев в сербо-турецкой войне 1876 г., писал, что такой помощи, какую оказал русский народ сербскому во время его борьбы, еще не знала мировая история.

Среди женщин-участниц боевых действий в Черногории в 1876 г. работали сестры милосердия Крестовоздвиженской, Георгиевской, Покровской и других общин, а так же женщины, служившие сестрами милосердия по личной инициативе. Они по прежнему играли решающую роль в подготовке сестер милосердия принимая вдов и девиц всех сословий в возрасте от 20 до 40 лет.

1 ноября 1858 г. Великая княгиня Александра Петровна (дочь П. Г. Ольденбргского) основала Покровскую общину сестер милосердия (во имя Покрова пресвятой богородицы). «Долг совести, - писала Алексанра Петровна, - повелевает все отдать, что имею, к осуществлению моего идеала. Я с детства была близка к больным, их любила, видела пример моих незабвенных родителей…» Согласно уставу (1861) целью общины являлось «попечение о приходящих больных, подготовка опытных сестер милосердия и воспитание бедных бесприютных детей».

На западной окраине Васильевского острова возник целый городок, состоящий из отделений сестер милосердия испытуемых, школы фельдшериц и женские гимназии, отделения грудных младенцев и детей младшего возраста, родительного приюта, хирургического барака, амбулатории и аптеки. Если попытаться провести аналогии с современностью, то по уровню специальных знаний и навыков сестер милосердия светской общины следовало бы поместить, скорее всего, между сиделкой и медицинской сестрой. Следующей ступенью медицинского персонала были бы так называемые сестры - фельдшерицы. Все это размещалось в 30 каменных и деревянных постройках, возведенных к 1860 г. по проекту архитектора Г. Х. Штегемана около семеновского поля. Община разрасталась, требовала новые средства для поддержания ее существования. Кроме единовременных взносов жителей города, жертвовали на общину и почетные граждане города: Гладин, Никитин, Полежаев, Брунов. В 1865-1868 гг. на пожертвования учредительницы с супругом и столичных купцов для больницы была возведена двухэтажная пристройка,, на верхнем этаже которой осветили домовую церковь Св. Митрофания Воронежского.

Примерно в тоже время родилась община с сугубо мирным названием «Утоли моя печали», что никак не меняло ее «воинского» предназначения. Создавалась община не в одночасье, а долго. Она целых полвека была самым знаменитым благотворительном учреждением Лефортова, название свое община получила от имени целительной иконы «Утоли моя печали» и просуществовала до 1917 г. большую роль в ее создании принадлежит н. Б. шаховской. Наталья Борисовна родилась в 20-е гг. XIX в. В семье Бориса Анатольевича Святополок-Четвертинского. В семье было 9 детей - 6 дочерей и 3 сына. Целее направленно, подчиняясь естественному ходу событий и упорству своей настоятельницы, вдовы коллежского советника княгини Шаховской(муж Дмитрий Шаховский умер 1867 г. в Серпухове). Она начала с того, что сама в качестве сестры милосердия ухаживала за больными и помогала при хирургических операциях в московской полицейской больнице, организованной в 1848 г. доктором Газом. Вскоре уже возглавив группу 30 сестер милосердия, которая самоотверженно и безвозмездно ухаживала за больными в бесплатных больницах для чернорабочих - Яузской и Старо-Екатериненской. А московский Дамский комитет княгине Надежды Борисовны Трубецкой, к которому примкнула группа Б. Н. Шаховской, усилил общественный характер этого явления, «приняв на свое иждивение в четырех монастырях Москвы сестер милосердия, которым для приучения к своим обязанностям дозволено было постоянное дежурство в чернорабочей и тюремной больницах.

Община получила печать - красный крест на белом поле с надписью «Московская община сестер милосердия «Утоли моя печали» и расположилась на Покровке. В 1871 княгиня Шаховская и ее сподвижницы были первыми посвящены в «крестовые» сестры, им надели большой наперсный крест, на одной стороне которого была икона Божией материи, а на другой - название общины. Торжественное посвящение проходило в московском Высоко Петровском монастыре. За заслуги император Александр II принял общину «Утоли моя печали» под свое покровительство и она была именована «Александровской».

В своей квалификации сестры милосердия делились на несколько групп: 1 - испытуемые сестры, кто при определенных условиях мог только через несколько лет претендовать на постоянную работу; 2 - сестры милосердия и, наконец, 3 - старшие сестры милосердия («крестовые»). Объем и глубина медицинской подготовки позволяли сестрам не только профессионально ухаживать за больными и оказывать доврачебную помощь, но и работать в операционных. Особым мастерством отличались «крестовые» сестры. Жизнь и труд общины определялись уставом, очень близким к монастырскому. По уставу община брала на себя обязательство о поддержке своих членов в случае болезни и старости.

Первым из известных подвигов общины была работа во время холеры 1872 г. в Москве эпидемия была столь страшна, что многие наемные служители больницы разбежались, оставив больных на попечении сестер милосердия. Постепенно авторитет общины становится столь высоким, что ее сестер «вытребывают» для работы в Курск, Тверь и даже Петербург. Община растет, поэтому в 1872 г. княгиня Н. Б. Шаховская на свои средства приобретает в Лефортово большое имение на берегу реки Синички, вблизи военного госпиталя и начинает строительство богоугодных заведений. В 1875 г. больница была введена в действие. Она была рассчитана больше чем на 100 мест и имела терапевтическое, неврологическое, хирургическое и гинекологическое отделение, а также отделение по уходу за неизлечимыми больными. В год открытия осветили храм во имя целительной иконы «Утоли моя печали».

Во главе 36 сестер милосердия московской Александровской общины княгиня Н. Б. Шаховская в 1876 г. прибыла на театр военных действий, где в открытом поле ежедневно сестры перевязывали по 500-600 раненых, порою отдыхая 3 часа в сутки. Из общины «Утоли моя печали» в Бессарабии работали 118 сестер милосердия. Многих раненых принимали и в Москве: на ее территории были поставлены вначале палатки, каждая на 10 человек, а к осени 1877 на средства Шаховской был построен и оборудован под госпиталь двухэтажный деревянный угловой корпус, примыкавший к приюту. За 1877-1878 гг. медицинские работники общины оказали помощь 3700 раненым. Весьма показательно, что на подписку в пользу престарелых сестер милосердия позже откликнулись многие участники русско-турецкой войны.

Шаховская была удостоена личной награды королевы Сербии Натальи, ей вручили орден «Большой крест Таковы». Княгиня умерла в 1906 г. некролог в Московских газетах : «в ночь на 17 февраля скончалась замечательная по энергии и доброте сердца русская женщина Княгиня Шаховская, рожденная Святополок-Четвертинская, основавшие в Москве Александровскую общину «Утоли моя печали», а при ней сеть благотворительных учреждений, больниц, приютов и тому подобного…» Место захоронения до сих пор установить не далось.

В конце 1879 г. Елизавета Петровна Карцева по рекомендации С. П. Боткина приступила к созданию Георгиевской общины, проявив при этом организаторские способности. Е. П. Карцева после крымской войны заменила Е. М. Бакунину на посту настоятельницы Крестовоздвиженской общины. Во время Русско-турецкой войны ей удалось собрать вокруг себя прекрасный коллектив, и в короткий срок Георгиевская община сестер милосердия превратилась в образцовое медицинское учреждение.

Община была основана 26 ноября 1870 г. графиней Е. Г. Гейден при поддержке семьи принца П. Г. Ольденбургского, графа Шереметьева. Покровительствовала общине Великая княгиня Мария Федоровна, супруга будущего императора Александра III. В 1879 г. Клинический военный госпиталь пожертвовал общине участок земли на Сампсониевской набережной. Соседний участок община приобрела в рассрочку на 20 лет за 85 тыс. руб.

Главный врач военного госпиталя в Лефортово А. Пальцев понимая, что труд сестер милосердия несомненно может быть полезен госпиталю, в 1860 г. ходатайствует о введении их в штат, и 14 ноября 1871 г. Военный министр утвердил правила для сестер милосердия, назначенных для работы в военных госпиталях Московский военный госпиталь получил 15 сестер : по одной на 110 больных (См. Приложение к работе С. 91). Командование и доктора всегда высоко ценили их действенную помощь в лечении и выхаживание больных и раненых. Но за много лет до официального разрешения о зачислении в штат госпиталя самоотверженно трудились на добровольных началах сестры общины «Утоли моя печали». Можно с уверенностью говорить, что и в штат госпиталя сестры этой общины, расположенной по соседству, были приняты в первую очередь. Врачи отмечали их хладнокровие и полную самоотверженность в работе, короткость, но, одновременно, и твердость духа, благородство души и бескорыстную. Неутомимость в стремлении сделать все, что было в их силах для облегчения участи раненых и особенно безнадежных страдальцев.

Позже в госпитале стали работать сестры Иверской общины, руководимый Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Приведем выдержку из обращения ее к командованию, отражающею повседневную атмосферу работы в госпитале : «особенно отрадно вспомнить, какими заботами окружены сестры моей Иверской общины, много лет работавшие под просвещенном покровительством врачей госпиталя… то участие и содействие, с каким Московский военный госпиталь приходил на помощь в трудах по облегчению у страдальцев».

Большую роль в медицинском обеспечении действующей армии сыграл также Русский Красный крест, его передвижные санитарные отряды, походные больницы, постоянные лазареты, полевые перевязочные и эвакуационные пункты. С учреждением общества Красного Креста (в 1864 г. шестнадцать государств Европы и Америки подписали Женевскую конвенцию) уважение за облегчение участи раненых и больных воинов в период боевых действий приобретает организованные в международном масштабе формы : отныне каждый, кто отмечен повязкой с красным крестом, должен был «спасать и охранять всех, чья кровь оросила поле чести, ни различая ни друзей, не врагов». Эмблемой международного союза стал Красный Крест на белом поле. В России подразделения Красного Креста появляются в 1867 г., а к 1879 г. они объединились в Общество Красного Креста. Русский Красный Крест снабдил необходимым имуществом и обеспечил персоналом 32 санитарных поезда. За время боевых действий в его медицинских подразделениях было перевязано свыше 100 000 раненых.

Владимир Александрович Черкасский (1824-1878) лично много сделал для оказания снабжения и формирования управления в Болгарии его величество, сказал, что императрица изъявила для создания введенье князя заведывание Красного Креста за Дунаем. Он занимался составления задач гражданского управления при армии и первого ноября отправил ее Д. А. Милютину (См. Приложение к работе С. 88). Назначение на должность заведавающего гражданскими делами во второй половине ноября. Император высказал надежду, что «он будет действовать точно так же, как действовал в Царстве Польском». 9 апреля 1977 г. он убыл в Кишенев.

Поместившись в отведенной ему небольшой квартирке, кн. Черкасский тотчас принялся заниматься порученными ему делами. Прежде всего, набрать необходимое число врачей, сестер милосердия, фельдшеров и т. п., как главноуполномоченный Красного Креста, он считал своей обязанностью видеть все воочию, быть самому не только на театре военных действий, но и на полях сражения, чтобы приносить непосредственную помощь, раненым и руководить действиями своих и агентов. Но и он встречал сопротивление, его хотели отстранить от живого участия.

Деятельность Красной армии после переплавы через Дунай. В ожидании переправы кн. Черкасский, как главноуправляющий Красного Креста и распоряжался значительными средствами усиленно готовился к подлинному оказанию помощи раненым. Первый летучий отряд, составленный из отборных сестер милосердия Георгиевсвкой общины, братьев милосердия, докторов и уполномоченных, вышел 10 июля из Бухареста в Александрию. Что бы быть направленным оттуда к пункту переправы.

Но к переправе Красный Крест не пригласили, и помощь раненым на месте переправы была подана только воевавшими медицинскими чинами.

Лазареты красного креста были отклонены уже после переправы, в т. ч. Зимнице. Тотчас были посланы «братцы» разыскивать раненых. Затем стали подвозить раненых турками и черкесками болгар.

Не пригласили Красный крест и под Никополь. Но потом он уже работал всюду, где было можно, заслужил себе почетную репутации. Кн. Черкасский, находившийся по делам Красного Креста в Бухаресте, приехал в Зимницу 26 числа. 29 июня переехал в Туров, 19 июля в Белу. Из-за Балкан прибывало множество беженцев, бежавших от турок. К благотворительной деятельности были привлечены Красный Крест и Славянский комитет, представитель которого А. А. Нарышкин прибыл из Бухареста в Тырново и устроил приют для престарелых и малолетних. Многие из бежавших успели захватить лишь то, что было на них, были между ними и раненые. Вот что доносил начальник Габровского округа от 25 июля «монахинь и женщин я поднял на ноги. Они живо притащили все необходимое и ухаживают теперь за ранеными. Поместили раненых болгар в двух небольших зданиях училища. Пока их обеспечены на первое время. После я заставлю город сделать постоянную больницу. Вчера доктор насчитал до 60 раненых и больных. Один ребенок имеет 7 ран». В. А Черкасский писал: «раненых эвакуировали из здешнего госпиталя в четверг на 110 резервированных ими подводах. При эвакуациях посылали всегда уполномоченных им агентов Красного креста. Не могу нахвалиться ими и нашими несравненными георгиевскими сестрами». Несмотря на все сделанное, вещей и продуктов не хватало. 4 августа Черкасский приехал в Горный Студен, где находились как главная квартира, так и императорская. Сложными были вопросы снабжения и 10 сентября в «Голосе» и затем в других газетах появились телеграммы за подписью кн. Черкасского следующего содержания «Через посредство «Голоса» обращаюсь к русскому обществу с убедительной просьбой о помощи нашим больным и раненым братьям. С наступлением осенних холодов живо ощущается настоятельная потребность в теплом платье всякого рода. Помощь неотложно и в больших размерах. Средства общества Красного креста за Дунаем е в состоянии удовлетворить подобные требованиям. Необходимо, чтобы все русское общество осознало, как велика нужда, и пришло на помощь…»

Телеграмма вызвала оживленную полемику в газетах и большое не довольство в правлении Красного креста. Тем не менее, его телеграмма подействовала. Дом, выделенный ему в селении Боять, Черкасский не заселял до тех пор, пока не устроил госпиталя Красного Креста и перевязочного пункта и не разместил удобно сестер милосердия. Умер он в Сан-Стефано 19 февраля 1878 г., после болезни.

В этом разделе мы постарались проследить дальнейшее развитие общин сестер милосердия в России их основные виды деятельности, а также влияние на организацию медицинского обслуживания больных и раненых. В целом можно отметить, что число медицинских заведений в России начинает возрастать, в общинах больше внимания стали уделять медицинской подготовке сестер милосердия.

2.2 Русские женщины на Балканах

О положении славянских народов Османской империи, конечно, знали в России, но и тогда не сразу поверили в то, что творилось в Болгарии после подавления в 1876 г. антитурецкого восстания: убито 13 тысяч человек, судьба тысячи беженцев не известна. На Балканы отправлялись оружие, снаряжение медикаменты, полевые лазареты. Россия встала горой на защиту славян, «низы» и «верхи» общества смешались, все сочувствовали повстанцам, не останавливаясь для этого перед войной. Александру II принадлежат слова, что он не менее других сочувствует христианам Турции, но ставит выше всего интересы своей страны, поэтому не может втянуться в европейскую войну, еще были живы воспоминания Крымской кампании. Не смотря на поддержку со стороны России в феврале 1877 г. разгромленная Сербия подписала с Турцией мир, продолжала войну одна Черногория.

В Петербурге было поручено письмо экзарха Болгарской церкви Антелы : «Если Его Величество Всероссийский император не обратит внимание на положение болгар, не защитит их теперь, то лучше их вычеркнуть из списка славян и православных, ибо отчаяние овладело всеми…» 12 апреля 1877 г. Россия вступает войну с Турцией. Объявление войны сопровождалось бурными проявлениями народного торжества. В первый раз в истории общество втянуло само государство в войну, во всяком случае, выступило решающим фактором ее начала.

В год ее начала на высших женских медицинских курсах, открытых в 1872 г. в Петербурге, должен был состояться первый выпуск женщин-врачей и медсестер. Многие слушательница, не дождавшись выпускных экзаменов, добровольно отправлялись в действующую армию еще в 1876 г. А в следующий год около полутора тысяч женщин-врачей и медсестер работали в лазаретах Дунайской и Кавказской армий.

Именно в годы русско-турецкой войны. На формальном уровне было зафиксировано право участия женщин по уходу за ранеными. Впервые в истории России с высочайшего позволения в действующую армию было командировано 40 выпускниц и 12 слушательниц последнего курса женских врачебных курсов. Их направляли в военно-временные госпитали и лазареты в Яссы, Браилов, Фратешти, Зимницу, Белу, Булгарени в распоряжение профессоров медицины Н. И. Пирогова, Н. В. Склифасовского, С. П, Боткина, Ф. Ф. Эрисмана, В. М. Бехтерева и других. Женщины теперь оперировали на равнее с мужчинами. Например, в 47-м военно-временном госпитале один из врачей вспоминал : «Состоявшими при нем женщинами-врачами было произведено много операций, как-то: г-жа Бантле произвела ампутацию бедра и экзарацию всех пальцев; Соловьева - ампутацию бедра в верхней трети; Матвеева - резекцию локтя, ампутацию голени, плеча, операцию Лисфранка».

Их труд получил признание и высокую оценку. В документе полевого медицинского инспектора главнокомандующему в феврале 1878 г. говорилось: «Слушательницы женских курсов с самого начала поступления при неимоверном рвении и понимании дела выказали себя с самой лучшей стороны и хирургической и терапевтической помощью вполне оправдали в этом первом опыте ожидания высшего медицинского начальства. Самоотверженная их работа среди опасностей и лишений, среди тифозной болезности, причем жертвой была не одна из них, обратили на себя общее внимание и как пример применения женского труда в военном деле, заслуживает поощрения».

Из-за нехватки квалифицированного персонала и с целью отправки на фронт. В Петербурге были открыты ускоренные двух месячные курсы. Многие девушки из самых различных слоев общества устремились на эти курсы. Их желание было ехать на войну.

Среди побудительных мотивов стремления женщин на войну можно выделить следующие наиболее характерные для многих из них.

Во-первых, их вело стремление оказывать посильную помощь братским народам в их борьбе за национальную независимость.

Во-вторых, их вело стремление оказывать профессиональную помощь раненым войнам, совершенствовать свое мастерство, получать практические навыки в боевых условиях.

В-третьих, завоевывать равные права с мужчинами на профессию, на участие в общественно-полезном труде.

Добровольно возложив на себя благородную, но тяжелую миссию русские женщины шли на войну, чтобы на деле доказать свою способность быть врачами, сестрами милосердия на полях сражений. Они, не боясь никаких трудностей, служили в госпиталях, работали на перевязочных пунктах. Им пришлось вместе с мужчинами переносить все тяготы военной жизни, и они вынесли их, даже не предполагая, что в состояние выдержать и обстрелы и болезни, и бытовые неудобства, и смерть людей, не зная объема своих физических и моральных сил, которые оказались огромными и делают честь российским женщинам и поныне. Неутомимая, самоотверженная деятельность и сила характера в высшей степени были присущи этим славным русским женщинам.

По свидетельствам очевидцев, солдаты разных славянских народов, находясь в госпиталях, сестер милосердия читать им Евангелие на церковнославянском, понимали сердцем.

Хотя физические нагрузки, трудности тяжело переносятся, все же преодолеть психологический настрой людей, установившиеся столетиями взгляды общества несравненно сложнее. Подобные взгляды тормозили участие женщин в войне. И эти взгляды постепенно были преодолены трудом женщин, которым удалось попасть в действующую армию и наравне с мужчинами работать врачами и справляться с делом не хуже.

В тяжелый военный 1877 г. около трети студенток-медиков, выпускниц женских врачебных курсов отправились в Румынию, Болгарию для работы в госпиталях. В их числе была автор воспоминаний, опубликованных в «Историческом вестнике», «Русском богатстве» Н. Драгневич, которая вместе с другими женщинами поступила в распоряжении профессора Н. В. Склифосовского, работавшего в Болгарии под Плевной. Драгневич и ее коллег определили в 63-й военный госпиталь в селе Деревешко. Он был оборудован на 600 человек, однако после третьего штурма Плевны в него поступило до 9000 раненых. Такое огромное количество из-за недостатка медицинских сил не могло получать своевременную помощь, хотя медицинский персонал (15 врачей, 4 студентки, 15 сестер милосердия во главе с профессором Склифосовским) работали самоотверженно по 15-18 часов в сутки, прилагая неимоверные усилия. Все же печальных последствий истощения и голода предотвратить не удавалось.

Усложняло работу местничество, равнодушие некоторых агентов Красного креста в оказании помощи продовольствием, хирургическими инструментами, которые мотивировали свои отказы тем, что красный крест не обязан помогать военному ведомству. Более добросовестные, напротив, чутко и отзывчиво относились к нуждам врачей сестер и раненых.

Драгневич отмечает в своих воспоминаниях обращавшую на себя внимание странную особенность - в госпиталях военного ведомства студентки исполняли обязанности врачей, тогда как в госпиталях Красного Креста они были только фельдшерицами. Видимо военное ведомство было боле прогрессивным в этом вопросе либо, что вероятнее всего, испытывало более острую нужду в персонале, чем Красный Крест.

Служба сестер была трудной, опасной, напряженной. При большом недостатке контингента было естественным то огромное перенапряжение, которое наблюдалось на протяжении всей войны, а особенно остро ощущалось во вторую половину, когда эпидемии начали косить людей не меньше, чем пули и ядра. О нагрузке на одну сестру говорят такие цифры. В одном из гарнизонов, находившихся в Болгарии, на 1700 раненых и больных приходилось 17 сестер милосердия. Однако большинство их успешно справлялось со своими обязанностями, несмотря на все трудности военного быта, краткосрочность подготовки.

В боях на Шипке, бывало, 4 сестры (Е. В. Духонина, А. А. Теплякова, С. А. Энгельгард, О. Н. Юханцева) ухаживали за 3000 ранеными, к тому же плохое обеспечение медикаментами, перевязочными материалами. И здесь самоотверженность, и человечность сестер превосходят всякие слова. Ничего не жалея для выздоровления больных и раненых, они делились пищей, использовали свои вещи на бинты, отдавали сапоги, а если возникали необходимость пересадки кожи становились донорами. Так сестра Лебедева добровольно стала донором для раненого генерала Комарова.

Женский труд применялся в госпиталях, эвакуационных поездах, лазаретах, перевязочных пунктах непосредственно на поле сражения. Всего около 1500 женщин (не считая прибывших самостоятельно) ухаживали за ранеными на театре военных действий. В России в местных госпиталях и лазаретах за войну работали сестрами милосердия свыше 650 женщин, если учесть добровольцев, монахинь, послушниц монастырей и других, то свыше 1000 женщин ухаживали за ранеными и больными войнами внутри империи.

Многие женщины оставили после себя записки и письма (В. Некрасова, Н Драгневич, С. Арендт, С. Кениг, Е. Духонина) в которых выразили свое отношение к военной службе, быту, условиям работы, внутреннее состояние. В одном из таких писем сестры милосердия из Зимницы, датированным 23 июня 1877 г., написано: «Жаловалась я на нашу кишиневскую жизнь, но в сравнение со здешней - это был рай. Спим вдевятером на полу, в маленькой комнате. Вкушаем стоя свой прекрасный обед, состоявший из кипяченой воды с кусочками разварившейся говядины на место супа, баранины, привезенной еще из Александрии, утиных яиц и хлеба в виде камня…»

Однако несмотря ни на какие трудности и опасности, российские женщины узнав о том, что в действующую армию нужны сестры милосердия, подавали массу заявлений на курсы по подготовке сестер, ехали на фронт самостоятельно, с мужьями, за сыновьями-офицерами, что бы оказывать помощь нуждающимся войнам. Например, активные участницы революционного движения на Украине Г. Ф. Чернявская, Е. И. Росикова, Е. Н. Южакова трудились в военных лазаретах сестрами милосердия. Слушательница Киевских высших женских курсов Ольга Лангеншельд работала в санитарном поезде, перевозившем с фронта раненых. Людмила Медвецкая, состоявшая «по высочайшему повелению» под надзором полиции в Киеве и Одессе, стала сестрой милосердия и уехала в Болгарию. Учившаяся в 1871-1873 гг. за границей в Берлинском и Цюрихском университетах М. К. Валацкая в 1878 г. приняла участие в балканских событиях, а после окончания войны попросила о приеме на женские врачебные курсы в Петербурге .

Примечательно, что и раненые турки также пользовались вниманием и заботой наших женщин, если попадали в плен или госпитали. В частности, им оказывалась помощь Софьей Ивановной Больбот, ставшей к тому времени врачом.

Учитывая нужды войны, Красный Крест, общины вели ускоренную подготовку сестер для фронта и работы в госпиталях. Подготовка шла в различных госпиталях - в Москве, Петербурге, Одессе, Харькове и других местах. Около 3000 женщин было подготовлено для нужд войны, более 500 только в Петербурге.

В конце 1877-январе 1878 гг. начались переговоры о мире, и направление женщин на театр военных действий приостанавливается. Но разразившаяся эпидемия тифа, уносившая тысячи жизней, в том числе и медицинского персонала, переполнение военно-лечебных заведений больными и ранеными, увеличила вдвое нагрузку.

Доктор Аменитский в заметках о деятельности госпиталя писал: « Хаты, лишая благоприятных условий лечения, кроме того способствуют распространению тифозной эпидемии - взаимным заражением хозяев от больных и, в свою очередь, больных о хозяев. При этом крайний недостаток прислуги, при разбросанности больных, не давал возможности для надлежащего ухода за ними. Высшая цифра скоплявшихся больных в зимнее время была в 1-м отделении до 1300 и в подотделении до 70 человек; во 2-м отделении до 700 и в 3-м до 400 человек. На зимние квартиры в госпиталь вступил в штате 11 враче, 18 сестер милосердия и 26 фельдшеров; в декабре прикомандировано еще 11 фельдшеров, а в феврале 3 врача» в период тифа, констатировал доктор : « Из 18 сестер 9 переболели тифом, умерла 1. Фельдшер и прислуга переболели почти поголовно; из них умерло за время эпидемии 6 фельдшеров и 43 служителя».

Приведенный пример не единичен. В ряде госпиталей положение было еще более тяжелым, в том числе и в бытовом отношении. Безжалостный, неумолимый тиф не щадил никого. Среди медицинского персонала обеих театров военных действий Балканского и Кавказского заболеваемость была очень высокой. Раненые иногда размещались на голой земле в полусгнивших сараях, врачей иногда было по два и даже по одному на тысячу, часто сами едва оправившиеся от тифа, работавшие между приступами возвратной горячки.

Для оказания помощи на передовых линиях формировались санитарные отряды, состоявшие из врачей, сестер милосердия, фельдшеров и санитаров. Для работы непосредственно на поле сражения из их состава выделялись так называемые летучие отряды. На передовые позиции женщин допускали ограниченно и только с разрешения главного военного начальника и уполномоченного Общества попечения о раненых и больных. Вместе с летучими лазаретами находились сестры отряда во главе с старшей сестрой Токаревой, прибывшие 8 октября 1877 г. для работы в полевых лазаретах гвардейского корпуса. Они были первыми среди участниц русско-турецкой войны, прошедшими с передовыми отрядами за Балканы.

Интересны, точны и образны записи сестры милосердия Петриченко. Она писала: «Вся площадь холма была буквально покрыта ранеными, то лежавшими без движения с искаженными от муки лицами, то корчившимися в предсмертных судорогах; приходилось лавировать, проходя, чтобы не задеть кого из них…тотчас же были разбиты палатки и мы принялись за дело… Работали всю ночь, при свете фонарей, переходя от одного к другому, не останавливаясь ни минуты, но что это могло значить при такой массе раненых. Нас было три да ночью еще прибыло четыре сестры Крестовоздвиженской общины - и только… а раненые все пребывали… Руки дрожат, голова кружится и от сознания своего бессилия, от невозможности помочь всем, в сердце какая-то острая боль… так и кажется, что сама умрешь тут же, не вынесешь этой чужой муки, которая делается как бы своей.

… когда дела немного поубавились часть раненых умерла, часть была эвакуирована - доктора наши полюбопытствовали узнать, как мы помещаемся. Увидев, что в фургонах у нас нет ничего, ни даже подушек, они сейчас же распорядились, чтобы для нас набили мешки сеном…»

Отношение к женскому медицинскому персоналу изменилось коренным образом. О скепсисе, недоверии не могло быть и речи. Врачи, наблюдавшие за деятельностью сестер милосердия в армии и работавшие бок о бок сними, приходили к выводу о необходимости применения женского труда в действующей армии, отмечали, что сестры милосердия наибольшую пользу приносили в наблюдении за точным исполнением предписаний, удобством и чистотой, за своевременной раздачей лекарств, пищи, за работой госпитальной прислуги. Они повсюду вносили порядок, дисциплину, проявляли образцы честного, добросовестного исполнения своих обязанностей.

Особенно напряженно и сложно было в эвакуационных бараках. Наиболее активно действующими на Балканах являлись Ясский и Фратешский. В них осуществлялись осмотр, сортировка больных и раненых, оказание первой медицинской помощи непосредственно на эвакопункте. Эвакуационный барак устраивался на 350 кроватей с обслуживающим персоналом из 7 врачей, 3 студентов, 3 студенток, фельдшера, фармацевта, 20 сестер милосердия и 30 санитаров.