Борис Давыдович Бруцкус

Из писем Бруцкуса к Прокоповичам выясняется участие в акции по спасению наших московских друзей не только западных интеллектуалов, но С. Франка, П. Сорокина, П. Милюкова, П. Струве. В советской России пролиты потоки крови лучшей части русского населения, обессиленные остатки русской интеллигенции стоят перед приближающимся истреблением, - бьет тревогу Б. Бруцкус, пытаясь организовать коллективные протесты немецкой и западной общественности против московских процессов 1928-1931 гг., против коллективизации и раскулачивания. Ему удалось собрать подписи 90 немецких специалистов (включая подпись А. Эйнштейна) против бессудного расстрела 48 специалистов, обвиненных в сельскохозяйственном вредительстве и саботаже.

Вот какую характеристику дает он преследуемым: Что касается моих коллег (в области национальной экономики и аграрного дела), то все они, насколько мне известно, находятся в тюрьмах. И никакие заслуги - не только перед наукой, но и перед советской властью - не могли их спасти. Так, в тюрьме знаменитый исследователь конъюнктуры проф. Николай Кондратьев...там же талантливый аграрный политик Александр Чаянов...известный исследователь в области науки о сельскохозяйственном производстве проф. Николай Макаров, познакомивший советскую Россию с организацией американского сельского хозяйства. С ними выдающийся специалист-финансист проф. Юровский, создавший валютный червонец; известный статистик проф. Громан, работавший в Госплане и награжденный орденом Красного Знамени, талантливый руководитель московской сельскохозяйственной станции проф. Дояренко и т.д. Та же участь постигла и самых выдающихся русских историков во главе с почтенным Нестором русских исторических источников Платоновым (берлинцы имели возможность узнать этого исследователя во время недели русской истории, которую организовало Общество изучения Восточной Европы летом 1929 г.).

В тот момент, когда восхваляется очень толерантное отношение советской власти к небольшевистским ученым, бесчисленные блестящие представители русской духовной жизни сидят под замком и засовом, томятся в ссылке за полярным кругом или в пустынях Средней Азии, должны выполнять принудительные работы и терпеть страшную участь вместе с женами и детьми.

Начиная акции протеста Бруцкус надеялся, что нашимузникам худшее не грозит и что воззвание немецкой общественности явится к тому дополнительной гарантией. Но, конечно, в России нет никаких гарантий и рассчитать всех последствий невозможно. Читая газетные отчеты О Шахтинском деле и Процессе Промпартии он делится с Е. Кусковой: Но как измучены интеллигенты! Выжаты последние остатки человеческого достоинства... запакостили большевики несчастную русскую интеллигенцию, унизили ее...

В 1932 году из-за недостатка средств прекратил свое существование Русский научный институт. А еще через год стало ясно, что Германия безудержно катится в пропасть нацизма, ксенофобии и антисемитизма. Принятие нацизма большинством немецких ученых было для Бруцкуса большими разочарованием: он высоко оценивал научный и интеллектуальный потенциал Германии. Встал вопрос о переезде семьи в другую страну.

Известно, что его документы были направлены Международным комитетом по перемещению интеллектуальной эмиграции в Женеве в Академический совет Королевского общества Бирмингамского университета. Об этом же ходатайствовал М. Зеринг, называя в своем письме Бруцкуса превосходным ученым и умным, ярким человеком благородного образа мыслей. Являясь первоначально представителем учения о сельскохозяйственных предприятиях, позже он целиком углубился в национально-экономические и социальные проблемы, которые встают перед сельским хозяйством как части народного хозяйства. Непосредственным поводом для этого углубления послужил огромный социалистический и коммунистический эксперимент в России. По моему мнению, его работы об аграрном развитии и аграрной революции в России, об учении марксизма в свете этой революции, о проблеме коллективизации крестьянского хозяйства, о зерновом хозяйстве в засушливых областях России относятся к лучшим явлениям нашей специальной литературы... Если бы Академический совет смог бы предоставить место профессору Бруцкусу, то была бы оказана большая услуга не только ценной и высоко достойной личности, но и всей науке, - писал он 25 июля 1933 г.

К сожалению, вакансии не оказалось и семье пришлось переезжать в Палестину, в Иерусалим, на чем настаивали сыновья.

В Иерусалиме (1935-1938)

О кратком пребывании Б.Д. Бруцкуса на его исторической родине мы можем судить на основании документов из архива Центра по изучению и документации восточноевропейского еврейства Еврейского университета в Иерусалиме, биографии ученого, написанной его вдовой и средним сыном, а также трех пространных писем к Прокоповичу в 1936-1938 гг.

В Палестину Бруцкусы прибыли в апреле 1935 г., а уже через полгода Борис Давидович приступил к чтению лекций по кафедре сельскохозяйственной экономики и политики в Еврейском университете.

Ученый сообщает в письме к С. Прокоповичу, что немало усилий ему стоило овладение языком, что он читает лекции свободно, но пишет еще медленно, что он поглощен учебной работой, которая развивается успешно, ибо интерес к сельскому хозяйству здесь большой. Весной я посетил некоторые вновь созданные поселения. Начинают с того, что городят город: две деревянные стены, между ними песок, на углах бастионы, в середине дозорная башня с рефлектором. В городе живут и хранят имущество. Из города выходят под охраной... Героизма здесь много (из письма от 21.11.37). Здесь очень плохо. Не столько арабский террор, сколько отсутствие всякой устойчивой линии в английской всей политике, полное равнодушие правительства к экономическому развитию страны подорвали в корне ее благосостояние.

Из письма С. Прокоповичу от 14 марта 1936 г.: Здесь положение евреев довольно трудное, ибо англичане, для которых Палестина является только стратегическим пунктом, очень важным, неизменно ставят на арабскую лошадь. Когда присмотрелся к английскому режиму, я в нем разочаровался. Они очень культурны и либеральны, но у них никакой выдержанной линии нет, и в политике немалый беспорядок. И все-таки... евреи достигли в Палестине громадных результатов, но благодаря, а не несмотря на англичан.

Но мысленно ученый - в Европе. В письме от 14 марта 1936 г. он пишет:...Гитлер - величайшая опасность для европейской цивилизации... Гитлер заберет прибалтийские государства, сгонит поляков с баронских земель и поселит немцев. Он заберет Австрию и Чехословакию. Восстановит Венгрию, отдаст ей Словакию, Карпато-Руссию, отделит Украину и подчинит ее, Румынию, Болгарию, Югославию и Польшу своей команде. Антисемитизм - великолепное орудие: он всюду приобретает себе союзников. Евреев он истребит не только у себя, но и во всех соседних государствах> и немецкая буржуазия, которой экспансия везде наталкивалась на конкуренцию евреев, придет к господству и укрепит повсюду власть Германии. С Францией Гитлер наверное не станет воевать...пока он не осуществит свои задачи на Востоке, а потом Германия заговорит с ней другим языком. Вся интеллигенция объявила Гитлера идиотом. Ну и пущай, будущее покажет, кто умнее. Таковы цели Гитлера. Пока он идет от победы к победе. Но, конечно, он может и сорваться. Но Европа должна сознавать опасность, а не смеяться над Гитлером.

В сентябре 1938 г. он обращается к Ф. фон Хайеку, убеждая его организовать протест британских интеллектуалов против антисемитских выступлений нацистов в Вене. Чтение газет наполняет меня горем и я совсем не нахожу себе покоя... Мы стоим перед победой грубой силы, которая совершенно неприкрыто собирается разрушить все высокие достижения человеческой культуры... Нацистский метод оценивать людей как домашних животных не по их духу, а по телу, отбрасывающий нас назад в глубокое варварство, не вызвало соответствующего протеста. Деморализация уже глубоко проникла в немецкий научный мир. Почти на всех международных конгрессах появляются немецкие ученые, которые коллективно, систематически и открыто проповедуют расовую теорию...

Самое яркое выражение это воззрение находит в развязанном нацизмом преследовании евреев. Хотя преследовались и другие группы народностей, но их рассматривают как политических врагов, а евреев преследуют как расу со зверским замыслом уничтожить их вообще... Я верю также, что наступление не остановится на евреях, что скоро также другие нации (в первую очередь чехов), стоящие на пути Гитлера, объявят расово неполноценными и начнут уничтожать... СЕЙЧАС ОПАСНОСТЬ НЕ В КОММУНИЗМЕ, А В НАЦИЗМЕ. ЧИСТО ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ ЛЕНИН И ДАЖЕ ТОРКВЕМАДА МНЕ БЛИЖЕ, ЧЕМ РОЗЕНБЕРГ (его отвратительная книжонка Миф XX века). НУЖНО ИСКЛЮЧИТЬ ИЗ КУЛЬТУРНОГО ОБЩЕСТВА ЭТИХ ГОСПОД И ВСЕХ ИХ ПОПУТЧИКОВ.

Б.Д. Бруцкус постоянно благодарит С.Н. Прокоповича за присланные Бюллетени Экономического кабинета, ставшие основным из немногих источников для ученого, заброшенного на край света. А я Бюллетенями вашими чрезвычайно дорожу, и в особенности здесь, где о Советской России трудно получить какие-либо материалы. Я не имею более возможности разрабатывать вопросы советского хозяйства. Скоро появится на французском языке моя небольшая книжка под заглавием План и рынок в Советской России. Это - теоретическое исследование проблемы. Она написана летом прошлого года. Я ее пришлю Вам (ученый был недоволен переводом, оформлением, вкравшимися ошибками - Н. Р.). Это будет моя последняя работа о Советской России... Кое-что я еще собираюсь напечатать, но в порядке публицистики.

В 1935 году вышла на английском языке главная и обобщающая книга эмигрантского периода - Экономическое планирование в Советской России. Она вошла в серию Коллективистское экономическое планирование, была широко известна и стояла в центре международной полемики между неолибералами и социалистами во второй половине 30-х годов.

Жадно впитывает ученый всякую информацию о предвоенной России и пытается осмыслить новые там реалии. Недавно у меня были два интересных визита. Русский ученый математик (но иностранный подданный) пробыл два года профессором в Петрограде и Новочеркасске. Впечатление ужасного духовного гнета на верхах. Второй визит - мой ученик, человек - советский, родился в 1919 г. в Киеве, воспитывался в Петрограде и недавно его покинул. Впечатления (неразборчиво - Н. Р.) весьма отрадные. Со всей революционной болтовней в школе покончено, все это выброшено за борт. Учатся в последние годы очень серьезно. Очень много внимания уделяется русской литературе, начиная от Слова о полку Игореве. Пушкина изучают, как мы с Вами в школе не изучали. Очень внимательно штудируют классиков и заключают...Чеховым. Революционной литературы не проходят. Зато очень плохо обстоит дело с иностранными языками. Молодежь довольна и весьма лояльна. Между прочим и Вы и я фигурируем в учебниках истории,, в которых имеется глава о конфликте Советской власти и интеллигенции....

Не знаю, напишу ли я еще что-нибудь о Советском хозяйстве... Трудно мне отсюда следить за ним... Что в России делается, трудненько осмыслить... - переживал ученый. Сын Леонид вспоминал, что даже трагические события в Германии не так потрясли отца, как угнетали тяжелые мысли о положении дел в России.

Дни Бориса Давидовича оказались сочтены. В сентябре 1938 г. он уехал в трехнедельный отпуск, а по возвращении тяжело заболел. Рентгеновский снимок обнаружил раковую опухоль в поздней стадии. Несмотря на три операции в ночь с 6 на 7 декабря 1938 г. ученый скончался. Завершилась его жизнь, воплотившая тройной опыт: российского еврея, российского ученого и российского интеллигента.

Бруцкус-ученый и Броуцкус-гражданин неразделимы. Где (бы он ни жил и ни творил - на периферии, как в юности и в самом конце жизни, или в европейских столицах - Петербурге и Берлине - он думал о России и работал для нее. Бруцкус, как: и Г. Федотов, Ф. Степун, И. Ильин и многие другие деятели российской науки и культуры, впустил в себя Россию как целое. Их творчество лаконично выразила формула Д. Мережковского - Г. Федотова: Мы - не в изгнаньи. Мы - в посланьи. Россия нам не любовница, но законная жена.

Бруцкус видел историческое предназначение эмиграции в свободном обсуждении вопросов русской жизни и в сохранении многих культурных ценностей которые в современной России могли бы погибнуть, которые Россия когда-нибудь опять воспримет и за которые она будет эмиграции благодарна.

В своем приветствии Современным запискам к их 10-летнему юбилею ученый писал: с тоской думаю, что психология русской интеллигенции как будто навсегда исчезла. Но он верит, что культурная нить высокой ценности не будет окончательно оборвана... Он надеется на то, что в преображенном виде духовный облик русской интеллигенции не сгинет в России, что.в каком-то новом аспекте может быть многое из этой психологии удастся спасти, вернуть В ОТСТОЯВШУЮСЯ ОТ КРАЙНОСТЕЙ БОЛЬШЕВИЗМА РОССИЮ.