Русское средневековое зодчество

Церкви Ирины и Георгия известны только по раскопанным фрагментам их фундаментов, и поэтому судить о их первоначальной композиции можно лишь очень приблизительно. Даже о плановой схеме этих храмов существуют различные предположения. Большинство исследователей считали, что данные церкви как бы представляли собой значительно уменьшенные варианты Софийских соборов, т. е. были пятинефными храмами без галерей. Однако раскопки фундаментов южной части церкви Георгия, проведенные в недавнее время, показали, что фундаменты южного нефа здесь явно менее мощные, чем центральной части здания, и, следовательно, южное крыло являлось галереей, а не нефом. В таком случае храм был трехнефным, шестистолпным, с двумя боковыми галереями - с юга и севера.

Очевидно, несколько позднее, в 50-х или даже 60-х гг. XI в., были возведены церковь, раскопанная на Владимирской улице, и расположенный рядом с нею дворец. Возможно, что в это же время в Киеве соорудили кирпичную стену вокруг территории митрополичьей усадьбы. Не исключено, что часть дворцовых зданий, находящихся вблизи Десятинной церкви, была также построена не на рубеже X-XI вв., а позже - в середине XI в.

Таким образом, в середине XI в. после сооружения киевского Софийского собора на Руси развернулась интенсивная строительная деятельность. Нам пока неясно, возводили ли здания последовательно одно за другим, или же строительная организация была уже настолько мощной, что могла иногда сооружать несколько объектов одновременно. Во всяком случае к 60-м гг. строительство во всех русских городах, кроме Киева, прекратилось - вся строительная деятельность сосредоточилась в одном Киеве.

За период с 60-х гг. XI в. по начало XII в. в Киеве и его ближайших окрестностях было построено семь крупных храмов и несколько более скромных по размерам. Видимо, раньше других был заложен собор Дмитриевского монастыря, в 1070 г. - собор Выдубицкого монастыря, 1073 г. - Успенский собор Печерского монастыря, а вскоре после него - церковь Бориса и Глеба в Вышгороде. Затем был построен собор Кловского монастыря, в 1086 г. - церковь Андрея Янчина монастыря. Около 1106 г. возведена надвратная церковь Печерского монастыря, а в 1108 г. заложен собор Михайловского Златоверхого монастыря. В эти же годы построили неупомянутые в летописи, но вскрытые раскопками церковь Николы Иорданского, храм в Зарубском монастыре на Днепре, церковь на усадьбе Художественного института и, быть может, церковь в Кияновском переулке. Названными памятниками, очевидно, ограничивается число возведенных в это время зданий, хотя не исключена возможность, что какие-либо небольшие постройки того периода еще могут быть обнаружены раскопками. 5) Во всяком случае существенного увеличения количества объектов строительства уже нельзя ожидать.

Судя по письменным источникам и изучению памятников в натуре, в XI в. для возведения довольно крупного здания было необходимо примерно 4-5 лет. Так, Успенский собор Печерского монастыря построен за 3 года ("и кончана бысть на третьее лето"), хотя фундамент его был заложен еще за год до этого. Менее 5 лет строили собор Михайловского Златоверхого монастыря. Небольшие церкви, вероятно, сооружали быстрее - за 2 - 3 года. Если учесть эти сроки строительства и количество возведенных сооружений, станет ясно, что в Киеве непрерывно работала одна строительная артель, последовательно переходившая с объекта на объект.

Памятники второй половины XI в. изучены очень неполно, так как в подавляющем большинстве они не дошли до наших дней. В настоящее время сохранились лишь надвратная церковь Печерского монастыря и частично собор Выдубицкого монастыря. Во время Великой Отечественной войны погиб собор Печерского монастыря, а несколько раньше был разобран Михайловский Златоверхий собор. Храмы в Вышгороде, Дмитриевского монастыря, на усадьбе Художественного института и в Зарубском монастыре известны только по плану их фундаментных рвов. Для церквей Янчина монастыря, Николы Иорданского и в Кияновском переулке не выяснена даже схема плана.

За исключением собора Кловского монастыря и надвратной церкви Печерского монастыря, все перечисленные памятники (в тех случаях, когда схему их плана оказалось возможным установить) - трехнефные шестистолпные крестовокупольные храмы с тремя апсидами. К грандиозным пятинефным композициям типа Софийских соборов зодчие больше не возвращались даже в самых крупных постройках. Кладка применялась такая же, как в памятниках первой половины XI в., - из плинфы со скрытым рядом и поясами цветных необработанных камней. Неизменной была и система декоративного убранства фасада - двухуступчатые ниши, полосы меандра, выложенного из плинфы, и пр. Казалось бы, что такая живописная кладка должна была быть открытой для обозрения, однако исследование памятников зодчества XI в. показало, что поверхности стен иногда сразу же после их возведения затирали снаружи раствором, оставляя незакрытыми лишь полосы меандра и другие декоративные элементы. К сожалению, пока еще неясно, являлось ли это общим правилом, или же данный прием не всегда применялся. Весьма вероятно, что побелка стен вызывалась как эстетическими представлениями той эпохи, так и практическими нуждами - служила защитой кирпичной кладки от разрушения (выветривания). Композиционные решения в памятниках второй половины XI в. становятся более лаконичными, особенно в интерьере, где перестают применять внутренние аркады, что сразу же значительно упрощает облик внутреннего пространства храма. Церкви этой поры по плановым схемам довольно близки друг другу, хотя среди них встречаются и очень крупные (например, церковь Бориса и Глеба в Вышгороде длиной 42 м), и совсем незначительные (церковь на усадьбе Художественного института длиной 20 м). Но, несмотря на некоторую стандартность решений, зодчие свободно использовали различные композиционные варианты. Так, иногда к западному фасаду храма примыкает крещальня в виде небольшой двухэтажной часовни, а иногда она включена в основной объем здания. Башня для подъема на хоры порой расположена рядом с храмом, но нередко частично или даже полностью включена в его объем. В зависимости от изменения планового решения несомненно по-разному должны были решаться и верхние части храмов, о чем, к сожалению, сейчас далеко не всегда можно судить.

От собора Выдубицкого монастыря сохранилась только западная половина здания, тогда как восточная уже в древности обрушилась в Днепр. Несмотря на проведенные здесь раскопки, остается неизвестным, имел ли собор дополнительное членение перед апсидами. В зависимости от этого существуют два варианта реконструкции памятника: с обычными и более вытянутыми пропорциями плана. Лестничная башня в Выдубицком соборе сильно утоплена в тело храма и незначительно выступает наружу.

Киев. Успенский собор Печерского монастыря. План.

Исследование показало, что нартекс собора (вместе с лестничной башней) был построен не одновременно с основным зданием, а несколько позже, хотя, видимо очень скоро. Разновременность частей свидетельствует, однако, не об изменении замысла постройки, а лишь о своеобразной организации работ, при которой здание возводилось в два этапа.

Вскоре после Выдубицкого собора было начато строительство Борисоглебского собора в Вышгороде, затянувшееся, однако, более чем на 20 лет. Раскопки фундаментов показали, что храм был трехнефным и имел очень вытянутые пропорции плана, поскольку перед апсидами в нем существовало дополнительное членение; таким образом здание было по существу восьмистолпным. Лестничная башня здесь целиком введена в тело здания, занимая его северо-западное членение и совершенно не выступая наружу.:

Киев. Успенский собор Печерского монастыря. Реконструкция северного фасада. По Н. В. Холостенко.

Очень большое значение для развития русского зодчества имел Успенский собор киевского Печерского монастыря, заложенный в 1073 г. В "Печерском Патерике" сказано, что для строительства этого здания из Константинополя приехали зодчие - "мастери церковнии 4 мужи". Очевидно, они возглавили местную киевскую строительную артель.

Собор Печерского монастыря был очень сильно перестроен в XVII в., а во время Великой Отечественной войны взорван. Обмеры, сделанные до войны, а также исследование руин позволили все же с достаточной полнотой установить его первоначальные формы. Собор явно продолжал традицию, наметившуюся в киевском строительстве в предшествующие годы и в значительной степени восходившую к древнейшему памятнику Киева - Десятинной церкви. Это был трехнефный шестистолпный храм. Западное членение его четко выделено в качестве самостоятельного нартекса, к которому с севера примыкала небольшая двухэтажная церковь-крещальня. Собор завершался одной главой, а вторая возвышалась над крещальней. Очень вероятно, что для уравновешенности композиции над юго-западным углом храма была возведена третья глава, как это делали позднее в церквах Новгорода. Таким образом, собор представлял собой сложную живописную композицию. Основными декоративными элементами фасадов являлись двухуступчатые ниши и окна, полосы кирпичного меандрового орнамента. Внутри собор был некогда богато украшен мозаичной и фресковой живописью, мраморными деталями, имел мозаичный пол. Неподалеку от собора раскопками удалось вскрыть остатки мастерской, где изготовляли смальту для мозаик. Обращают на себя внимание чрезвычайная четкость разбивки плана, крупные размеры здания (примерно 35 х 24 м) и очень значительное подкупольное пространство - более 8.6 м, т. е. больше, чем в Софийском соборе. Византийские зодчие, возводившие Печерский собор, по-видимому, вынуждены были считаться с требованиями заказчиков, желавших, чтобы здание отвечало тем композиционным формам, которые уже сложились в киевской архитектуре.

Вскоре после завершения строительства Успенского собора игумен Печерского монастыря Стефан в результате конфликта покинул монастырь и основал новый - на окраине Киева, на Клове. Монастырь был назван Богородичным Влахернским - по константинопольскому образцу. Очень вероятно, что собор Кловского монастыря строили те же мастера, которые до этого возвели Печерский собор. Кловский собор сохранялся в полуразрушенном состоянии до XVIII в., а затем был разобран. В настоящее время удалось вскрыть раскопками лишь часть его фундаментных рвов. По результатам археологических исследований было предложено несколько вариантов реконструкции плана здания. Согласно наиболее убедительной из них, это был крупный храм с галереями; центральная его часть завершалась огромным куполом, опиравшимся на восемь опорных столбов. Купол в диаметре достигал примерно 9.6 м, т. е. был самым большим во всем русском зодчестве домонгольского времени. Возведение такого купола, видимо, было сопряжено с трудностями, поскольку завершение строительства затянулось до 1108 г., когда "кончаша верх святые Богородица Влахерны на Клове". Тип храма с куполом на восьми опорах до этого ни разу не был применен на Руси, хотя в византийской архитектуре он хорошо известен, главным образом в тех случаях, когда хотели завершить храм куполом большого диаметра. Вероятно, такой была цель зодчих и при строительстве Кловского собора. При этом они посчитали возможным (очевидно, с согласия заказчика) отказаться от уже сложившейся в Киеве традиции и возвести здание по тому типу византийского храма, который не был принят в русском зодчестве. В дальнейшем данный тип не получил распространения на Руси; Кловский собор остался здесь единственным его представителем.

Следующий по времени возведения крупный киевский храм - собор Михайловского Златоверхого монастыря (1108 г.) - продолжал ту линию развития архитектуры, которую представлял Успенский собор Печерского монастыря. Сильно перестроенное здание Михайловского собора достояло до 30-х гг. XX в. Судя по чертежам и описаниям, храм сохранял все основные особенности киевских памятников второй половины XI в. Как и в Печерском соборе, здесь к западному членению примыкала (но не с севера, а с юга) маленькая церковь, вероятно крещальня. Лестничная башня не выступала наружу, а размещалась в северном членении нартекса. Храм имел одну главу, хотя у башни и крещальни, видимо, были самостоятельные главы. Собор отличался богатым внутренним убранством: апсиду его украшала мозаичная живопись, а остальные части - фрески. При разборке здания большая часть мозаик и фресок была снята со стен и перенесена в музеи.

В первые годы XII в. в Печерском монастыре построили так называемые святые ворота с надвратной Троицкой церковью. Сохранившееся до наших дней (оформленное снаружи в духе пышного украинского барокко) сооружение представляет собой квадратную в плане башню с проездом внизу и небольшой четырехстолпной церковью наверху. Апсиды церкви не выступают наружу, а врезаны в толщу восточной стены. Церковь имеет одну главу, а членения ее фасадов завершены закомарами.

Кроме перечисленных построек известны вскрытые раскопками остатки еще двух церквей: на усадьбе Художественного института в Киеве и в Зарубском монастыре на Днепре. Время возведения их неизвестно, но, судя по схеме плана и технике кладки, это вторая половина XI - начало XII в. Завершает серию киевских памятников данной строительно-технической и художественной традиции церковь Спаса на Берестове. Годы ее постройки не отмечены в летописях, но связь храма с родом Мономаха позволяет считать, что здание возведено в тот период, когда Владимир Мономах был киевским князем, т. е. между 1113 и 1125 гг. Западная часть церкви сохранилась до наших дней почти на полную высоту, включенная в состав более поздней постройки. Остальные участки древнего здания уничтожены и известны по результатам раскопок их фундаментов. Церковь была шестистолпной, трехнефной; ее западная часть отделялась от остального помещения, четко формируя нартекс, к которому примыкали с юга лестничная башня, а с севера - крещальня. Башня и крещальня значительно выступали наружу от боковых стен основного корпуса храма. Наряду с традиционными чертами, сближавшими Спасскую церковь с предшествующими киевскими памятниками, она имела особенности, свидетельствующие о новых тенденциях. Так, перед всеми тремя ее порталами находились притворы. Уцелевшие на западной стене храма следы примыкания притвора позволяют определить, что он был перекрыт сводом трехлопастного очертания. В местах перелома кривизны свод этот опирался на деревянные балки. Наличие трехлопастного свода над притвором, как и ряд косвенных признаков, заставляют предполагать, что и завершение фасадов здания могло иметь усложненные очертания, быть может тоже трехлопастной формы. В стенах церкви в отличие от остальных киевских памятников камни были использованы только в забутовке и нигде не выходили на фасады, сложенные исключительно из кирпичей в технике со скрытым рядом. Стены храма декорированы двух- и трехуступчатыми нишами, кирпичными полосами меандра, крестами.

Так развивалось русское зодчество от конца X до начала XII в. Каково же его соотношение с византийским? Насколько самостоятельным было зодчество Киевской Руси? Для историков архитектуры дореволюционного времени такой вопрос даже не возникал. По их мнению, поскольку древнейшие памятники Киева строили греческие мастера, то и архитектура Киевской Руси является провинциальным вариантом византийского зодчества. Но так можно было думать лишь до тех пор, пока были плохо изучены памятники русской архитектуры и еще хуже - византийской. Исследование же их привело к выводу, что памятники Киевской Руси вовсе не идентичны византийским, что в Киеве строили храмы, не имеющие аналогий в Византии. И тогда возникла иная, противоположная точка зрения, согласно которой влияние Византии на развитие русской архитектуры было минимальным, а основой развития здесь являлись собственные древние традиции деревянного зодчества. Дальнейшие исследования полностью опровергли обе теории. В настоящее время в трудах таких ученых, как Н. Н. Воронин, В. Н. Лазарев, Д. С. Лихачев, изложена объективная оценка роли византийского влияния на развитие русской культуры, и в частности архитектуры. (6)

Киев. Церковь Спаса на Берестове. Фрагмент фасада.

Несомненно, что византийские зодчие неоднократно приезжали на Русь и вели здесь строительство. Так, с византийскими мастерами связано возведение Десятинной церкви в Киеве в конце X в., черниговского Спасского и киевского Софийского соборов в 30-х гг. XI в., Успенского собора Печерского монастыря и собора Кловского монастыря в 70-80-х гг. XI в. И все же, несмотря на это, памятники зодчества Киевской Руси не совпадают с византийскими, очень существенно от них отличаясь. Чем можно объяснить эти различия и самостоятельность русских памятников?

Предположение, что византийские зодчие, приехав на Русь, привлекли к строительству местных плотников, которых они переучили на каменщиков, не выдерживает критики. Каменщики и плотники - совершенно различные квалификации, и выучить на каменщиков (работавших в кирпичной технике) гораздо легче гончаров, чем плотников. Поэтому традиции деревянного зодчества существенной роли играть здесь не могли. Причины своеобразия русских памятников в другом - в совершенно иной обстановке строительства.

Византийские зодчие имели за своими плечами огромный традиционный опыт и в строительном ремесле, и в создании культовых зданий - церквей. Но, приехав на Русь, они столкнулись с необходимостью решать здесь совершенно новые задачи. Прежде всего это было связано с полученным ими заданием. Так, в ряде случаев требовалось возводить храмы с очень обширными хорами, что не было характерно для византийских церквей того времени. В стране, относительно недавно принявшей христианство, значительно большую роль, чем в Византии, должны были играть помещения крещален. Все это заставляло византийских зодчих принимать новую, несвойственную Византии плановую схему здания. Кроме того, зодчие столкнулись и с непривычными строительными материалами.

Таким образом, своеобразие задания, наличие или отсутствие определенных строительных материалов, местные условия уже на самых первых порах вызывали иные архитектурные решения, приводили к созданию зданий, непохожих на те, которые зодчие строили у себя на родине. К этому следует добавить, что они должны были считаться со вкусами заказчиков, воспитанных в традициях и эстетических представлениях деревянного строительства. В дальнейшем именно данные особенности памятников стали отправными пунктами, на которые ориентировались строители следующего поколения. Церковный авторитет древнейшего христианского храма Руси - Десятинной церкви, а позднее "богосозданной" Успенской церкви Печерского монастыря не позволял зодчим отходить от сложившейся традиции. В тех же случаях, когда византийские мастера все-таки отступали от киевской традиции, как например при постройке собора Кловского монастыря, созданные ими здания не оказывали существенного влияния на развитие киевского зодчества.

Так сложилось и развивалось зодчество Киевской Руси. И хотя это зодчество возникло на базе византийской архитектуры, оно даже на самой ранней стадии имело очень своеобразный характер и уже во второй половине XI в. выработало собственные традиции, получило свой, киевский, а не византийский путь развития.

Сложение архитектурных школ (XII в.)

В течение почти всего XI в. Киев был единственным городом Руси, где имелась строительная организация, способная возводить монументальные здания. В Новгороде и Полоцке строительство велось теми же киевскими мастерами, собственных кадров строителей там еще не существовало. Лишь в Переяславле в конце XI в. появилась вторая строительная артель.

Переяславль - один из крупнейших древнерусских городов - приобрел особое военно-политическое значение в конце XI в., когда он превратился в основной оплот, прикрывавший Киевскую землю и Среднее Приднепровье от половецких вторжений. В это время по инициативе энергичного переяславльского епископа Ефрема, а несколько позднее - и князя Владимира Мономаха здесь развернулось широкое строительство. Летопись сообщает под 1089 г. о постройке в Переяславле церкви Михаила, "каменного города" и ворот с надвратной церковью Федора, церкви Андрея "у ворот" и каменного здания бани; под 1098 г. упоминается о постройке церкви Богородицы на княжеском дворе. Ни один из переяславльских памятников не дожил до наших дней, и известны они только по письменным источникам и результатам раскопок. В итоге деятельности археологов в Переяславле удалось вскрыть не только все постройки, упомянутые в летописи, но еще два небольших храма, а вне города - следы маленькой церкви на р. Льте (Летская божница). Кроме того, сохранились руины церкви в Остерском городке, также, видимо, относившейся к переяславльской группе памятников.

Таким образом, за сравнительно короткий период в Переяславльской земле было возведено не менее девяти монументальных зданий. Даже само количество построек явно показывает, что строительство не могло быть выполнено приезжими киевскими мастерами; очевидно, здесь работала какая-то другая строительная артель. Это подтверждается рядом своеобразных особенностей строительной техники (например, характер формовки кирпичей), несвойственных архитектуре Киева. Даже типы церквей были иными: если в Киеве возводились в основном трехнефные шестистолпные храмы, то в Переяславле - главным образом бесстолпные и двухстолпные храмики. По качеству строительства и богатству отделки памятники Переяславля не уступали киевским, причем богатейшая отделка выполнялась местными силами, о чем свидетельствует найденная при раскопках стеклоделательная мастерская, где изготовляли смальту для мозаик.

Планы храмов.

Центральный храм Переяславля - Михайловская церковь. Раскопки показали, что это было крупное здание с очень своеобразным планом. Храм пятинефный, причем его боковые нефы и нартекс отделялись от центрального пространства стенами и соединялись с ним широкими проемами с аркадами. Купол поддерживали четыре очень массивных квадратных в плане столба (со сторонами около 3 м). С востока расположена одна большая апсида. Храм имел с трех сторон притворы. Внутри он был роскошно украшен: раскопками обнаружены остатки великолепных мозаичных полов, фрагменты фресковой росписи. Размер сторон подкупольного пространства около 5.8 м, а общие размеры здания (без притворов) 33 х 27 м. Почти сразу же по окончании постройки Михайловской церкви к ней пристроили целый комплекс усыпальниц, превративший здание в сложный архитектурный ансамбль.

Другие церкви, раскопанные в Переяславле, были небольшими. Все они одноапсидные. Одна из церквей - Спасская - имела два столба; с запада к ней примыкал нартекс. В церкви и около нее обнаружено большое количество погребений, некоторые - в каменных саркофагах; очевидно, это была церковь-усыпальница. Пол ее был вымощен поливными керамическими плитками, а стены расписаны фресками. Как редкое исключение при раскопках найдены оставшиеся после пожара остатки утвари - бронзовые люстра и подсвечник.

Остальные переяславльские церкви представляют собой различные варианты бесстолпных храмиков. Большой интерес вызывают остатки кирпичных ворот, над которыми, судя по летописи, стояла надвратная церковь. Остатки стен "каменного города" не сохранились, так как они, видимо, стояли на земляных валах, а вершины этих валов были полностью срыты в начале XIX в.

Редкий памятник - гражданская постройка, состоящая из двух помещений, пол которых был расположен несколько ниже уровня земли. В постройке обнаружены фрагменты богатого убранства интерьера - многочисленные кубики смальты от мозаик пола и стен, мраморные детали, в том числе целая капитель из проконесского мрамора, обломки оконных стекол. Здесь же найдены керамические водопроводные трубы. По-видимому, это остатки бани, построенной епископом Ефремом.

К кругу переяславльских построек примыкает и церковь в Остерском городке, сохранившаяся лишь частично. По плану она очень близка переяславльской Спасской церкви-усыпальнице, но ее два столба размещены в западной части помещения, тогда как в Спасской они сдвинуты ближе к восточной стене. В алтарной части Остерской церкви сохранились фресковые росписи.

Откуда появились в Переяславле собственные кадры строителей? Организация самостоятельной архитектурно-строительной артели в Переяславле, очевидно, связана с греческими зодчими. Известно, что Ефрем, ставший переяславльским епископом в 1077 г., до этого жил в Константинополе и, вероятно, имел возможность пригласить оттуда мастеров. О византийских традициях свидетельствуют постройка в Переяславле каменной бани, о которой летописец записал: "Сего же не бысть преже в Руси", и находка при раскопках бани капители, исполненной в Греции. Наконец, решающим доказательством прямого участия византийских зодчих являются некоторые особенности плановой схемы главного переяславльского собора - Михайловской церкви, - совершенно не применявшиеся до этого на Руси, но хорошо известные в константинопольских памятниках. Система кирпичной кладки (из плинфы со скрытым рядом и с прослойками необработанных камней) в Переяславле совпадает с киевской, но это ни о чем не говорит, поскольку такая система в это время применялась и в Киеве, и в Константинополе. И все же, несмотря на явные признаки работы византийских зодчих, в памятниках Переяславля имеются черты, свидетельствующие о том, что здесь учитывали уже и опыт киевских строителей (например, в применении красного шифера). Очень вероятно, что в переяславльском строительстве совместно участвовали как византийские, так и русские мастера.

К сожалению, датировка переяславльских памятников пока еще очень приблизительна. Количество возведенных сооружений дает основание полагать, что вся строительная деятельность здесь продолжалась около 25 - 35 лет и, таким образом, охватывала не более чем полтора десятилетия в конце XI в. и два десятилетия XII в. После этого строительная артель в Переяславле по каким-то причинам перестала функционировать.

Таким образом, на рубеже XI-XII в. на Руси существовали уже две самостоятельные организации - в Киеве и Переяславле. Наличие опытных кадров строителей дало возможность князю Владимиру Мономаху осуществить строительство соборов в новых, быстро растущих политических центрах - Суздале, Владимире, Смоленске. Зодчие, построившие эти соборы, несомненно были присланы из Киева или Переяславля. Это подтверждает, в частности, техника кладки Суздальского собора, небольшой участок руин которого удалось обнаружить раскопками. В Суздале, Владимире и Смоленске было построено всего по одному зданию; закончив работу, зодчие возвратились обратно, и монументальное строительство в этих городах прервалось.

Однако наступал новый период русской истории - развивался процесс феодального дробления страны, сложения и роста новых административных и экономических центров, новых территориальных образований. Созрели условия, при которых нужда в собственных кадрах строителей стала актуальной для нескольких крупных русских городов, превратившихся в столицы мощных княжеств. Здесь были созданы собственные строительные артели. В Новгороде монументальное строительство развернулось уже в самые первые годы XII в. Чуть позже сложились строительные организации в Галицкой земле, а затем во Владимиро-Суздальской и Полоцкой. Начинался новый этап в развитии русской архитектуры - период сложения самостоятельных архитектурных школ.

Развитие русской архитектуры в XII в.происходило совершенно по-иному, чем в XI в. В это время вся Русь уже была охвачена процессом феодального дробления. Этот процесс начался еще во второй половине XI в., но на рубеже XI - XII вв. был несколько приостановлен в связи с трагической обстановкой, сложившейся в Южной Руси в условиях половецких набегов. С 20 - 30-х гг. XII в. дробление страны пошло более ускоренными темпами. Рост политического значения крупных русских городов, ставших центрами самостоятельных княжеств, и укрепление экономики создали необходимые предпосылки для сложения в них кадров собственных мастеров-строителей.

Следует отметить, что объекты монументального строительства той поры создавались исключительно по заказу князей или церкви. Лишь со второй половины XII в. в некоторых центрах к ним постепенно присоединились крупные бояре или корпорации ремесленников и торговцев. Таким образом, памятники монументального зодчества возводились, как правило, по заказам светских или духовных властей определенной территории - княжества. Естественно, что в тех случаях, когда в княжестве не было собственных строителей, приглашали мастеров из той земли, с которой данное княжество находилось в наиболее тесных политических или церковных отношениях. Поэтому архитектурные связи различных русских земель оказывались зависимыми от военно-политических или династических союзов княжеских родов. В результате картина расчленения более или менее единой киевской архитектуры на различные архитектурные школы очень близко соответствовала политической обстановке, сложившейся в то время на Руси. Там, где политические связи продолжали оставаться достаточно прочными, расхождение между архитектурными школами шло медленно. Разрыв этих связей и установление враждебных отношений между княжествами почти всегда отражались и на архитектуре.

Многие русские земли в течение всего XII в. продолжали в архитектурном отношении следовать за Киевом. Обаяние киевских традиций было настолько большим, что продолжало сказываться даже и тогда, когда сам Киев практически потерял значение руководящего политического центра. Поэтому, несмотря на наличие собственных мастеров-строителей, некоторые центры княжеств продолжали развивать архитектуру, почти полностью аналогичную киевской. Зодчество ряда княжеств (Киевское, Черниговское, Рязанское, Смоленское, Волынское) не разделилось на самостоятельные школы. В других землях процесс этот шел совсем по-иному, и здесь к середине XII в. сложились собственные архитектурные школы, существенно отличавшиеся от киевской. При этом во всех русских землях происходило интенсивное сложение новых форм. Русская архитектура вступала в новый этап своего развития.

Новый этап в развитии русской архитектуры достаточно четко сформировался уже в первой половине XII в., когда начали возводить здания, очень сильно отличавшиеся от построек эпохи Киевской Руси. На смену сложным сооружениям с лестничными башнями, галереями, большим количеством глав, обладавшим живописной и динамичной композицией, пришли крайне простые здания с четко ограниченными плоскостями фасадов. Даже в том случае, когда постройки имели наружные галереи, общий характер простоты объема не нарушался. Торжественные и пышные многоглавые композиции отошли в прошлое. Их заменили лаконичные уравновешенные памятники, увенчанные одной массивной главой. Старая крестовокупольная система сводов сохранилась, но основным типом становятся трехнефные храмы без промежуточных аркад между столбами и с хорами, расположенными лишь в западном членении. Стремление к простому и компактному объему привело к отказу от лестничных башен и замене их узкими лестницами в толще стены. Если в храмах эпохи Киевской Руси зодчий стремился сделать интерьер по возможности более живописным и многообразным, с большим количеством различных аспектов, то в памятниках XII в. интерьеры делали такими четкими и ясными, чтобы их можно было охватить взглядом сразу из одной точки. Наибольшую законченность они получали в четырехстолпных храмах, где почти квадратный в плане интерьер был строго подчинен центральному подкупольному пространству. Четкость и центричность интерьера сохранялись, однако, и в шестистолпных храмах, поскольку их вытянутость ощущалась главным образом снаружи, в то время как интерьер по существу совпадал с интерьером четырехстолпных церквей, а западное членение отделялось от основного пространства широкой аркой и служило отдельным помещением - нартексом, над которым размещались хоры.

Однако если таков был общий характер изменений, происходивших в русской архитектуре в первой половине XII в., то формы, в которых эти изменения проявлялись, в каждой архитектурной школе были иными, имели свой особый характер. Следует отметить, что основной принцип русской архитектуры XI в. - полное соответствие плановой схемы и конструкции здания его внешнему облику - сохранился в полной мере и в XII в. То же можно сказать о соответствии строительной техники и декоративных элементов: конструкция, строительные материалы, формы декоративного убранства были для зодчего XII в. так же нерасчленимы, как и для зодчего XI в. Поэтому изменения в технике или переход к применению других строительных материалов сейчас же меняли и всю декоративную систему здания.

Очень существенные изменения произошли в зодчестве Киева. Уже во второй половине XI в. там постепенно слагались новые приемы, новые эстетические принципы. По памятникам этого времени можно проследить тенденцию к созданию четких и простых объемов, к упрощению структуры интерьера. Наиболее ярким примером проявления данной тенденции был Успенский собор Печерского монастыря. Однако переход от памятников типа Успенского собора к новому типу храма произошел все же не постепенно, а скачком - резко изменились как общий облик и архитектурные формы сооружений, так и их строительная техника. При этом технические и художественные изменения были безусловно тесно взаимосвязаны.

Новый тип киевского храма - очень простая по объемному решению четырехстолпная церковь. На первых порах она имела с запада нартекс, который обычно был открыт в основное помещение, отделяясь от него широкой аркой. Поэтому по плану храм носил характер шестистолпного. Позднее, во второй половине XII в., чаще стали строить храмы сокращенного варианта, т. е. без нартекса, четырехстолпные. На хоры, занимавшие западное членение, вела лестница, размещенная в толще стены; полностью отказались от лестничных башен. Храмы завершаются закомарами, основания которых расположены на одной высоте и венчаются одной массивной главой. В целом храмы XII в. уравновешены и статичны, сложная живописность композиции памятников XI в. полностью отсутствует. Изменилась и строительная техника: на смену кладке со скрытым рядом пришла равнослойная техника, при которой все ряды плинф выходят на поверхность стены. Стали широко использовать не применявшиеся ранее крестовые своды. Перешли к другой технике формовки кирпичей. Очень существенно изменились, вернее - сменились, декоративные элементы фасадов. Равнослойная техника кладки не давала таких богатых декоративных возможностей, как кладка со скрытым рядом; и как бы компенсируя этот недостаток, на фасадах появляются новые элементы - аркатурные пояски, полосы поребрика, двух- и трехуступчатые амбразуры порталов. На углах храмов сохраняются плоские лопатки, но промежуточные лопатки фасадов приобретают характер мощных полуколонн, придающих фасадам пластичность. Поверхности стен часто оставляли открытыми, хотя во многих случаях они были затерты раствором. На некоторых памятниках (черниговские Елецкий и Борисоглебский соборы) отмечено наличие затирки фасадов, по которой произведена разбивка, имитирующая квадры белокаменной кладки.

Таким образом, в новых храмах резко изменились все компоненты, традиционной осталась лишь типологическая схема здания. Но именно типологическая схема зависит не столько от зодчего, сколько от заказчика. Освященный традицией и легендой о чудесном построении Успенский собор Печерского монастыря стал как бы эталоном храма, и церковные власти несомненно требовали, чтобы общий типологический принцип построения этого собора неукоснительно сохранялся. Резкие же различия во всех остальных компонентах здания - в строительной технике (особенно в системе кирпичной кладки) и в архитектурных формах - свидетельствуют о смене архитектурно-строительной традиции, т. е. смене мастеров. Следовательно, перелом в киевском зодчестве, очевидно, был связан с переходом строительства в руки другой организации.

Когда же произошла эта смена строительной традиции? Наиболее поздним сохранившимся памятником, в котором еще господствуют старые приемы, является церковь Спаса на Берестове, построенная между 1113 и 1125 гг. Однако собор Федоровского монастыря, заложенный в 1129 г., также был построен в технике кладки со скрытым рядом. 7) Обычно считалось, что к новому типу храмов относится церковь Успения на Подоле в Киеве (так называемая Пирогоща), начатая строительством в 1131 г. и снесенная в 30-х гг. XX в. В недавние годы остатки этой церкви были вскрыты раскопками, и выяснилось, что в основании ее стен и в фундаментах использованы блоки кладки какого-то более раннего здания. Судя по тому, что в кладке здесь применены не только кирпичи, но и крупные камни, кладка древнего здания, видимо, была со скрытым рядом. Очевидно, что построенная в 1131 - 1135 гг. церковь Успения относилась к тому типу киевских памятников, которые продолжали старую традицию. Вероятно, просадка фундаментов церкви, вызванная особенностями намывного грунта киевского Подола, произошла довольно скоро, здание разрушилось и было заменено новым. Если это так, то Успенская церковь, стоявшая на Подоле до 30-х гг. нашего века, - не та постройка, о возведении которой упоминает летопись, а новая, относящаяся ко второй половине XII в. К такому выводу склоняет и размер ее кирпичей. Из этого следует, что старая архитектурно-строительная традиция продолжала развиваться в Киеве вплоть до 30-х гг. XII в.

Между тем в Чернигове памятники зодчества нового типа были построены значительно раньше. Наиболее ранним, очевидно, является собор Елецкого монастыря. Его типологическая схема несомненно восходит к Печерскому собору; о преемственной связи с последним говорит даже название елецкого собора - Успенский. Однако все характерные особенности нового архитектурного направления, нового типа храмов выражены здесь с предельной чистотой и отчетливостью. Об этом можно судить вполне уверенно, поскольку здание сохранилось практически целиком, хотя сильно перестроено и не реконструировано в первоначальных формах.

Чернигов. Успенский собор Елецкого монастыря. Реконструкция западного фасада.

Наружный облик собора Елецкого монастыря лаконичный и четкий. Перед каждым его порталом, т. е. с трех сторон, некогда имелись небольшие притворы - тамбуры (или, может быть, галереи). В юго-западный угол здания встроена маленькая часовня с собственной апсидкой, никак не выраженная на фасаде. Время возведения собора неизвестно. Большинство исследователей относят его к началу XII в., хотя есть предположения и о более ранней дате - конце XI в. Несомненно лишь, что он был построен князем Олегом Святославичем или его братом Давидом после того, как Чернигов был закреплен за их родом решением Любечского съезда (1097 г.). Косвенные данные позволяют уточнить дату возведения храма: вероятно, вскоре после 1113 г.

Несколько позже, видимо в 20-х гг. XII в., в Чернигове была построена Борисоглебская церковь, тоже почти полностью сохранившаяся и в недавние годы восстановленная в первоначальном облике. Этой церкви, так же как и Елецкому собору, свойственны все характерные особенности храмов нового типа. Церковь имела галереи, которые не были восстановлены при реставрации, ибо их формы не удалось выяснить. При раскопках Борисоглебской церкви найдено несколько белокаменных капителей, покрытых великолепной резьбой; их место в здании не определено. Очень вероятно, что к началу XII в. относится и черниговская Ильинская церковь, сохранившаяся целиком, хотя и в сильно искаженном виде. Она небольшая, бесстолпная, с одной апсидой и примыкающим с запада нартексом. Барабан купола здесь поддерживают подпружные арки, опирающиеся не на столбы, а на пилоны в углах здания. Бесстолпное решение храмов применялось для наименьших по размеру церквей, а также для приделов, примыкающих к большим храмам. Ильинская церковь - единственный во всей русской архитектуре домонгольского периода бесстолпный храм, своды и глава которого сохранились до наших дней. Возможно, что к той же поре относится и терем - небольшая квадратная постройка, остатки которой были вскрыты раскопками близ Спасского собора. Терем, видимо, входил в комплекс зданий княжеского двора.

Таким образом, очевидно, что в начале XII в. в Чернигове работала какая-то новая, не киевская строительная артель, происхождение которой пока не поддается точному определению. Вопрос о происхождении этой несомненно приезжей артели осложняется тем обстоятельством, что наряду с византийскими традициями (плинфа, раствор с цемянкой) здесь отчетливо проявляются и романские элементы (аркатурные пояса, белокаменная резьба и пр.).

Вскоре после постройки Елецкой и Борисоглебской церквей эти же мастера возвели два храма в столице Рязанской земли (теперь - городище Старая Рязань), входившей в сферу владения черниговских князей. По плановой схеме и строительной технике обе рязанские церкви по существу идентичны памятникам Чернигова. Так, например, Борисоглебская церковь в Старой Рязани имела три притвора у входов и маленькую встроенную часовню в юго-западном углу, совершенно аналогично собору Елецкого монастыря. По-видимому, из нее происходят найденные при раскопках резные белокаменные детали, видимо, от обрамления порталов. Вторая церковь, которую предположительно считают Успенской, не имела притворов. Обе церкви трехнефные, шестистолпные, с полуколоннами на наружных пилястрах. Известны они по результатам раскопок.

Чернигов. Борисоглебская церковь.

После 1139 г., с переходом на киевское княжение черниговской династии Ольговичей, в Киев перешли и черниговские строители. В начале 40-х гг. XII в. в Киеве была возведена первая постройка нового типа - Кирилловская церковь - прекрасный образец шестистолпного храма. К тому же типу относится и несколько меньшая по размерам Георгиевская церковь в Каневе, заложенная в 1144 г. Обе эти постройки полностью сохранились, хотя в настоящее время не производят впечатления памятников XII в., так как снаружи сильно переделаны. В Кирилловской церкви уцелели значительные участки древней фресковой живописи.

Дальнейшее развитие киевского зодчества представлено несколькими памятниками, относящимися уже к 70 - 80-м гг. XII в. Такова четырехстолпная церковь Василия (иначе - Трехсвятительская), возведенная в 1183 г. и просуществовавшая в перестроенном виде до 30-х гг. XX в.

Киев. Кирилловская церковь. План.

Примерно того же времени и вскрытая раскопками малая церковь Зарубского монастыря на Днепре, сменившая собой разрушившийся от оползня храм XI в.; она также была небольшой четырехстолпной. Судя по формату кирпичей, очень вероятно, что к 70-м гг. XII в. следует отнести и церковь Успения Пирогощу, построенную на месте более ранней рухнувшей постройки; учитывая неблагоприятные качества подольского грунта, вызвавшие разрушение храма 1131 г., новое здание возвели на фундаментах, имевших глубину более 4 м. По-видимому, в 70- 80-х гг. XII в. была построена маленькая четырехстолпная церковь в г. Юрьеве - центре Юрьевской епископии (ныне - Белая Церковь). 8) Наконец, раскопками в Киеве обнаружена еще одна постройка, которая, судя по деталям строительной техники, тоже может быть датирована тем же периодом, - Ротонда. Постройка совершенно необычна по плану - она круглая (диаметром около 20 м), с одним столбом в центре. Назначение Ротонды пока не выяснено; есть предположение о дворцовом характере сооружения, но более вероятно, что это католическая церковь, обслуживавшая проживавших в Киеве иноземцев.

Киев. Кирилловская церковь. Аксонометрический разрез.

Очевидно, киевские мастера строили в это время и в Чернигове. Во всяком случае существенной разницы между памятниками двух названных городов не заметно. К тому же в летописи отмечено, что заказчиком построенных в Чернигове Михайловской и Благовещенской церквей был черниговский князь Святослав Всеволодич, ставший в 1177 г. киевским великим князем. Естественно, что это позволяло ему легко перебрасывать строителей из одного города в другой. Раскопками в Чернигове были вскрыты остатки обоих упомянутых храмов, а также руины ворот, видимо связанных с комплексом Спасского собора. Михайловская церковь, заложенная в 1174 г., оказалась небольшой четырехстолпной постройкой. 9) Завершенная в 1186 г. Благовещенская церковь - довольно крупный шестистолпный храм с галереями. Судя по мощности наружных пилястр с примыкающими к ним полуколоннами, галереи были в данном случае не одноэтажными, а поднимались на всю высоту здания. Это обстоятельство выделяло Благовещенскую церковь среди прочих памятников второй половины XII в. и, сохраняя традиционную схему трехнефного собора, сближало с пятинефными храмами XI в. Вряд ли могут быть сомнения, что такое композиционное решение было продиктовано заказчиком и связано с великокняжескими амбициями князя Святослава. В центральной части храма найдены остатки мозаичного пола, что для XII в. уже редкое исключение.

Влияние киево-черниговского зодчества сказалось и на архитектуре Переяславля. Старая переяславльская строительная артель по каким-то причинам прекратила существование, но несколько позднее строительство здесь возобновилось, видимо, при участии киевских зодчих. Очень вероятно, что это произошло в 40-х гг. XII в., когда они освободились, завершив строительство Георгиевской церкви в Каневе. Раскопками в Переяславле обнаружены остатки двух памятников, исполненных уже не в старой технике кладки со скрытым рядом, а в равнослойной технике. Воскресенская церковь - трехнефный шестистолпный храм с лестницей для подъема на хоры, размещенной в толще стены. Однако эта церковь все же не полностью повторяет киевские формы: наружные лопатки ее плоские, а средняя пара столбов имеет не крестчатую, а шестигранную в плане форму. Другая переяславльская церковь была обнаружена на месте, где прежде стояла деревянная Успенская церковь. Она маленькая, бесстолпная, с одной апсидой и с полуколоннами на наружных пилястрах. Руины этого памятника сейчас сохраняются в подвале более позднего здания, возведенного на данном месте. О том, что две упомянутые переяславльские постройки возведены строительной организацией, в которой наряду с киевлянами участвовали и старые переяславльские плинфотворители, свидетельствуют особенности формовки кирпичей.

В середине XII в. князь Мстислав Изяславич забрал всех переяславльских строителей на Волынь, и монументальное строительство в Переяславле прекратилось. В 1156-1160 гг. во Владимире-Волынском построен центральный городской храм - Успенский собор. Он был искажен при перестройке в XVIII в., но в 1900 г. реставрирован в первоначальных формах. Собор настолько близок киевским и черниговским памятникам, что различия здесь имеются лишь во второстепенных деталях. Очевидно, зодчим было дано твердое задание - не отходить от киевских образцов. О работе здесь мастеров из Переяславля свидетельствует лишь своеобразная техника формовки кирпичей. Успенский собор - самый крупный храм среди всех памятников подобного типа (20.6 х 34.5 м). Судя по тому, что на его хоры можно было попасть только через дверь во втором ярусе наружной стены, здание было непосредственно связано с княжеским дворцом, соединяясь с ним переходом.

На окраине Владимира-Волынского раскопками удалось вскрыть нижние части стен и фундаменты другой церкви, так называемой Старой Кафедры, - вероятно, церкви Федора, построенной вскоре после Успенского собора. Эта церковь по плану тоже полностью совпадает с памятниками Киева. Раскопки показали, что первоначально на данном месте собирались соорудить небольшую бесстолпную церковь с галереями, близкую по типу к переяславльским храмам. Но, после того как заложили фундамент маленькой церкви, строительство остановили, а затем здесь возвели обычный шестистолпный храм. Еще одна церковь, открытая во Владимире-Волынском в результате раскопок, заметно отличалась от остальных: она имела скругленные наружные углы, а столбы ее были не крестообразными в плане, а массивными квадратными, почти такими же, как в переяславльском Михайловском соборе. Наконец, четвертая церковь - на Садовой улице, - также вскрытая раскопками, представляла собой бесстолпную одноапсидную постройку, явно отражавшую переяславльскую традицию строительства небольших храмиков. Очень возможно, что эта церковь не была достроена и работы остановились на стадии закладки фундамента. Четырьмя перечисленными памятниками, видимо, ограничивается вся строительная деятельность во Владимире-Волынском.

При рассмотрении памятников зодчества на территории Среднего Приднепровья обращает на себя внимание отсутствие в Киеве и Чернигове монументальных зданий, возведенных в 50-60-х гг. XII в. После каневской Георгиевской церкви, сооруженной в 1144 г., летопись

Владимир-Волынский. Успенский собор. Западный фасад.

Владимир-Успенский. Успенский собор. Своды.

Не отмечает ни одной постройки вплоть до черниговской Михайловской церкви, относящейся к 1174 г. Нет таких памятников и среди тех, которые были обнаружены раскопками, но не зафиксированы летописью. Если дальнейшие исследования памятников подтвердят наличие подобной лакуны, станет реальным предположение, что киевские строители в 40-х гг. XII в. перешли в Переяславль, где восстановили деятельность местной строительной артели, оттуда были переведены на Волынь и лишь к 70-м гг. вновь возвратились в Киев. Наиболее вероятно, что в Киев они вернулись после того, как в 1167 г. волынский князь Мстислав стал киевским князем. Данное предположение в какой-то мере подтверждается тем, что в некоторых киевских памятниках зодчества последней четверти XII в. отмечено наличие кирпичей, формованных по системе, характерной для переяславльских плинфотворителей. Конечно, предположение о подобном передвижении мастеров-строителей требует более аргументированных доказательств, а если учесть возможность различного сочетания основного ядра артели (каменщики) с изготовителями кирпича (плинфотворителями), то картина может оказаться и более сложной.

Одним из крупных центров монументального строительства в XII в. стал Смоленск. В 1101 г. здесь по распоряжению Мономаха был построен собор. Он не сохранился, и даже план его не может быть установлен, так как на этом месте позднее возвели новое здание. Найденные кирпичи и куски раствора позволяют утверждать, что строительство собора осуществили киевские мастера. После возведения Мономахова собора монументальное строительство в Смоленске прекратилось, и следующая постройка - Борисоглебский собор Смядынского монастыря - была заложена в 1145 г., т. е. после более чем 40-летнего перерыва. Результаты раскопок показали, что Борисоглебский собор полностью повторял формы киево-черниговских памятников. Это был шестистолпный храм с лестницей в толще стены и полуколоннами на наружных пилястрах. Храм имел фресковые росписи в интерьере, а пол его был покрыт поливными керамическими плитками. В конце XII в. к собору с трех сторон пристроили галереи. После возведения Смядынского собора в Смоленске развернулась широкая строительная деятельность, явно свидетельствующая о сложении здесь собственной строительной организации. Судя по архитектурным формам и строительной технике, создание этой смоленской артели было связано с переездом сюда группы киево-черниговских мастеров. 10) Возведенные в Смоленске храмы как по технике, так и по архитектурным формам повторяют киево-черниговские образцы, но после Смядынского собора здесь больше не строят шестистолпных храмов, полностью перейдя к сокращенному, т. е. четырехстолпному, варианту.