Эпоха иконоборчества

[науч.ред.52][науч.ред.52]

Гораздо более взвешенный взгляд современных русских исследователей о Земледельческом законе и его эволюции отмечен выше (прим. 49). См. также: В. В. Кучма. нпмпт уфсбфйщфйкпт. К вопросу о связи трех памятников византийского военного права. - ВВ, т. 32, 1971, с. 276-285. Данная статья содержит также перевод на русский язык Военного закона.

Фемы. Большинство ученых, начиная с Финлея, относят реорганизацию и дополнение провинциальной фемной системы, которая возникла в VII веке, к VIII веку, и, в частности, ко времени правления Льва III. Финлей писал: «Новая географическая организация по фемам была введена Львом и просуществовала столько, сколько само византийское правительство».  G. Finlay. History of the Byzantine Empire from DCXIV to MLVII. Edinbourgh, London, 1856; ed. H. F. Tozer. Oxford, 1877, vol. II, p. 29.

Особенно категорически в этом смысле высказывается Гельцер; по его словам, «Лев совершенно устранил гражданскую администрацию и передал гражданское провинциальное управление военным представителям».  H. Gelzer. Die Genesis der byzantinischen Themenverfassung. Leipzig, 1899, S. 75.

«Лишь со времени Льва Исавра, - пишет Ф. И. Успенский, - происходит крутой поворот в сторону усиления власти стратига фемы за счет гражданской администрации провинций».  Ф. И. Успенский. История Византийской империи. СПб., 1914, т. 1, с. 812; Л., 1927, т. II, с. 55-56.

Но дело в том, что о мероприятиях Льва III в области провинциального устройства нет прямых известий. Существует перечень фем с некоторыми указаниями на их организацию, принадлежащий уже известному нам арабскому географу первой половины IX века Ибн-Хордазбеху.  Арабский текст Ибн-Хордазбеха с французским переводом см. в следующем издании: М. J. de Goeje. Bibliotheca Geographicorum Arabicorum. Leiden, 1889, vol. VI, pp. 77 ff. См. также: H. Gelzer. Die Genesis der byzantinischen Themenverfassung. Leipzig, 1899, S. 82 ff; Е. W. Brooks. Arabic Lists of Byzantine Themes. - JHS, vol. XXI, 1901, p. 67ff. См. также список византийских фем в персидской географии конца IX века: Hudud al-Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A. H. - 982 A. D. Trans. V. Minorsky, pp. 156-158; 421- 422.

Сопоставляя его данные с данными о фемах VII века, ученые приходят к некоторым выводам относительно фемных изменений в VIII веке, т. е. во время Исаврийской династии. Оказывается, что в Малой Азии, кроме трех уже перечисленных выше фем VII века, были созданы в VIII веке, может быть, при Льве III, две новых: 1) Фракийская фема в западной части Малой Азии, образованная из западных областей обширной фемы Анатолики и получившая свое название от стоявших там европейских гарнизонов из Фракии, и 2) Фема Букелларий (Букелларии), представлявшая собой восточную половину уже известной также обширной фемы Опсикия и названная так от букеллариев (bucellarii), как назывались некоторые римские и иностранные войска, бывшие на службе империи. Константин Багрянородный говорит, что букелларий следовали за войском, доставляя ему пропитание.  De Thematibus, 28.

Таким образом, к началу IX века в Малой Азии было пять фем, которые в источниках за это время и отмечаются как «пять восточных фем» (например, под 803 годом).  Theophanes Continuatus. Historia. Bonn. ed., p. 6.

Европейских фем к концу VIII века, по-видимому, было четыре: Фракия, Македония, Эллада и Сицилия. Но если вопрос о количестве фем в Малой Азии к началу IX века может считаться установленным, то вопрос о полном устранении гражданских властей и перенесении их функций на военных начальников остается пока неясным. Решающая роль Льва III в организации фем не может быть доказана. Это скорее предположение.  См.: Ю. А. Кулаковский. История Византии, т. III, с. 338-339; Е. Stein. Ein Kapitel vom persischen und vom byzantinischen Staate. - Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher, Bd. 1, 1920, SS. 75-77; G. Ostro-gorsky. Ober die vermeintliche Reformtatigkeit der Isaurier. - Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1929-1930, S. 397; G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. Munchen, 1940, S. 105, Anm. 4; Ch. Diehl, G. Marcais. Le Monde oriental… Paris, 1936, p. 256.

Завершение и распространение системы фем при Исаврийской династии было неразрывно связано с внешней и внутренней опасностью, которые испытывала империя. Образование новых фем путем разделения огромных территорий прежних фем диктовалось политическими соображениями. На своем собственном опыте Лев очень хорошо знал, как опасно оставлять слишком большую территорию в руках всемогущего военачальника, который мог восстать и потребовать титул императора. Так, внешняя опасность требовала усиления централизованной военной власти, особенно в провинциях, которым угрожали враги империи - арабы, славяне и болгары; с другой стороны, внутренняя опасность, исходящая от слишком сильных военачальников (стратегов), зависимость которых от центральной власти часто напоминает вассальные отношения, делала крайне необходимым сокращение огромных размеров территорий под их властью.

Лев III, желая увеличить и упорядочить финансовые средства империи, столь необходимые для его многосторонних предприятий, увеличил на одну треть поголовную подать с Сицилии и Калабрии, и для того, чтобы эта мера была проведена полнее, приказал составить точный список рождений детей мужского пола. Враждебно настроенный к иконоборцам хронист сравнивает последнее распоряжение Льва с поведением египетского фараона по отношению к евреям.  Theophanes. Chronographia, ed. C. de Boor, p. 410. См.: F. Dolger. Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit. Regesten 1. Regesten der Kaiserurkunden des ostromischen Reiches. Munchen, Berlin, 1924, Bd. I, S. 36, Num. 300; E. Stein. - Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXIX, 1930, S. 355.

В конце правления Льва III наложил на жителей империи специальную подать для восстановления поврежденных сильными и частыми землетрясениями стен столицы. Стены были исправлены, о чем свидетельствуют сохранившиеся до нашего времени надписи на башнях константинопольской внутренней стены с именами Льва и его сына и соправителя Константина.  A. Van Millingen. Byzantine Constantinople, the Walls of the City and Adjoining Historical Sites. London, 1899, p. 98-99, а также иллюстрации между этими страницами.

[науч.ред.53][науч.ред.53]

В соответствующем месте русской версии (с. 233) есть целый абзац, не включенный А. А. Васильевым в последующие издания: «Из вышеизложенного видно, что достоверными внутренними делами Льва III могут быть признаны Эклога, введение некоторых податей и исправление столичных стен. Что же касается до остальных трех законов, земледельческого, морского и военного, а также до завершения фемной организации, то эти явления внутренней жизни империи могут лишь с некоторым вероятием быть отнесены ко времени Льва III или вообще к VIII веку. Дальнейшая разработка этих вопросов заставит, может быть, отказаться, по крайней мере по отношению к некоторым из них, и от этой вероятности».

Религиозные противоречия первого периода иконоборчества

История иконоборческого [науч.ред.54][науч.ред.54]

Ввиду того, что для понятий «иконоборец», «иконопочитатель» в английском употребляются слова греческого происхождения, не очевидные по значению в первый момент для англоязычного читателя, А. А. Васильев в соответствующем примечании в английском тексте объясняет, какое из слов означает «иконоборец», а какое «иконопочитатель».

движения делится на два периода: первый период продолжался с 726 по 780 год и официально закончился седьмым Вселенским собором 787 года; второй период продолжался с 813 по 843 год и закончился так называемым Восстановлением Православия.

Изучение иконоборческой эпохи представляет очень большие затруднения из-за состояния источников. Все сочинения иконоборцев, акты императоров, деяния иконоборческих соборов 753-754 и 815 годов, богословские иконоборческие трактаты и т. д., были уничтожены восторжествовавшими иконопочитателями. Остатки иконоборческой литературы известны нам из отрывков, помещенных в творениях иконопочитателей в целях их опровержения. Определения иконоборческого собора 753-754 гг., например, сохранились в деяниях седьмого Вселенского собора. Определения собора 815 года сравнительно недавно были открыты в одном из трактатов патриарха Никифора. Немало отрывков иконоборческой литературы заключается в полемических и богословских трактатах иконопочитателей. Особенно важное значение в этом смысле имеют три знаменитых «Слова против порицающих святые иконы» известного богослова, полемиста и песнопевца Иоанна Дамаскина, современника двух первых императоров-иконоборцев. Таким образом, дошедшие до нас источники об иконоборстве имеют тенденциозный, враждебный иконоборцам характер, вследствие чего и значение этого периода оценивалось учеными по-разному и нередко неправильно.

Прежде всего, поднимался вопрос о причинах на первый взгляд не совсем понятного для VII-VIII веков движения против икон, продолжавшегося с некоторым промежутком более ста лет и имевшего для империи очень серьезные последствия. Одни исследователи видели в политике императоров-иконоборцев религиозные причины, другие - причины политические. Думали, что император Лев III решил уничтожить иконы, надеясь этой мерой удалить одну из главных преград для сближения христиан с иудеями и мусульманами, отрицательно относившимися к иконам, и этим самым облегчить их подчинение империи. Особое внимание на иконоборческий период обратил известный нам греческий историк Папарригопуло, с тенденциозным взглядом которого на Эклогу мы уже знакомы. В его представлении неправильно называть данную эпоху иконоборческой, так как подобное определение неполно; параллельно с религиозной реформой, осуждавшей иконы, запрещавшей мощи, уменьшившей число монастырей и вместе с тем не коснувшейся основных догматов христианской веры, производилась реформа социальная и политическая; имелось в виду изъять народное образование из рук клира. Императоры-иконоборцы действовали не по личным или династическим капризам, а после зрелого и долгого размышления, с полным разумением общественных нужд и требований общественного мнения. На стороне их стояли наиболее просвещенная часть общества, большинство высшего духовенства и войско; конечную же неудачу иконоборческой реформы надо объяснять тем, что много оставалось еще ревнителей прежней крайней набожности, бывших противниками реформы, а именно - простой народ, женщины и многочисленные монахи; да и сам Лев III не сумел воспитать общество в новом духе.  С. Paparrigopulo. Histoire de la civilisation hellenique. Paris, 1878, pp. 188-191. Те же идеи были развиты автором в третьем томе изданной ранее (Афины, 1871-1877, переиздание - Афины, 1925) «Истории греческого народа».

Таковы вкратце взгляды Папарригопуло по поводу этой эпохи. Греческий историк, безусловно, переоценил реформаторскую деятельность императоров VIII века, называя ее замечательной попыткой революции социальной, политической и религиозной, но значение его трудов заключается в том, что он первый обратил внимание на сложность и важность иконоборческой эпохи и заставил других внимательнее к ней относиться. Были такие, кто видели в иконоборческой политике императоров религиозные и политические интересы с преобладанием последних; желая быть единым полновластным государем во всех сторонах жизни империи, Лев III надеялся при помощи запрещения иконопочитания вырвать народ из-под сильного влияния церкви, для которой иконы служили одним из главных оснований влияния, и этим самым иметь возможность властвовать над объединенным и в религиозном отношении народом. Итак, религиозная жизнь страны должна была подчиниться иконоборческой политике государей, для которых последняя была одним из средств к достижению их политических идеалов, «окруженных, - по словам историка, - сиянием религиозного (реформаторского) рвения».  К. Schwarzlose. Der Bilderstreit, ein Kampf der griechischen Kirche um ihre Eigenart und um ihre Freiheit. Gotha, 1890, SS. 42, 46, 48, 50.

В новейшее время ученые (например, француз A. Lombard) видят в иконоборчестве чисто религиозную реформу, имевшую целью остановить «успехи поднимавшего голову язычества» в форме неумеренного иконопочитания и «возвратить христианской религии ее первоначальную чистоту», причем религиозная реформа развивалась параллельно с реформой политической, имея отличную от последней историю.  A. Lombard. Etudes d'histoire byzantine: Constantin V, empereur des Remains (740-775). Paris, 1902, pp. 105, 124, 127, 128.

Наконец, французский византинист L. Brehier обратил особое внимание на то, что иконоборчество заключает в себе два различных вопроса: во-первых, обычно трактуемый вопрос о почитании икон и, во-вторых, вопрос о законности религиозного искусства - позволено ли пользоваться искусством для изображения сверхчувственного мира, можно ли художнику изображать святых, Богоматерь и Спасителя? Другими словами, французский ученый выдвинул вопрос о влиянии иконоборства на византийское искусство.  L. Brehier. La Querelle des images. VIII-IX siecle. Paris, 1904, pp. 3-4.

Наконец, К. Н. Успенский переводил внимание с иконоборчества на политику правительства против усиления и возрастания монастырского землевладения. Он писал: «Как мы увидим впоследствии, выступления правительства Льва III с самого начала и в своей основной сущности были направлены против монастырей, занявших в империи к VIII в. ненормальное положение. Оно и не носило в своей основе религиозного характера. Но гонимому монашеству, носителям монастырского феодализма, было именно чрезвычайно выгодно перетянуть дело на богословскую основу, попытаться в деятельности правительства обнаружить богоотступничество и ересь, чтобы дискредитировать его, подорвать к нему доверие со стороны общества. Таким образом, здесь всегда искусно замаскирована суть дела и ее приходится разыскивать с большим трудом».  К. Н. Успенский. Очерки по истории Византии. М., 1917, с. 213.

[науч.ред.55][науч.ред.55]

Та же мысль, но в несколько иных словах, повторена К. Н. Успенским на с. 237. Из этого, второго изложения, хотелось бы отметить интересное определение иконоборчества, не приводимое А. А. Васильевым: «В своей сущности это была не борьба по вопросу об отношении к иконам, а давно подготовлявшееся столкновение между императорским правительством и монастырским феодализмом. „Иконный» вопрос является в действительности одной из второстепенных линий в этом конфликте». - См. также: Iorga. Sur l'origine de l'iconoclasme. - Bulletin de la section historique de l'Academie roumaine, vol. XII, 1924, pp. 147-148. Г. Острогорский решительно отвергает теорию К. Н. Успенского: Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1929-1930, S. 399, Anm. 2.

Ввиду этих разнообразных мнений очевидно, что иконоборческое движение было очень сложным явлением и, к сожалению, состояние источников до сих пор препятствует его прояснению.  Последние обзоры иконоборческого движения сделаны Леклерком и Ф. И. Успенским. См.: Н. Leclercq. Culte et querelle des images. - Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie, vol. VII, 1, 1926, col. 180-302; Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 2, Л., 1927, с. 22-53, 89-109, 157-174. См. также: Е. J. Martin. History of the Iconoclastic Controversy. London, 1930; J. Marx. Der Bilderstreit der byzantinischen Kaiser (в сводной библиографии у А. А. Васильева упоминаний об этой работе нет. - Науч. ред.); G. В. Ladner. Origin and Significance of the Byzantine Iconoclastic Controversy. - Medieval Studies, vol. II, 1940, pp. 127-149; L. Brehier. «Iconoclasme». Histoire de l'Eglise. Ed. A.'Fliche, V. Martin. Vol. V, 1938, pp. 431-470. Материал рассмотрен до 754 г. Работа очень важна. Она имеет прекрасную библиографию.

[науч.ред.56][науч.ред.56]

Здесь представляется важным отметить следующее обстоятельство. А. А. Васильев, рассказывая о причинах иконоборчества, показал лишь одну группу причин этого явления - идеологическую. Между тем, представляется возможным сказать, что причины иконоборчества существовали как бы на двух уровнях - идейном и приземленно-материалистическом, земном. За политикой исаврийских императоров по отношению к церкви четко видна борьба за власть и влияние в обществе. Императоры стремились к упрочению собственной власти и к подчинению церкви своей власти, к уменьшению экономической роли церкви в обществе. В этом отношении во многом прав К. Н. Успенский, несмотря на свое очевидное преувеличение роли монастырского феодализма в истории Византии. Об исследовании иконоборчества уже после смерти А. А. Васильева см.: М. Я. Сюзюмов. Основные направления историографии истории Византии иконоборческого периода. - ВВ, т. 23, 1963, с. 199-226; М. Я. Сюзюмов. Первый период иконоборчества. - В кн.: История Византии, т. 2. М., 1967, с. 49-64, 427.

Прежде всего интересно отметить, что все императоры-иконоборцы были родом с Востока: Лев III и его династия были исаврийцами или, может быть, сирийцами; возобновителями иконоборства в IX веке были Лев V из армян и, наконец, Михаил II и его сын Феофил, родом из Фригии, т. е. одной из внутренних областей Малой Азии. Если же мы обратимся к восстановителям иконопочитания, то увидим следующее: во-первых, оба раза восстанавливали иконопочитание женщины, Ирина и Феодора; во-вторых, родом они были: Ирина - гречанка из Афин, Феодора - из Пафлагонии, малоазиатской области на берегу Черного моря, рядом с Вифинией, недалеко от столицы, - одним словом, не внутри полуострова. Указанная особенность в происхождении иконоборческих государей не может быть объяснена случайностью, и их восточное происхождение поможет лучше понять как их роль в движении, так и саму суть последнего. Восстановительницы же иконопочитания были родом из других областей.

Иконоборчество VIII и IX веков не было явлением совершенно новым и неожиданным; оно уже раньше пережило длительную эволюцию. Христианское искусство, изображавшее человеческие фигуры, было ли то в форме мозаики, фрески, скульптуры или резьбы, давно уже смущало многих истинно верующих людей, напоминая им об отвергнутом язычестве. В самом начале IV века один из испанских соборов постановил, что «не должно быть рисунков (picturas) в церкви, чтобы на стенах не изображалось то, что почитается и чему поклоняются» (ne quod colitur et adoratur in parietibus depingatur).  J.D. Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio, vol. II, 11. (Conciliorum Liberitanum, par. XXXVII). О другой интерпретации текста см.: Н. Leclercq. Culte et querelle des images. - Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie, vol. Vll, 1, 1926, col. 215. Текст, однако, ясный. По поводу подлинности актов собора в Эльвире см.: A. Harnack. Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius. II. Die Chronologie der altchristlichen Literatur bis Eusebius. Leipzig, 1904, S. 450. О дате собора: A. Piganiol. L'Empereur Constantin ie Grand. Paris, 1932, pp. 81-82.

Когда же в IV веке христианство получило право на законное существование, а в конце того же века сделалось государственной религией, церкви стали украшаться иконами. IV и V века считаются временем, когда иконоупотребление в церкви утвердилось и распространилось. Но тем не менее смущение продолжалось. Церковный историк IV века Евсевий Кесарийский называет почитание изображений Иисуса Христа и апостолов Петра и Павла «языческим обычаем».  Historia ecclesiastica, Vll, 18, 4.

Также в IV веке Епифаний Кипрский писал в одном из своих писем, что он разорвал на куски церковную завесу (velum) с изображением Христа, или одного из святых, так как «оно оскверняло церковь».  Греческий текст есть у Г. Острогорского: Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, S. 74. Латинский перевод там же - S. 74, 86. См. также: P. Maas. Die iconoclastische Episode in dem Briefe des Epiphanios an Johannes. - Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1929-1930, S. 282; PG, vol. XLin, col. 390. Против подлинности эпи-зода - D. Serruys в «Comptes-rendus de l'Academie des inscriptions et des belles-lettres» (Paris, 1904, vol. I, pp. 361-363); G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites, SS. 83-88. Ср. однако - Н. Gregoire in: Byzantion, vol. IV, 1909, pp. 769-770; F. Dolger в «Gottingische gelehrte Anzeigen» (1929, SS. 357-358; весьма интересная рецензия на книгу Острогорского); Р. Maas в «Byzantinische Zeitschrift» (Bd. XXX, 1929-1930, SS. 279, 286); E. Stein в «Byzantinische Zeitschrift» (Bd. XXIX, 1928, S. 356).

В V веке один сирийский епископ, еще до своего посвящения в этот сан, учил не признавать иконы. В VI веке в Антиохии было настоящее возмущение, направленное против почитания икон, а в Эдессе возмутившиеся солдаты бросали каменьями в чудотворную икону Христа. Известны примеры нападения на иконы и их уничтожения в VII веке. Из примеров в Западной Европе интересно письмо папы Григория I Великого в конце VI века к епископу Массилии (Марселя), который приказал в подведомственных ему церквах разбить и выбросить иконы. Папа, хваля его за рвение в том отношении, что ничто, сделанное человеческой рукой, не может служить предметом поклонения (nequid manufactum adorari posset), вместе с тем упрекал епископа за то, что он, разбив иконы, лишил исторического образования людей неграмотных, «которые, смотря, по крайней мере, на стены, могли бы прочесть то, чего они не могут прочесть в рукописях».  Epistolae, IX, 105 (PL, vol. LXXVII, col. 105); ed. L. M. Hartmann. Mon. Germ. Hist. epistolarum, II, 195

В другом письме к тому же епископу папа писал: «За то, что ты запретил поклоняться иконам, мы тебя вообще хвалим; за то же, что ты их разбил, порицаем… Одно дело поклоняться картине (picturam adorare), другое дело при помощи содержания картины узнавать то, чему должно поклоняться».  Epistolae, XI, 13 (PL, vol. LXXVII, col. 1128); ed. Hartmann, VI, 10.

Итак, с точки зрения Григория Великого, как и многих других, иконы являются средством для народного образования.

На иконоборческое настроение восточных провинций оказывали некоторое влияние иудеи, не признававшие на основании своей религии иконопочитания и допускавшие иногда резкие выступления против икон. Со второй же половины VII века начинают подобным же образом влиять мусульмане, которые, помня слова Корана о том, что «кумиры гнусны и суть дело сатаны» (V, 92), видели в иконопочитании подобие идолопоклонства. Часто приводимое историками сообщение, будто арабский халиф Иазид II за три года до эдикта Льва издал в своем государстве указ, предписывавший уничтожение икон в церквах своих христианских подданных, многими учеными подвергается сомнению.  См.: C. Bekker. Vom Werden und Wesen der Islamischen Welt: Islamstudien. I. Leipzig, 1924, S. 446. (Он утверждал, что эдикт Йазида действительно имел место.)

Во всяком случае, с мусульманским влиянием на восточные области в смысле отрицания икон также надо считаться. Один хронист и самого императора Льва называет «сарациномыслящим» (убсбкзнпцсщн),  Theophanes. Chronographia, ed. С. de Boor, p. 406. Иорга назвал этот эпитет образцом клеветы: Bulletin de la section historique de I 'Academic roumaine, vol. XI, 1924, p. 143, note 3.

хотя о прямом влиянии ислама на него оснований говорить нет. Наконец, одна из известных средневековых восточных сект, а именно секта павликиан, живших внутри Малой Азии и далее к востоку, также отрицала иконы. Одним словом, в восточных областях Византии, в Малой Азии, создалось ко времени Льва III уже довольно сильное иконоборческое движение. Один из наших церковных историков (А. ГГ. Лебедев) о данном моменте пишет: «Можно положительно утверждать, что иконоборцев до времени иконоборства (в VIII веке) было много, и что они представляли собой силу, которой считала себя вправе опасаться сама церковь».  А. П. Лебедев. Вселенские соборы шестого, седьмого и восьмого веков. СПб., 1904, с. 142.

Одним из иконоборческих центров в пределах империи была, между прочим, внутренняя малоазиатская область Фригия.

Между тем, господство иконы в Византии достигло широких размеров. Иконами с изображениями Иисуса Христа, Богоматери, святых и различных сцен из Ветхого и Нового Заветов обильно украшались храмы. Изображения в церквах представляли собой мозаику, фреску или резьбу на слоновой кости, дереве или бронзе, т. е. были живописные иконы и иконы-статуи. Небольшие изображения воспроизводились в рукописях (миниатюры). Особенно почитались так называемые нерукотворные иконы, сделанные, по убеждению верующих, не рукой человека и отличавшиеся чудодейственной силой. Икона проникает в домашнюю жизнь: иногда иконы святых выбирались в качестве восприемников детей; вытканные изображения святых украшали парадное одеяние византийской аристократии. Есть, например, известие, что на тоге одного сенатора была выткана история всей жизни Иисуса Христа.

Люди, воздававшие поклонение иконам, иногда понимали это поклонение слишком реально, т. е. чтили своим поклонением не то лицо, не ту идею, которые были изображены на иконе, а саму икону, сам материал, из которого она была сделана. Последнее являлось большим соблазном для многих из верующих, видевших в этом сходство с язычеством.

Наряду с этим, по словам Н. П. Кондакова, «в столице наблюдается характерное размножение монастырей, монашеских общин, всякого рода обителей, которых число к концу VIII века (может быть, правильнее к VIII веку)  Н. П. Кондаков. Иконография Богоматери. Петроград, 1915, т. 2, с. 3.

возрастает в небывалой пропорции». По мнению проф. И. Д. Андреева, в иконоборческий период в Византии число монахов можно без преувеличения определить в 100 000 человек. «Вспоминая, - продолжает тот же ученый, - что у нас теперь в России (написано в 1907 г.) при 120-ти миллионном населении на необъятной территории насчитывается только около 40 000 монашествующих обоего пола, легко представить, какой частой сетью монастырей была покрыта сравнительно маленькая территория Византийской империи «.  И. Д. Андреев. Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские: их жизнь и деятельность в связи с историей иконоборческой смуты. Сергиев Посад, 1907, с. 79.

Если поклонение иконам, чудотворным и обыкновенным, и мощам могло смущать многих людей, выросших в вышеобрисованных условиях того времени, то чрезмерное развитие монашества и великое умножение монастырей задевали уже чисто светские, государственные интересы. Благодаря неумеренному поступлению в монахи и уходу в монастыри молодых и здоровых людей, империя лишалась необходимых сил для войска, земледелия, промышленности и т. д.; одним словом, монашество и монастыри делались очень часто прибежищами для лиц, желавших избавиться от государственных обязанностей и вовсе не имевших искреннего стремления уйти от мира. Кроме того, богатые земельные угодья и другие имущества, отходившие к монастырям, были освобождены от государственных налогов и этим самым наносили ощутимый ущерб казне. Таким образом, в церковной жизни империи в VIII веке можно различать две стороны: религиозную и светскую.

Императоры-иконоборцы, будучи родом с Востока, были хорошо знакомы с существовавшими там религиозными взглядами; они на этих взглядах выросли; они с ними сроднились и, сделавшись императорами, перенесли их в столицу, чтобы положить в основание своей церковной политики. Императоры-иконоборцы не были ни неверующими, ни рационалистами, как о них говорили раньше. Наоборот, они были искренно и убежденно верующими и хотели очистить религию от тех искажений, которые с течением времени проникли в нее и отдалили от первоначального истинного направления.  Об интересной переписке по догматическим вопросам между халифом Омаром II и Львом III, которая сохранена армянским историком Гевондом и может быть подложной, см. следующее подробное исследование: A. Jeffery. Ghevond's Text of the Correspondence between Umar II and Leo III. - Harvard Theological Review, vol. XXXVII, 1944, pp. 269-332.

С их точки зрения, поклонение иконам и почитание мощей являлось остатками язычества, которые во что бы то ни стало необходимо было уничтожить для возвращения христианской религии к первоначальному образцу. «Я император и священник» - писал Лев III папе Григорию II.  Gregorii II Epistola XIII ad Leonern Isaurum Imperatorem (PL, t. LXXXIX, col. 521: «imperator sum et sacerdos»). Вопрос о том, являются ли письма Григория II Льву III подложными (см.: L. Guerard. Les Lettres de Gregoire II a Leon L'lsaurien. - Melanges d'archeologie et d'histoire, X, 1890, pp. 44-60) или подлинными (см.: Н. Mann. The Lives of the Popes. London, 1925, vol. I, pp. 498-502) - не столь важен для наших целей. В любом случае, письмо было написано или сфабриковано на основании очень хороших свидетельств. См.: J. В. Bury. Appendix 14 к пятому тому его издания Гиббона; Hefele-Leclercq. Histoire des conciles, vol. III, 2, pp. 659-664; Cabrol в «Dictionnaire d'archeologie chretienne…» (vol. VII, I, p. 248). Новое издание писем Григория: Е. Caspar. Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. LII, 1933, SS. 29-89, особенно S. 76. Последние исследования высказываются скорее в пользу подлинности этих писем.

Исходя из этого положения, Лев III, будучи провозглашен императором, считал себя вправе сделать свои религиозные взгляды обязательными для подданных империи. В последнем нельзя усматривать чего-либо нового: это был обычный взгляд византийского императора, представителя идеи цезарепапизма, особенно знакомый нам по примеру Юстиниана Великого, считавшего себя полным хозяином как в светских, так и церковных делах. Лев III также являлся ярким представителем идеи цезарепапизма.

Первые девять лет правления Льва, посвященные им отражению внешних врагов и укреплению трона, не были ознаменованы какими-либо мерами относительно икон. Церковная деятельность императора в этот период выразилась в его требовании евреям и восточной секте монтанистов принять крещение.

Лишь на десятый год своего правления, т. е. в 726 году, император, по словам хрониста Феофана, «начал вести речь об уничтожении святых и досточтимых икон».  Theophanes. Chronographia, ed. С. de Boor, p. 404.

Большинство современных историков говорили об эдикте Льва III против икон, изданном им в 726 году или в 725 году. К сожалению, текст этого декрета неизвестен.  Последние исследования: Ch. Diehl. Leo III and the Isaurian Dinasty (717-802). - Cambridge Medieval History, vol. IV, p. 9. Н. Leclercq. Culte et querelle des images. - Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie. Paris, 1926, vol. VII, I, col. 240-241; Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 2, с. 25.

Вскоре после издания эдикта он приказал уничтожить очень почитаемую икону - статую Христа, стоявшую над одной из дверей Халки - так назывался великолепный вход в императорский дворец. Уничтожение иконы вызвало возмущение, в котором главное участие приняли женщины. Посланец императора, которому было ведено уничтожить икону, был убит, за что защитники иконы Спасителя понесли тяжелые наказания. Это были первые мученики иконопочитания. О каких-либо других фактах преследования икон сведений нет.

Враждебное к иконам настроение Льва вызвало серьезное противодействие. Константинопольский патриарх Герман и римский папа Григорий II высказались решительно против предполагаемой политики императора. В Греции и на островах Эгейского моря вспыхнуло восстание во имя защиты икон, подавленное, правда, войсками Льва. Все это не давало ему возможности выступить с более решительными мерами.

Наконец, только в 730 году император созвал род собора, на котором был составлен эдикт против икон. Весьма вероятно, что этот собор не издавал нового эдикта, а скорее восстановил декрет 725 или 726 года.  См.: Н. Leclercq. Constantin. - Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie, vol. III, col. 248. (Он относит второй декрет к 729 году.)

Несоглашавшийся подписать его патриарх Герман был низложен и был вынужден удалиться в свое поместье, где мирно и окончил жизнь. Вместо него патриархом сделался Анастасий, который подписал эдикт. Это был первый эдикт против икон, изданный не только от имени императора, но и скрепленный подписью патриарха, т. е. как бы изданный также от имени церкви, что было очень важно для Льва.

Но и после издания этого эдикта, т. е. за последние одиннадцать лет правления Льва, источники молчат о преследовании икон; по-видимому, последнего не было на самом деле. Во всяком случае, о каком-либо систематическом гонении на иконы при Льве III не может быть и речи. Самое большее, что можно предположить, это отдельные факты преследования икон. По словам одного ученого, «в царствование Льва больше собирались преследовать иконы и иконопочитателей, чем преследовали на самом деле».  И. Д. Андреев. Герман и Тарасий… с. 71.

Общепринятое представление о том, что иконоборческое движение VIII века началось не с уничтожения икон, а только с того, что их стали вешать выше, чтобы этим воспрепятствовать молящимся прикладываться к ним, должно быть оставлено. В византийских церквах большинство икон были изображения живописные (фрески) или мозаичные, т. е. такие, которые нельзя было отделить от церковных стен.

Враждебная иконам политика Льва III нашла отповедь в трех знаменитых защитительных словах против порицающих иконы Иоанна Дамаскина, жившего тогда в пределах арабского халифата. Два из этих слов были написаны, наверное, при Льве III; время написания третьего более или менее точному определению не поддается.

О противодействии взглядам Льва со стороны папы Григория II было упомянуто выше. Преемник его, Григорий III, последний папа, утвержденный византийским императором, созвал в Риме собор и предал отлучению иконоборцев. После этого Средняя Италия ушла из-под влияния Византии и вошла окончательно в область интересов папских и западно-европейских. Южная Италия осталась за Византией.

Совершенно иной была картина в царствование Константина V Копронима (741-775), преемника Льва III. Воспитанный своим отцом, Константин проводил вполне определенную иконоборческую политику и в последние годы своего царствования начал преследование монастырей и монахов. Ни один из иконоборческих императоров не подвергался в сочинениях иконопочитателей таким поношениям как этот «многоголовый дракон», «жестокий преследователь монашеского чина», «этот Ахав и Ирод». Поэтому очень трудно составить беспристрастное мнение о Константине. Э. Штайн, конечно, не без некоторого преувеличения, называет его самым смелым и самым свободным мыслителем в истории восточной римский империи.  Е. Stein. Studien zur Geschichte des byzantinischen Reiches vornehmiich unter den Kaisern Justinus II und Tiberius Constantinus. Stuttgart, 1919, S. 140.

Собор 754 года и его последствия. В момент вступления Константина на престол положение империи было таково, что ее европейские провинции придерживались иконопочитания, малоазиатские же имели в составе населения немало иконоборцев. Первые два года правления Константина прошли в борьбе его со своим зятем Артаваздом, который поднял восстание против императора в защиту икон, принудил его покинуть столицу и заставил провозгласить себя императором. В течение года, когда Артавазд правил государством, иконопочитание было восстановлено. Однако, Константину удалось свергнуть Артавазда и вернуть себе трон. Главные виновники восстания понесли жестокие кары. Попытка Артавазда, показавшая Константину возможность при создании соответствующих условий без труда восстановить иконопочитание, заставила последнего принять решительные меры и твердо укрепить в народном сознании правоту иконоборческих взглядов.

Константин решил для этого созвать собор, который должен был бы обосновать иконоборческую политику, одобрить ее и этим самым создать в народе убеждение в правильности императорских мероприятий. Собор, на который съехалось более трехсот епископов, состоялся во дворце Иерии, на азиатском берегу Босфора, против Константинополя, в 754 году.  По поводу даты см,: G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, S. 14, Anm. 1; Histoire de l'Eglise depuis les origines jusqu'a nos jours, ed. A. Fliche et V. Martin. Paris, 1936, vol. I, p. 468. 753 год, как правило, принимается исследователями вплоть до наших дней.

Однако патриархи на соборе отсутствовали: константинопольская кафедра была в то время вакантна; Антиохия, Иерусалим и Александрия отказались принять участие в соборе; папские легаты также на соборе не появлялись. Впоследствии это обстоятельство явилось в глазах противников собора основанием для признания недействительными его решений. Через несколько месяцев собор был переведен в Константинополь, где и был избран новый патриарх.

Определение собора 753-754 года, сохранившееся в деяниях седьмого Вселенского собора, вынесло окончательный приговор иконопочитанию, который гласит, что «всякая икона, сделанная из какого угодно вещества, а равно и писанная красками при помощи нечестивого искусства живописцев, должна быть извергаема из христианских церквей; она чужда им и заслуживает презрения. Да не дерзнет никакой человек заниматься таким нечестивым и неблагоприличным делом. Если же кто-либо с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставить ее в церкви, или в собственном доме, или же скрывать ее, такой, если это будет епископ или пресвитер, или диакон, то да будет низложен, а если монах или мирянин, то да будет предан анафеме, и да будет он виновен и перед императорскими законами, так как он противник Божиих распоряжений и враг отеческих догматов». Из этого определения, помимо его общего значения для икон, важно отметить, что лица, виновные в иконопочитании, подлежат императорским законам, т. е. светской власти, чем впоследствии участники седьмого Вселенского собора и будут объяснять факты необыкновенного насилия, проявленного некоторыми императорами в отношении церкви и монахов. Анафема провозглашалась тому, кто «старается представить посредством вещественных красок свойства Бога-Слова… и лики святых, неприносящие никакой пользы, потому что это глупая затея и изобретение дьявольского коварства». В конце определения собор возгласил: «Новому Константину и благочестивейшему императору многая лета!.. Благочестивейшей и августейшей (императрице) многая лета!.. Вы утвердили догматы святых шести Вселенских соборов. Вы уничтожили идолослужение…» Анафеме были преданы патриарх Герман, «почитатель дерева», и Мансур, т. е. Иоанн Дамаскин, «мыслящий по-сарацински, злоумышляющий против империи, учитель нечестия, превратно толковавший Божественное Писание «.  Mansi. Sacrorum conciliorum… collectio, vol. XIII, pp. 323, 327, 346, 354, 355; К. J. Hefele. History of the Councils of the Church. Edinburgh, 1896, vol. V, pp. 313-315. См. интересную дискуссию по поводу влияния сочинений Константина против иконопочитания на акты Собора 754 г.: G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, SS. 7-29.

Единогласное постановление собора произвело сильное впечатление. «Многие, - по словам проф. Андреева, - кого еще беспокоило смутное сознание неправоты иконоборцев, теперь, естественно, должны были успокоиться; у многих, которые прежде колебались в ту или другую сторону, благодаря сильной аргументации соборных определений, могли сложиться сознательные иконоборческие воззрения».  И. Д. Андреев. Герман и Тарасий… с. 96.

Народ должен был клятвенно поручиться в том, что он впредь не будет поклоняться иконам.

Преследование икон стало после собора проводиться в жизни с неумолимой жестокостью. Иконы разбивались, сжигались, замазывались и подвергались всяческим поруганиям. С особенной яростью преследовалось почитание Божией Матери.  См.: G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, SS. 29-40.

Против иконопочитателей было открыто жестокое преследование, сопровождавшееся казнями, пытками, тюремными заключениями, конфискациями и изгнанием. Вместо икон появлялись изображения деревьев, птиц, зверей или сцен охоты, цирка, театра и т.д. По словам жития, Влахернский храм в Константинополе, лишенный прежнего своего благолепия и расписанный по-новому, превратился «в овощную лавку и птичник».  PG, t. C., col. 1120; В. Г. Васильевский. Труды, т. 2, с. 324.

При уничтожении икон живописных (мозаик и фресок) и икон-статуй, погибали многочисленные памятники искусства. Немало погибло в то время и рукописей с миниатюрами.

Одновременно с преследованием икон шло и преследование мощей. Сохранилась сатира иконоборческой эпохи на чрезмерное почитание мощей, где говорится о десяти руках мученика Прокопия, о пятнадцати челюстях Феодора, о четырех головах Георгия и т. д.  С. Paparrigopulo. История греческого народа. Афины, 1867, т. 3, с. 703-707 (по-гречески). Эта сатира принадлежит поэту первой половины одиннадцатого века Христофору Митиленскому. См.: Е. Kurtz. Gedichte des Christophoros Mytilenaios. Leipzig, 1903, SS. 76-80, Num. 114. Русский перевод: Д. Шестаков. Три поэта греческого возрождения. Казань, 1906, с. II-14.

Большое ожесточение проявил Константин V также по отношению к монахам, этим «идолопоклонникам и мраколюбцам»,  В. Г. Васильевский. Труды, т. 2, с. 322.

и монастырям. Борьба с монахами была настолько напряженной, что некоторые даже считают спорным, как точнее определить преобразовательную деятельность данного периода: была ли это борьба с иконами или с монахами. К. Н. Успенский решительно утверждал, что «историки и теологи сознательно искажали факты, выдвигая для этого периода на первый план икономахию вместо монахомахии».  К. Н. Успенский. Очерки по истории Византии. М., 1917, с. 228.

Монахи подвергались всяческим преследованиям: их заставляли облачаться в светское платье, вступать в брак; они, держа женщин за руки, должны были проходить к ипподрому при насмешках и оскорблениях собравшегося народа. Хронист Феофан сообщает, что один наместник в Малой Азии собрал монахов и монахинь своей провинции в Эфесе и сказал им: «Пусть каждый из вас, кто хочет подчиниться императору и нам, наденет белое платье и немедленно возьмет жену, тот же, кто так не сделает, будет ослеплен и выслан на Кипр». Его поздравил Константин V, который написал: «Я нашел в вас человека, который согласно моему сердцу выполняет все мои желания».  Theophanes. Chronographia, ed. С. de Boor, p. 445, 446. Подобная информация содержится и в Житии св. Романа: P. Peeters. S. Romain ie Neomartyr (die 1 mai 780) d'apres un document georgien. - Analecta Bollandiana, t. XXX, 1911, p. 413. Св. Роман родился в Галатии около 730 года, оставил свою страну, отправившись на Восток, где был захвачен в плен арабами. Его мученическая кончина относится к 780 году.

Кипр был, очевидно, одним из мест, куда император ссылал упорствовавших монахов. Известно, что пяти монахам удалось оттуда бежать и достичь территории халифата. Эти монахи были доставлены в Багдад.  P. Peeters. S. Romain ie Neomartyr… p. 419.

Монастыри отбирались и обращались в казармы и арсеналы. Монастырские имения конфисковались. Светским людям запрещалось искать убежища в монашестве. [науч.ред.57][науч.ред.57]

Буквально в английском тексте у А. А. Васильева сказано: in the cowl -т.е. «в рясе».

Все это повело к тому, что многочисленные монахи уходили в места, незатронутые императорской политикой. По мнению некоторых ученых, в эпоху Льва и Константина в одну только Италию переселилось около 50 000 монахов;  И. Д. Андреев. Герман и Тарасий… с. 78.

последнее обстоятельство имелмадное значение для судеб средневековой южной Италии, так как поддержало там господство греческой народности и православной церкви. Однако даже южная Италия была, очевидно, не совсем свободна от бедствий иконоборчества. Есть интересное свидетельство, что в IX веке св. Георгий Декапольский попал в руки иконоборческого епископа южноиталийского города Гидра (совр. Отранто).  См.: F. Dvornik. La vie de saint Gregoire de Decapolite et les Slaves Macedoniens au IXe siecle. Paris, 1926, p. 41, 58.

Многие монахи мигрировали также на северные берега Черного моря и на побережье Сирии и Палестины. Среди мучеников, пострадавших при Константине V, особенно известен св. Стефан Новый.

Пятилетнее правление преемника Константина V, Льва IV Хазара (775-780), по сравнению со временем его отца, является некоторым успокоением во внутренней жизни империи. Будучи сам сторонником иконоборства, Лев не чувствовал острой вражды к монахам, которые при нем снова начали иметь некоторое влияние. В свое кратковременное царствование он не успел ярко проявить себя и как иконоборец. Весьма вероятно, на Льва оказывала влияние его молодая супруга, афинянка Ирина, известная сторонница иконопочитания, на которую с надеждой обращали свои взоры сторонники последнего направления. «Его умеренное отношение к спору об иконах, - объяснял Г. Острогорский, - было, соответственно, переходом от тактики Константина V к реставрации святых икон при императрице Ирине».  G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, S. 38.

Со смертью Льва IV (780) окончился первый период иконоборства.

Из-за малолетства его сына Константина, государством стала управлять мать, гречанка Ирина, решившая восстановить иконопочитание.

Несмотря на определенные симпатии к иконопочитанию, Ирина в первые три года своего правления не предпринимала никаких шагов к его официальному восстановлению. Подобная медлительность объясняется внутренними и внешними затруднениями империи, которая должна была вести борьбу с претендентом на престол, с арабами и жившими в Греции славянами. Кроме того, надо было приступить к восстановлению иконопочитания с большой осторожностью и подготовкой, так как большая часть войска была настроена иконоборчески, а каноны иконоборческого собора 753-754 гг., объявленные Константином V государственными законами, продолжали еще на многих оказывать известное влияние. Но надо думать, что многие представители высшего духовенства приняли решения иконоборческого собора не по убеждению, а поневоле, и потому представляли собой, по словам профессора Андреева, «материал, слишком податливый для реформаторских операций иконоборческих императоров, не могущий представить затруднений и для операций противоположного характера».  И. Д. Андреев. Герман и Тарасий… с. 98.

Только через четыре года после начала правления Ирины патриархом Константинопольским был избран Тарасий, заявивший о необходимости созвания Вселенского собора для восстановления иконопочитания, а к папе Адриану I было отправлено посольство с приглашением прибыть на предполагаемый в Константинополе собор. Папа отправил на собор своих представителей.

Собор состоялся в 786 году в храме св. Апостолов. Однако настроенные иконоборчески столичные войска ворвались в храм с обнаженными мечами и заставили распустить собрание. Казалось, иконоборческая партия снова восторжествовала, но ненадолго. Ирина хитростью избавилась от непокорных войск, заменив их другими, ей преданными, войсками.

В следующем 787 году собор был созван в вифинском городе Никее, где имел, как известно, место первый Вселенский собор. Семь заседаний собора, на которых император и императрица отсутствовали, происходили в Никее. Последнее же, восьмое заседание происходило в императорском дворце в Константинополе. Число собравшихся на собор епископов было более трехсот. Это был седьмой и последний в истории восточной церкви Вселенский собор.

По определению собора иконопочитание было восстановлено. «Честные» иконы были приняты, и думающие иначе подвергались анафеме. Анафема объявлялась всем, «обзывающим священные иконы идолами, говорящим, что христиане прибегают к иконам, как к богам, и что кафолическая церковь когда-либо принимала идолов». «Тогда, - по словам деяний собора, - сияющая счастьем благочестивейшая императрица взяла соборное определение и подписала его, а затем передала его соцарствующему ей своему сыну, чтобы и он подписал». После этого епископы возгласили многолетия и славословия «новому Константину и новой Елене».  Mansi. Sacrorum conciliorum… collectio, vol. XII, pp. 739-740.

По вопросу о мощах было постановлено, что если в возобновленных храмах не положены святые мощи, то следует это восполнить. Обращение монастырей в обыкновенные жилища подвергалось великому осуждению, и вместе с тем требовалось восстановление упраздненных иконоборцами и обращенных на мирские нужды монастырей. Большое внимание было обращено собором на поднятие нравственности духовенства: осуждалось приобретение церковных должностей за деньги (симония); запрещались двойные, т. е. смешанные, монастыри и т. д.

Значение Никейского собора заключается не только в восстановлении иконопочитания. Собор создал иконопочитателям организацию, которой у них недоставало в борьбе с их противниками, собрал воедино богословские доказательства в пользу иконопочитания, которые иконопочитатели после этого могли противопоставить иконоборцам. Одним словом, иконопочитательская партия получила в руки оружие, которого у нее раньше не было и с которым ей в будущем было уже легче бороться с иконоборцами, когда наступил второй период иконоборческого движения.

Так называемая «иконоборческая» деятельность императоров восьмого века была только одной и, возможно, не самой важной характерной чертой этого времени. Однако большая часть сведений про это время происходит из более поздней, односторонней литературной традиции партии победившего иконопочитания, которая уничтожила практически все иконоборческие документы. Однако благодаря случайной и разбросанной (scattered) информации, которая сохранилась, можно прийти к выводу, что основная энергия Льва III и Константина V была направлена на секуляризацию крупной монастырской земельной собственности и на ограничение огромного количества монахов, то есть против элементов, которые благодаря выскальзыванию из-под государственного контроля и почти полностью независимому функционированию уменьшали жизненные силы и целостность империи.