Быт и нравы французского королевского двора 16-17 века

В делах, касающихся лично его, Ришелье являл «совершенный пример уважения аристократических ценностей», уделяя много внимания возвышению своего семейства до вершины аристократии, и подражал высшей знати во всем, за исключением ее вздорного политического поведения. Кардинал-герцог приобретал земли, титулы и дворцы, для того, чтобы соперничать с крупными сеньорами, и устраивал браки своих многочисленных родственников с представителями знатнейших фамилий.

А когда кардинал Ришелье умер, многие представители второго сословия, впервые за долгие годы вздохнувшие свободно, тем не менее осознавали неоднозначные последствия этого события и по большому счету опасались будущего без всесильного министра.

Во времена Людовика XIII Ришелье считал, что все лица благородного происхождения, и даже самые знатные из них, не должны участвовать в политических интригах и обязаны быть лояльными по отношению к короне. Однако его позиция была противоположна представлениям французской аристократии о королевской службе, которые она унаследовала от своего феодального прошлого. Вельможи считали себя вассалами короля и рассматривали свою службу у него как частное и добровольное дело. Историк Р. Кнехт отмечает, что дворянин в эпоху Людовика XIII обычно добивался успеха в карьере, поступая на службу к другому, более влиятельному представителю своего сословия. Так, некоторые придворные Людовика XIII стремились связать свою судьбу с беспокойным Месье, братом короля, герцогом Гастоном Орлеанским. История царствования Людовика Справедливого насчитывает до полудюжины серьезных заговоров, в которых кроме его неугомонного брата были замешаны и другие члены королевской семьи - мать короля Мария Медичи и его жена Анна Австрийская.

Отметим еще одну особенность двор. Как писал французский историк Марк Блок в своем фундаментальном труде «Короли-чудотворцы», ни в одну эпоху «квазибожественная сущность королевской власти» и самой особы короля не подчеркивалась так четко и даже, можно сказать, так резко, как в XVII столетии. Вот, например название роялистского памфлета времен Фронды: «Образ Государя, или Славный портрет, на коем изображены Смертные Божества». А вот и другой пример: «Вы суть боги, и если вы умираете, власть ваша пребывает бессмертной». В то время такими словами и столь высокопарным стилем никого было не удивить. Основными источниками, из которых писатели и ораторы того времени черпали свои мысли и идеи для вирш, превозносивших коронованных особ и их родных, были Библия и труды отдельных средневековых авторов.

Одним из таких фирменных секретов французских королей был ореол таинственности, который на протяжении долгих веков рука об руку шел с ними. «Быть монархом, - писал Жан Пьер Крестьен Гони, -- значит организовывать секрет, устанавливать и распространять, сохранять и устранять его, водворять в мире иерархию в соответствии с тем, какое место каждый занимает в этой системе тотальной секретности». Это касалось как фигуры короля, его личной жизни, семьи, так и всего аппарата королевской власти. Полиция и агенты короля строго следили за появлением каких-либо памфлетов, направленных против высочайших особ и их личной жизни. Так, чтобы успокоить Генриетту, герцогиню Орлеанскую, ее первый духовник Даниель де Конак объехал всю Голландию, чтобы скупить 1800 экземпляров памфлета, в котором в красках описывались ее любовные похождения с графом де Гишем. Постоянно приходилось принимать меры для предупреждения скандала, а если он все же разгорался, то всячески старались приглушить его. И главное, ни в каком скандале не должно было звучать имя короля.

Например, Людовик IV как никто умел держать «королевскую марку». Переходя от одной любовницы к другой, Король-Солнце ревностно хранил этот секрет длительное время. Да и вообще, ни один подданный не мог сказать, что королева Франции лишена внимания августейшего супруга.

Период смены династий, начавшийся годами правления Генриха III, и завершающийся Людовиком XIII - это смутное время в истории Франции, ознаменовавшееся гражданскими войнами, крушением вековых традиций и порядков, сформировавшихся за время правления династии Валуа. Но парадоксальным образом эта эпоха завершилась воссозданием утраченного порядка. По мнению автора, немалая заслуга в этом принадлежит кардиналу Ришелье и Людовику XIII. Их политика подготовила блестящую эпоху Людовика XIV.

4. Двор блестящего Людовика XIV: мифы и действительность

Двор Людовика XIV, неважно, находился он в мрачном Лувре или блистательном Версале, всегда восхищал современников и будоражил их умы. Дело в том, что доселе ни во Франции, ни в какой другой европейской стране ничего подобного не было. Место, где собираются несколько тысяч человек, устраиваются великолепные балы, празднества, а в центре всего этого находится один человек, одно Солнце. Приправлено все это изысканной речью и взаимной вежливостью, при том, что нравы 17 века были не самыми целомудренными.

Лабрюйер так писал о французском дворе: «Кто видел двор, тот видел все, что есть в мире самого прекрасного, изысканного и пышного; кто, повидав двор, презирает его, тот презирает и мир». Ему вторил Мольер, считающий, что при дворе «ценят только то, что услаждает взор».

Ошибочно думать, что Король-Солнце построил свой сказочный дворец Версаль для себя. Возможно, что таковым Версаль был в 60-е годы, когда королю нужно было уединение и домик для охоты, но когда он задумал резиденцию, то строить ее стал с прикидкой на свое окружение. А это не одна тысяча человек. Причем Версаль не был удобен в плане быта. Комнатушки для придворных были маленькими и тесными, такими, что головой можно было касаться потолка. Во дворце не было эффективной системы отопления, и в суровые зимы там было настолько холодно, что застывала еда, пока ее несли через коридор. «Я не могу понять этих знатных сеньоров, владеющих роскошными домами в Париже и великолепными замками в провинции. Что заставляет их ютиться здесь», - говорила мадам де Ментенон в свою бытность гувернанткой королевских бастардов.

Те, кто хотел приблизиться ко двору, но не имел такой возможности, ревностно старались подражать тамошней жизни. Придворная жизнь особенно прельщала жителей Парижа, которые больше всех остальных грелись в ее лучах. Придворные зрелища воспитывали у зрителей вкус, поддерживали в окружении короля рыцарский дух и выполняли, как все другие стороны придворной жизни, функцию, куда более важную: воспитывали нацию.

В 1682 году король объявил о своем окончательном переезде в Версаль, тем самым заявив о том, что он покидает столицу. Воспротивились этому практически все, вплоть до правительства, которое уговаривало короля отменить приказ о его переселении. Но Людовик был непреклонен, он слишком долго шел к своей мечте.

Со слов Лабрюйера видно, что двор и Париж на протяжении всего царствования Людовика XIV имели тесную связь. Когда король жил в Лувре (1662-1666 годы) или проводил зиму в Тюильри (1666-1671 годы), эти два общества разделяли всего лишь ров, улица, парк. Когда он обосновывался в Сен-Жермене (1666-1673, 1676, 1678-1681 годы) или в Версале (1674, 1675, 1677, 1682-1715 годы), придворные никогда не покидали Париж - в столице у них оставались собственные особняки, где они могли отдохнуть от этикета и поразвлечься в компании друзей или любовниц. Лабрюйер писал, что парижане, «гуляя в парке, производят друг другу смотр: кареты, лошади, ливрейные лакеи, гербы - ничто не ускользает от их любопытства и недоброжелательства; к такому-то они проникаются уважением, такого-то начинают презирать, - все зависит от роскоши выезда».

Придворные несли в Париж свои вкусы, моду, мысли, настроение, все новое, что зарождалось при дворе. Парижане перенимали это, кичась этим и отвергая тех, кто внешне не соответствует воспринятому примеру.

До начала 18 века связующим звеном между двором и Парижем был Месье, брат короля. Прежде всего его ценили при дворе. В 1701 году Сен-Симон писал: «Двор много потерял от смерти Месье, ведь он был его душой, устраивал развлечения, увеселения, а когда уезжал, двор казался безжизненным и застывшим. Он любил большой свет, был приветлив, учтив и этим привлекал к себе многих. У своей матери, королевы, он научился умению держать двор, желал, чтобы тот был многолюден, и преуспел в этом. В Пале-Рояле всегда толпился народ». Парижане тоже любили королевского брата. Его резиденцией был Пале-Рояль, оставленный ему в наследство после смерти матери (1666 год). И он в отличие от короля больше времени проводил в Париже. Месье любил столицу королевства - ее спектакли (именно он до короля являлся покровителем труппы Мольера), церкви, ее проповедников. Чем больше Людовик XIV удалялся от своей столицы, тем больше его брат становился похожим на постоянного посланника, уполномоченного Его Величеством.

Менее тесно двор был связан с провинцией, но та постоянно взирала на то место, где жил король. Фюретьер считал, что «двор хорошо воспитывает провинциалов… это хорошая школа, в которой учатся жизни… провинциалы вскоре освобождаются от налета провинциальности, когда попадают в Париж, ко двору, на службу в армию».

Какой была эта общность, которая воспитывала страну, каким был королевский двор в это время?

Одних современников роскошь королевского двора восхищала, и они дивились ей. Других это богатое убранство раздражало.

Расходы придворного в этот век действительно были велики, несмотря на множество эдиктов против роскоши. Один только придворный костюм являлся большим источником расходов. Жизнь при дворе была многим в убыток.

Придворные Людовика XIV жили, руководствуясь мотивами, которые нам понять сложно, но тогда то, о чем пишет Лабрюйер, было понятно абсолютно всем и не вызывало никаких вопросов. «Этот человек может жить в своем дворце, где есть летние и зимние помещения, но он предпочитает ночевать на антресолях в Лувре; побуждает его к этому отнюдь не скромность». Озадачив современного читателя поведением придворного, Лабрюйер сам и объясняет его: «Покинуть двор хотя бы на короткое время - значит навсегда отказаться от него. Придворный, побывавший при дворе утром, снова возвращается туда вечером из боязни, что к утру там все переменится и о нем забудут». Придворные собираются вместе и, не переставая быть тем, чем они являются, - объясняет психологию окружения короля Э. Канетти в своей работе «Масса и власть», - не забывая о собственном месте и собственных границах, почитают своего господина. Почитание состоит в том, что они (придворные) здесь, вокруг него (короля), при нем, но в то же время не слишком близко к нему, ослепленные им и его страшащиеся, ожидающие от него чего угодно. В этой своеобразной атмосфере, пронизанной блеском, страхом и благодатью, они проводят всю свою жизнь. Ничего другого для них не существует.

Царствование Людовика - время значительного укрепления единства Франции, ее военной мощи, политического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры, вошло в историю как Великий Век.

Создавая свой двор, Людовик XIV желал усмирить французское дворянство. А для того, чтобы держать несколько десятков тысяч человек «в узде», как известно, необходим не только хлеб, но и зрелища. При французском дворе этого было достаточно: маскарады, игры, спектакли, балеты, турниры, балы, охота и т. д.

Король-Солнце ничего не делал просто так. И даже увеселительные мероприятия были инструментом королевской власти и ее пропаганды. Король ясно говорит об этом в своих «Мемуарах»: «Принц и король Франции может рассматривать некоторые вещи не столько как свои собственные развлечения, сколько как развлечения его двора и всего его народа. Есть нации, где величие короля состоит в наибольшей степени в том, что его не дозволяется видеть, что может иметь резоны среди душ, привычных к рабству, которыми управляют с помощью страха; но это не есть дух наших французов и это также далеко от того, чему может научить наша история, ибо если наша монархия имеет некоторую особенность, то это есть свободный и легкий доступ к монарху». На этих праздниках, «съедавших» баснословные суммы, король преподносил себя перед подданными в той роли, которую он сам себе срежиссировал и которая представлялась ему на тот момент актуальной. С годами этот образ менялся и отшлифовывался.

После пестрой и разнообразной моды эпохи Возрождения одежда постепенно снова начинает подчиняться определенным законам, которые диктует стране и своим соседям французский королевский двор, во главе с Королем-Солнцем. Французская мода не только стирает национальные различия, свободно проникая в раздробленную Германию, Италию и Испанию, но и сближает по внешнему виду отдельные сословия. Одежда становится более свободной и легкой и, вместе с тем, сильно декорированной вышивкой, лентами, кружевами и перьями на шляпах. В конце 17 в. в моду на сто лет входят парики, сначала высокие, пышные и разноцветные, затем гладкие и строго белые.

Бурбонам удалось установить режим абсолютной монархии. Но это привело к резкому росту государственных расходов. Если во времена Генриха IV бюджет Франции составлял 20--25 млн. ливров, из которых менее 1/4 тратилось на военные нужды, то в эпоху правления Короля-Солнца бюджет раздуется до 200 млн. ливров, из которых 3/4 будет тратиться на военно-морские нужды, а незадолго до революции он превысит 400 млн., из которых 25 будет тратиться на содержание двора, около 30 -- на пенсии аристократам, 45 -- на жалование 12 тысяч дворян-офицеров и столько же на жалование 135 тысяч солдат, а остальное уйдет на обслуживание огромного государственного долга.

Безудержный рост расходов требовал резкого увеличения поступлений в казну. Приходилось увеличить налоги, основную тяжесть которых несло на себе третье сословие, налоговое бремя которого возросло с 30--40% валового дохода до 55--65%, при том что налоги с духовенства не превышали 25% дохода, а косвенные налоги с дворянства сокращали его доход всего на 15%.

Правление Короля-Солнца заложило экономические корни французской революции.

Постоянные войны, ведшиеся Людовиком и требовавшие высоких налогов, так же разоряли страну. Его последняя отчаянная борьба со всей Европой (война за Испанское наследство, 1701-1714) завершилась вторжением вражеских войск на французскую землю, обнищанием народа и истощением казны. Страна лишилась всех предыдущих завоеваний. Только раскол среди вражеских сил и несколько самых последних побед спасли Францию от полного разгрома.

Следует упомянуть, что 17 век еще не был веком Просвещения, временем Вольтера, Руссо, Монтескье, Дидро, других французских энциклопедистов 18 века.

В целом, двор Людовика-Солнца представлял собой золоченую клетку для знати, которую дальновидный король удерживал в повиновении политикой хлеба и зрелищ.

Заключение

В нашей работе был рассмотрен французские королевские дворы 16 и 17 веков. Чем же они отличался и чем были похожи двор Валуа и двор Бурбонов.

Исторические тенденции развития и функционирования двора сохраняются в изобилии придворных должностей, которые ведут свое происхождение со средневековья. Одна из таких традиций - кочевание двора - из одной земли в другую, из одного замка в другой. Валуа при этом создали в долине Луары целую сеть роскошных замков в духе итальянского возрождения.

Новая тенденция - постепенная оседлость королевского двора, который окончательно прописался в Версале при короле-солнце.

Далее, обращает на себя внимание бурная жизнь придворных в эпоху Валуа: интриги и религиозные столкновения - становятся повседневностью века, а Варфоломеевская ночь визитной карточкой правления Валуа. При Бурбонах, наоборот, придворные усмиряются и становятся преданными слугами королевского дома. Причины этого, как мы видели, лежат в смене государственности Франции- от феодальной раздробленности к абсолютной монархии.

Внешний вид династий Валуа и Бурбонов - пышный и зрелищный. Там - итальянские моды, здесь парики и кружева. Но опять же идет нивелировка. При Валуа тенденции моды и вкусов диктует Италия, при Бурбонах - развиваются национальные тенденции и сама Франция начинает диктовать культурные вкусы.

Абсолютная монархия достигает пика своего выражения в Версале - сложном дворцовом хозяйстве, в котором посажены на цепь гордые французские аристократы. Зрелищами и подачками король-солнце удерживает возле своей особы бывших фрондеров и их потомков.

Говоря о быте того времени, следует однозначно указать на отсутствие удобств и гигиены, которые были прикрыты показной роскошью, и не ощущались придворными психологически, так как главным для них была жизнь в присутствии своего короля.

Изучение темы повседневности дает нам понимание менталитета эпохи и, в конечном счете, понимание истории народов и стран.

Список использованной литературы

1. Арзаканян М. Ц. История Франции. - М.: Дрофа, 2005. - 474 с.

2. Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и Англии. -М.: Языки русской культуры, 1998. -710 с.

3. Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. -М.: Юрист, 1996.- 267 с.

4. Клулас И. Повседневные жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения.- М.: Молодая гвардия, 2006. -358 с.

5. Копосов Н.Е. Высшая бюрократия во Франции в XVII веке.- Л.: Наука, 1990.- 234 с.

6. Мериме П. Хроника времен Карла IX.- М.: Худож. лит., 1980.- 213 с.

7. Новоселов В.Р. Дуэль во Франции XVI-XVII вв. // Средние века. -М.- 2001.- Вып. 62.- С.12-34.

7. Пименова Л.А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское дворянство в XVI-XVII вв. -М.: Наука, 1997, С.34-41.

8. Французские короли и императоры / под ред. Петера К. Хартманна.- Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.- 457 с.

9. Хеншелл Н. Миф абсолютизма: Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени СПб.: Алетейя, 2003.- 272 с.

10. Шишкин В. В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках СПб.: Евразия, 2004.- 288 с.

11. Шишкин В.В. Эволюция французского королевского двора в конце XVI - первой трети XVII в.//Средние века - Вып. 59- М.-1997.- С. 137-155.

12. Шоссиан-Ногаре Ги. Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей (от Агнессы Сорель до Марии-Антуанетты).- М.: Молодая гвардия, 2003 249 с.

13. Элиас Н. Придворное общество: Исследования по социологии короля и придворной аристократии. -М.: Языки славянской культуры, 2002 368 с.